ЖИВАЯ ВОДА. Андрей Константинов

«Фонтанка» продолжает публиковать главы из киносценария Андрея Константинова «Живая вода» о странных и почти фантастических событиях в Белоруссии во время Великой Отечественной войны.

Первая серия

Вторая серия

Третья серия

Четвертая серия

Пятая серия

Шестая серия

7.1. ЛЕС. НАТ. НОЧЬ

Ровный шум разлапистых елей на ветру. Под пологом ночного леса, во мхах, укрылись двое взаимно насытившихся, утомлённых любовными играми молодых людей. Иван лежит на спине, закинув правую руку за голову, а левой обнимая за плечи прильнувшую к нему мирно спящую Лену. Глаза Ивана открыты усеянному звёздами небу. Ему хорошо. Пожалуй, ему ещё никогда не было так хорошо. Разве что в совсем-совсем детстве, когда были живы все: мать, отец, бабушка…

7.2. НОЧНОЕ НЕБО. НАТ.

А где-то там, в ночном небе, на которое сейчас смотрит Иван, натужно гудя, летит тихоходный ТБ-3. В начале войны эти, слегка устаревшие тяжелые бомбардировщики использовали в качестве десантных самолётов. Днём ТБ-3 почти не летали: низкая скорость делала их уязвимыми для зениток, а слабое оборонительное вооружение оставляло беззащитными перед современными истребителями люфтваффе.

Туполев ТБ-3 «тяжелый бомбардировщик третий» — советский тяжёлый бомбардировщик, стоявший на вооружении ВВС РККА в 1930-е годы. На ТБ-3 прошло становление Воздушно- десантных войск и военно-транспортной авиации.

7.3. ГРУЗОВОЙ ОТСЕК ТБ-3. ИНТ. НОЧЬ

В одном из отсеков летящего самолёта разместились пятеро. Это диверсионная группа, направляющаяся к партизанам за Брюсом: командир (капитан Николай Зимин), радист (Андрей Колыванов), бойцы (Сергей Козак, Степан Гринько, Валерий Иванов). Все — в немецкой форме. Зимин (форма унтер-офицера) сидит наособицу от остальных: подсвечивая себе фонариком, он вдумчиво изучает топографическую карту, прикидывая, где после десантирования лучше всего назначить место сбора. Остальная четвёрка (форма немецких рядовых) расположилась кружком на полу. Рядом свалены ПДММы (парашютно-десантный мягкий мешок — специальный контейнер для десантирования снаряжения, боеприпасов, вооружения и прочего, включая «подарки» для партизан). Балагуристый хохол Стёпа продолжает травить анекдоты.

ГРИНЬКО (с нарочитым акцентом)

Встречаются солдат и танкист. Солдат: «О, здорова! Сто лет не бачылись! Як дела?» Танкист ему, грустно так вздохнув: «Дела як у того танка, шо в тылу». «Це как?» — «Дуло стоит, а воевать нема с кем».

Народ дружно гогочет.

ЗИМИН

А ну, отставить ржание! (Ворчливо.) Что-то вы не к добру раздухарились.

Встаёт, переходит к бойцам, садится рядом, подсвечивает карту.

ЗИМИН

В квадрате выброски лётчики обещали скинуть скорость на бреющем до сотни. (Иванов вопросительно выгибает бровь, Зимин, считав вопрос, поясняет.) Меньше никак. Значит, при приземлении нас раскидает примерно на 3–4 километра. Общую точку сбора назначаю здесь (показывает на карте). Запомнили? (Бойцы молча кивают.) Отлично. (Сворачивает, прячет карту за пазуху.) Тогда всё, расходимся по своим местам. (Смотрит на часы.) Ориентировочное время подлёта — 20 минут.

Бойцы разбирают свои ПДММ, рассредоточиваются по отсеку.

ГРИНЬКО (Козаку)

Сергуня!

КОЗАК

Чего?

ГРИНЬКО

Учти! Если при приземлении сызнова на ёлке зацепишься-повиснешь, я тебя, как у прошлом рази, сымать не полезу.

КОЗАК

Это почему?

ГРИНЬКО

А мне, оказывается, тильки сверху униз — нормалёк. А вот снизу увверх… высоты боюсь.

Иванов и Колыванов смеются. А вот Козак супит бровь.

КОЗАК (ворчливо)

Трепло ты, Стёпа! И шуточки твои — не смешные.

ГРИНЬКО

Ну извиняй. Других нетути.

7.4. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. НОЧЬ

Агата и Володя, добравшиеся до кромки Змеева болота, сидят на бережку, отдыхая после марш-броска через ночной лес. Негромко общаются. По всему, Агата свою историю уже поведала, теперь очередь её провожатого.

ВОЛОДЯ

А у нас в училище на второй день войны связь со штабом фронта пропала. Только 26-го восстановили. И — как обухом по голове: немцы, оказывается, прорвали Западный фронт в районе Минска. А уже 1-го числа наш курсантский полк вместе с погранцами выставили в районе Северного Борисова. Держать от немцев переправу через Березину.

АГАТА

Удержали?

ВОЛОДЯ (качает головой)

Нет… Но почти сутки стояли. Без какого-либо прикрытия — ни с земли, ни с воздуха. Однако же не менее двух рот немецких на том берегу положили. И 15 танков подбили. Между прочим, один — моя работа.

АГАТА (удивлённо-наивно)

Ты подбил танк? Сам?

ВОЛОДЯ

Да.

АГАТА (восхищённо)

Так ты же тогда, получается, настоящий герой!

ВОЛОДЯ

Угу. Герой, штаны с дырой… Хорошо, ты не видела, как мы после драпали. (Горько.) А куда деваться, если у нас в тот день из шести сотен пацанов-курсантов почти треть полегла? И это не считая раненых… Поневоле пришлось пятки салом смазывать. Не в плен же сдаваться.

АГАТА (осторожно)

А были такие? Которые сдавались?

ВОЛОДЯ (не сразу)

Были.

АГАТА (с надеждой)

Немножко, да?

ВОЛОДЯ (качнув головой)

Много, Агата… Очень много.

АГАТА (гладит его по голове)

Бедный ты мой.

ВОЛОДЯ (невольно усмехнувшись)

Твой?

АГАТА

А чей же ще? Ты мне командиром в охранение, в защиту определен. Значит, мой.

Взволнованный близостью девичьего тела, повинуясь скорее инстинкту, Володя порывисто прижимает Агату к себе и впивается своими губами в девичьи губы. Испугавшись такого напора, девушка, тем не менее, не делает попытки высвободиться и неумело отвечает на затянувшийся мужской поцелуй. Так что это потом уже Володя, испугавшись за проявленную «бестактность», первым высвобождает Агату и виновато смотрит на неё.

ВОЛОДЯ

Прости. Я… я сам не знаю, как это получилось.

АГАТА (доверчиво улыбнувшись)

Не надо извиняться. (Пытается обратить в шутку.) Я сама всё сидела и думала: догадается мой защитник меня на дорожку поцеловать чи ни?

С этими словами девушка встаёт. Поднимает с земли посох-жердь, закидывает за плечи вещмешок.

АГАТА

Пора мне. Через час светать начнёт, надо к тому времени успеть хотя бы Малый Змей пройти. А то потом мошка просыпаться станет — у-уу!

Володя встаёт следом.

ВОЛОДЯ (взволнованно)

Агата! Ты… Ты только… Ты береги себя, пожалуйста. Очень тебя прошу.

АГАТА (серьёзно)

Хорошо.

ВОЛОДЯ

Обещаешь?

АГАТА (столь же серьезно)

Обещаю. (Улыбнувшись.) Мне Александр Григорьевич в дорогу фляжку с живой водой всучил. Так что ничёго со мной не зробытся.

Агата чмокает, всё равно как клюёт, Володю в лоб.

ВОЛОДЯ

Но вот целоваться ты не умеешь.

АГАТА (честно)

Не умею. (Неожиданно озорно.) Вот когда ворочусь, ты меня и научишь.

Развернувшись, уходит берегом. Её фигурка быстро исчезает в темноте. Володя, вздохнув, подбирает с земли свой автомат и отправляется в противоположную сторону, к лесу.

7.5. НОЧНОЕ НЕБО. НАТ.

В ночном небе продолжает свой полёт ТБ-3, приближаясь к заданному квадрату выброски. Специфика десантирования с таких самолетов подразумевает выход парашютистов на крыло (реже на фюзеляж), относительно небольшая скорость полёта это позволяет. Бойцы группы Зимина уже выбрались наружу, скучковавшись на левом крыле в ожидании команды выпускающего. А тот сейчас находится в носовой турели, высунувшись из неё по пояс, и держит в руках флажок. ТБ-3 выходит в точку десантирования, выпускающий взмахивает флажком, и с крыла начинается выброска. Последним прыгает Зимин.

Десантирование с бомбардировщика ТБ-3.

7.6. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. НОЧЬ НА УБЫЛЬ

Стараясь не шуметь, чтобы не попасться кому-то на глаза, Иван и Лена возвращаются из леса на заимку тем же путём, каким уходили, — через брешь в частоколе у задней стены хижины. На территории заимки горят два костра: один побольше (здесь дежурные кашевары варят похлёбку из конины на весь отряд), другой, что поодаль, — поменьше. У второго костра сидят Особист и доктор (едят из котелков похлёбку). Вынырнув из леса, возле хижины Иван и Лена, расставаясь, целуются, после чего девушка, тихонечко толкнув дверь, проходит в избушку: к себе, на женскую половину. Появление молодых людей и их прощальный поцелуй не видит сидящий к ним спиной Особист, но зато с понимающей усмешкой фиксирует доктор. Лишь теперь приметив этих двоих, Иван направляется к ним.

ИВАН (подходя)

Доброй ночи. Не помешаю?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ни в коем разе. Присаживайся.

Особист, уткнувшись взглядом в днище котелка, торопливо доскрёбывает ложкой остатки похлёбки, сразу после этого встаёт, смотря мимо Ивана, поясняет доктору.

ОСОБИСТ

Я это… Забыл совсем… Мне же надо ещё посты проверить… Пойду. (Уходит.)

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (проводив взглядом удаляющуюся фигуру)

Вань! Вы когда за водой к немцам ходили, промеж тебя с майором ничего такого не приключилось?

ИВАН (невинно уточняет)

Какого — такого?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ну, я даже не знаю, как это правильно сформулировать. Просто до того он на тебя постоянно наскакивал, любой повод искал, чтоб придраться. А теперь, по возвращении, наоборот, словно бы нарочно избегает.

ИВАН (врёт не краснея)

Разве? Странно. Я ничего подобного не замечал.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (смотрит с прищуром, раскусив фальшь)

Да?.. Значит, мне почудилось. (Меняет тему.) Чего не спится-то?

ИВАН (после заминки)

Да я это… По нужде ходил.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (как бы сочувственно)

Понятно. Нужда — дама настырная, умеет на своём настоять.

ИВАН (принюхиваясь)

Что это вы такое едите? Очень вкусно пахнет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (кивнув в сторону кашеваров)

Вот, заработали с майором почётное право снять первую пробу.

ИВАН (удивившись, уточняет)

Заработали?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Именно так. Представь: четыре десятка человек в отряде, а как правильно освежевать лошадь, кроме Архипыча, никто толком не знает. И это означает что?

ИВАН

Что?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (резюмируя)

Что толком, по-настоящему, ещё не голодали.

ИВАН (прикинув)

Позвали бы меня. Я б помог.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Так ведь звали. Да не сыскали. (Усмехнувшись.) Видать, дюже сильной нужда оказалась. (Протягивает Ивану котелок.) Держи. Не побрезгуй, доешь.

ИВАН

Спасибо. (Начинает с аппетитом хлебать из котелка.)

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (оценив аппетит, понимающе)

На меня в молодости после соития тоже почему-то всегда жуткий жор нападал.

ИВАН (недоумённо)

После чего? Нападал?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (невозмутимо)

После физической близости с женщиной. (От этих слов Иван закашлялся, покраснел.) Да не смущайся ты. Всё нормально, дело молодое. Война войной, но и любви никто не отменял. Иначе можно запросто с ума спятить… А Ленка девка славная, правильная. (Иван, насупившись, продолжает скрести ложкой днище котелка.) Не без странностей, конечно.

ИВАН (насторожившись)

Каких ещё странностей?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (не сразу, нехотя)

В какой-то момент… (Не может сформулировать.) Короче, показалось мне, что Лена наша… (Отмахивается.) Да нет, ерунда. Это уже мои персональные фобии. (Итожит.) Короче, хорошая она девчонка. Я тебе, брат, даже завидую.

Иван не хочет продолжать тему Лены и спешит перевести разговор в другую плоскость.

ИВАН

И кого ж из лошадок под нож пустили?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Гнедка.

ИВАН

Жалко. Добрый был коняга, хоть и с норовом. Архипыч небось переживает?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Не то слово. Тем не менее перед своей героической смертью Гнедок успел ещё и науке послужить.

ИВАН (удивлённо)

Как это?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (поясняет)

Я ему вчера подколенное сухожилие подрезал. А после попробовал обработать рану нашей чудесной водой. Остатками той, что ещё Агата принесла.

ИВАН (насторожившись)

И чего?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (разводит руками)

И ничего. Никакого результата. Абсолютный нуль. Так что либо на животных она не действует, либо мы наблюдаем эффект угасания.

Рисунок из справочника «Спутник партизана 1941». М. Изд-во ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1941.

ИВАН (поразмыслив)

Угасания? Думаете, та вода, которая старая, э-э-э… стухла?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (кивнув)

Ну, если в обывательской терминологии — где-то так… Вот я теперь и гадаю: как же тебя, прости за болезненно напомненное, притопшего бабушка тогда сумела водой откачать? Где она её хранила? А главное — как хранила?

ИВАН (берётся вспоминать)

В погребе хранила. В бутылке. Но она её оттуда регулярно доставала, открывала, какие-то слова прямо в бутылку шептала, а потом закрывала и до поры убирала. Но зачем и какие именно слова — я не знаю.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (задумавшись)

Шептала, говоришь? Знаешь, Ваня, есть такая научная… А может, и антинаучная гипотеза, согласно которой на свойства воды способны оказывать влияние не только химические и электрические процессы, но также слова и мысли.

ИВАН (обалдело)

Как это?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (поясняет)

А так, что действия знахаря, целителя, ведуна, колдуна (называй как хошь) в процессе совершения оным наговора на воду — это, по сути, есть воспроизведение словесной формулы, наделённой особой силой. А поскольку природу этой силы покамест разгадать не удалось, на бытовом уровне её продолжают именовать магической.

ИВАН (не удержавшись, улыбается)

Магической? Александр Григорьевич, вы опять в сказки ударились?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (невозмутимо)

Сказки, да не совсем… Вот тебе пример на бытовом уровне: если у тебя прихватило спину и бабушка положила тебя на печку — это в медицине прозывается физиотерапия. Но вот если бабушка взяла топор и принялась имитировать вырубание из твоей спины радикулита — здесь уже однозначно магия. Разницу чуешь?

ИВАН (задумавшись)

Кажется, да.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (развивая тему)

Исчерпывающего научного определения магии нет. Принято считать, что априори существует целая система теологических взаимоотношений с окружающим миром, который изначально воспринимается как мир одушевленный, наполненный разными силами… (Здесь в своей речи доктор, прикинув, что его «наукообразное» изложение не шибко понятно Ивану, уточняет.) Извини, брат, я, наверное, чересчур мудрёно сейчас излагаю?

ИВАН

Нет-нет. Всё нормально. Я вас понял.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (подивившись)

Вот как? И что же ты понял?

ИВАН

Выходит, что магия — это способ вхождения в контакт с этими самыми разными силами. И если контакт выстроить правильно, много чего от одушевлённого мира получить можно.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (удивлённо)

Всё верно, молодец. (Качает головой.) М-да… Кабы я до войны знал про тебя, Ваня, и про твою бабушку, то непременно бы к себе в институт затребовал. (Усмехнувшись.) Бабушку — научным консультантом, а тебя, к примеру, лаборантом… Хочешь в Москву?

ИВАН

Так, чтобы насовсем, нет. А посмотреть — конечно. Особенно Красную площадь и метро. Правда, что там лестницы сами едут и ногами по ним перебирать не надо?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (кивнув)

Такие «лестницы» эскалаторами называются. Но это так, для избыточного комфорта. Много важнее, что вообще успели в столице к войне метро прорыть.

ИВАН

Почему важнее?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Метро — идеальное и исключительно вместимое бомбоубежище.

ИВАН (тревожно)

Думаете, и до того дойдёт, что немцы Москву бомбить будут?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (вздохнув)

Думаю, что уже. Дошло… Теперь ты понимаешь, насколько важно разгадать секрет живой воды? Это ж сколько человеческих жизней можно было бы спасти!.. (Вспомнив, досадливо.) И где этого Азарёнка черти носят? По правде сказать, я рассчитывал, что он ещё вечером возвратится.

ИВАН (после паузы, о явно наболевшем)

Александр Григорьевич! А немцы?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Что немцы?

ИВАН

Вы мне рассказывали, что они до войны тоже живую воду искали.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (недоумённо)

Ну да, было дело. И что?

ИВАН

Выходит, они тоже хотят жизни спасать? Только свои, немецкие? А ведь немцы сейчас на Большом Змее. И источник там, у них. Под самым носом.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Ах вот ты о чём… (Вздохнув.) Будем надеяться, что о целительных свойствах источника им неизвестно. К сожалению, в сложившейся ситуации ничего другого нам с тобой всё равно не остаётся.

ИВАН (глядя в глаза доктору)

А кто решает, чьи жизни стоит спасать, а чьи — нет?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (удивлённо)

Ну, Ваня, ты и вопросики задаёшь!.. (Задумывается.) Если бы я не был убеждённым атеистом, то ответил бы, что решает… Бог.

ИВАН

А как узнать, за наших Бог или… (Поясняет.) Когда к нам на хутор немцы приезжали, я видел, у них на пряжках ремней Gott mit uns* написано.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (усмехнувшись)

Мало ли, что там у них… Вон на заборе тоже кое-что написано, а по факту дрова лежат.

ИВАН (задумчиво, о своём)

А может, это она сама и решает? Кого спасать, а кого — нет.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Кто — она?

ИВАН

Вода.

Александр Григорьевич потрясённо смотрит на парня, который буднично, словно бы походя, сформулировал, казалось бы, очевидную, лежащую на поверхности версию. Версию, что доселе в голову доктору почему-то не приходила. Быть может, по причине «убеждённого атеизма»?

7.7. РАЙЦЕНТР. УЛИЦА. НАТ. УТРО

По центральной улочке города катит легковая машина с открытым верхом, сопровождаемая двумя мотоциклами охраны (спереди и сзади; соответственно, в каждой коляске по стрелку). Кортеж минует сквер с пьедесталом от памятника Ленину. Над пьедесталом возвышается виселица, на ней раскачиваются Азарёнок и его тесть.

7.8. САЛОН МАШИНЫ. НАТ. УТРО

Сидящий на переднем сиденье Карл (он в форме), заметив в зеркальце заднего вида болезненную реакцию Афанасия на казнь, оборачивается к нему с вопросом.

КАРЛ (нем.)

Не одобряете, Франц?

АФАНАСИЙ (не сразу, нем.)

А разве нормальный человек способен? Такое одобрить?

КАРЛ

Ну, это вопрос… скажем так, дискуссионный. (С прищуром.) Тебе их жалко?

АФАНАСИЙ (поразмыслив)

Старика — да. Молодого — нет.

КАРЛ

Вот как? А почему?.. Ну-ну, отвечай честно. Не бойся.

АФАНАСИЙ

Молодой по нашим, по лагерным законам — «крыса». Он своих сдал. А старик ни в чём не виноват. Всего лишь предоставил крышу родственнику.

КАРЛ (уточняет)

Родственнику-партизану… (Назидательно.) Запомни, Франц, на войне нет места жалости и состраданию. Таковы правила этой игры: выживает только безжалостный. И если, к примеру, в партизанский плен угодишь ты… (Саркастически.) Про меня и говорить не приходится… Красные бандиты точно так же вздёрнут тебя. Как человека, сотрудничающего с германскими властями. Кстати, о сотрудничестве. В комендатуре мне подыскали нового переводчика. Её немецкий гораздо лучше твоего, к тому же Господь наделил её шикарной задницей.

АФАНАСИЙ (мрачно)

Понятно. А меня, выходит… (Нервно сглотнув подступивший к горлу ком.) В расход?

КАРЛ

Почему же? Я намереваюсь предложить тебе должность старосты вашей деревни. Ты согласен?

АФАНАСИЙ (после паузы)

А разве у меня есть выбор?

КАРЛ (улыбнувшись)

Разумеется, нет.

7.9. ХУТОР. ПОГРЕБ. ИНТ. УТРО

Фельдфебель Краузе и рядовой Хубер по-прежнему в заточении и по-прежнему отбывают его в горизонтальном положении, валяясь на матрасах. Наверху открывается дверь, и в погреб к пленникам спускается солдат. При его появлении Хубер садится, а Краузе продолжает лежать.

КРАУЗЕ (не открывая глаз)

Что там, наверху, творится, Клаус? Быть может, на нас движется спасительная снежная туча из Сибири?.. Фюрер объявил о демобилизации баварцев?.. Мы взяли Москву? (Усмехается.) Будь у меня сейчас право единственного выбора, даже не знаю, чтобы я предпочёл.

СОЛДАТ (виновато опустив глаза)

Мне очень жаль, фельдфебель. Но… У меня плохие новости.

КРАУЗЕ (открывает глаза)

Что такое? (Ехидно.) Неужто болотный красный призрак сумел расправиться с очередной группой наших охотников?

СОЛДАТ

Мне поручили передать вам вот это. (Протягивает бланк.)

Фельдфебель садится, берёт бумагу, пробегает текст глазами и… застывает на месте, уставившись в невидимую точку на земляной стене.

ХУБЕР (тревожно)

Что случилось, Генрих? Что это? Повестка в полевой трибунал?

Краузе никак не реагирует.

СОЛДАТ (после паузы, осторожно)

Наше начальство просило передать, хотя арестованным и запрещено любое письменное сношение, но в виде исключения вам дозволено отправить письмо жене. Его заберут с ближайшим почтовым объездом.

КРАУЗЕ (скривившись, глухо)

Передай, что фельдфебель Краузе благодарит за столь щедрое великодушие и не письменно, но изустно отправляет «наше начальство» в жопу!

СОЛДАТ (недоумённо)

Что?

КРАУЗЕ (рычит)

Нет, это ты мне скажи — что? ЧТО я должен написать своим жене и дочурке? Что их единственный сын и брат, в патриотическом экстазе поклявшийся пасть за фюрера и Великую Германию, сдержал свою клятву? (срывается на крик) И что теперь его молодые косточки гниют в общей могиле в эстляндской дыре с идиотским названием Йыхве?!!

ХУБЕР (вскинувшись)

Не может быть! Твой Эрик?! Погиб?! О боже!.. Генрих, дружище, прими мои самые искренние соболезнования!

КРАУЗЕ (яростно)

Заткнись, Хубер! Заткнись и катись к чёрту со своими чёртовыми соболезнованиями! (Орёт на солдата.) И ты убирайся отсюда, Клаус! Живо! (Указывая на парашу.) Пока я не нахлобучил тебе на голову ведро с нашим дерьмом!

Солдат испуганно выбирается из погреба, дверь наверху захлопывается. Краузе откидывается на матрас и начинает беззвучно рыдать.

Так выглядели немецкие «похоронки» (Sterbebilder) или карты-оповещения.

7.10. ИЗЛУЧИНА РЕКИ. РОЩА. НАТ. УТРО

Местом общего сбора диверсионной группы Зимина назначена небольшая рощица, расположенная рядом с песчаным пляжем, на котором в зачине этой истории загорали-плескались братья фон Бергензее. Сейчас здесь собрались четверо из пяти членов группы. Они уже достали из своих ПДММ личное оружие (немецкое), а прочее содержимое рассортировали по рюкзакам немецкого же образца. Гринько до места сбора пока не добрался. В его ожидании командир, Козак и Колыванов сидят на земле, накапливая силы для предстоящего марш-броска. Рощицу огибает грунтовка — та самая, единственная, связывающая райцентр с хутором, так что четвёртый (Иванов) залез на дерево — наблюдать за возможной движухой на дороге. Хотя откуда бы ей здесь взяться? После вчерашнего проезда армейской колонны, ведомой Гюнтером, в сторону затерянного почти на границе болот хутора вряд ли выдвигался кто-то ещё. Разве что вскорости должен проехать Карл, но его кортеж пока что на подходе, в пути…

ЗИМИН (смотрит на свои, немецкой марки часы)

Ждём ещё 15 минут. Если не объявится — уходим.

КОЛЫВАНОВ

Командир! Давай, я по-быстрому смотаюсь, поищу?

ЗИМИН

Отставить. Нас сюда не в прятки играть прислали. Маршрут ему известен. Так что, если живой, нагонит.

КОЗАК

Может, ему знак какой здесь оставить?

ЗИМИН (раздражённо)

Угу. Стрелочку-указатель к дереву прибить. Ещё мудрые советы будут?

Сверху, с дерева доносится голос ведущего наблюдение Иванова.

ИВАНОВ (ЗК)

Встречайте! Стёпка! (Озабоченно.) Похоже, подломанный.

Едва заметив Гринько, бойцы вскакивают и бросаются: один навстречу, а другой к рюкзаку, за медицинскими причиндалами. Стёпа едва ковыляет, левой рукой держась за изрядно окровавленный левый бок, а правой волоча за собой по земле комплект ПДММ. По всему, Стёпа потерял много крови.

ГРИНЬКО (с усилием напуская бодрый вид)

Товарищ командир! Старшина Гринько к месту сбора прибыл. (Виновато улыбнувшись.) Звиняйте, опоздал трошки.

Колыванов перехватывает у Гринько ПДММ и, видя, что товарища качает от слабости, помогает ему лечь на землю. К ним подходит Зимин. Следом подбегает Козак с аптечкой.

ЗИМИН

Что случилось?

ГРИНЬКО

Вже почти у самой земли бочину о сук разодрал. Хорошо, левую. Не то бы печёнка, как пить дать, на ёлке висеть осталась.

ЗИМИН (мрачно)

Не было напасти, и на тебе — здрасьте. (Сердито.) А я вам, дурням, в самолёте что говорил? Слишком много ржёте перед прыжком, плохая примета.

Козак бухается на колени, осматривает рваную рану Степана, качает головой.

КОЗАК

Худая рана. Совсем нехорошая. (Начинает обрабатывать рану, Колыванову.) Воды принеси. (Командиру.) Повязка не поможет. Шить надо.

ГРИНЬКО (натужно бодрясь)

Да ерунда. И так сойдёт.

Сверху, с дерева снова доносится голос Иванова. На сей раз тревожный.

ИВАНОВ (ЗК)

Командир! В нашу сторону легковая машина с двумя мотоциклами сопровождения.

ЗИМИН (задрав голову)

Как далеко? И что на горизонте?

ИВАНОВ

Километра полтора. (Всматривается.) Горизонт в обе стороны чист.

Командир переводит взгляд на поранившегося Гринько, быстро прикидывает в уме варианты, и принимает решение.

ЗИМИН

Делаем! (Далее порывисто отдаёт команды.) Андрей! Мы с тобой стопарИм. По моему сигналу стрелок в коляске — твой. (Козаку.) Серёжа! Ты страхуешь. Постарайся не поцарапать машину, она нам нужна на ходу! (Задирает голову, орёт.) Валера! На тебе — задний мотоцикл. (Гринько.) Потерпи, Стёпа. Если выгорит — прокатим тебя. В карете скорой помощи.

7.11. САЛОН МАШИНЫ. НАТ. УТРО

Сидящий по правую руку от шофёра Карл фон Бергензее, не поворачивая головы, продолжает разглагольствовать, «просвещая» Афанасия:

КАРЛ

Отнюдь не государственные дарования славянства дали силу и крепость вашей стране. Всем этим Россия прежде всего обязана нашим, германским элементам.

АФАНАСИЙ (усмехнувшись)

Признаться, впервые такое слышу. Не скажу, конечно, за всю Россию, но лично я вашим соплеменникам ничем не обязан. Скорее, это они мне.

КАРЛ (увидев усмешку в зеркале)

Вы напрасно иронизируете, Франц. История знает немало примеров, когда народы более низкой культуры, во главе коих в качестве организаторов стояли немцы, превращались в могущественные государства и затем держались прочно на ногах, пока сохранялось расовое ядро германцев. В течение столетий Россия жила за счёт именно германского ядра в ее высших слоях населения. После 1917-го это ядро было истреблено, а место немцев заняли комиссары и евреи. И вот теперь мы возвращаемся, чтобы восстановить прежний порядок. Тем самым спасая русских от большевиков, ведущих страну к неизбежной гибели*. (Всматривается, заметив, что идущий впереди мотоцикл сбрасывает скорость, — водителю.) Что там такое, Ганс?

ШОФЁР

Не могу знать, господин майор. Похоже, армейский патруль.

КАРЛ (удивлённо)

Армейский? Какого дьявола они здесь делают?

Рисунок Максима Ляпунова (с).

7.12. ДОРОГА. НАТ. УТРО

Вышедший на дорогу Зимин властным жестом приказывает кортежу остановиться. Рядом стоит Колыванов, положив обе руки на висящий на уровне груди шмайсер. Идущий первым мотоцикл останавливается метрах в пяти от них. Следом вынужденно притормаживают машина и задний мотоцикл. Зимин вразвалочку направляется к водителю головного мотоцикла, а Колыванов, не меняя позы, остаётся на месте.

ЗИМИН (подойдя вплотную и небрежно козырнув, нем.)

Фельдфебель Шнайдер. Проверка документов и досмотр автотранспорта.

МОТОЦИКЛИСТ-ВОДИТЕЛЬ

Это машина майора Карла фон Бергензее.

ЗИМИН

И что с того?

МОТОЦИКЛИСТ-ВОДИТЕЛЬ (разжёвывает)

Она не подлежит досмотру. (Презрительно.) Тем более каким-то унтером.

МОТОЦИКЛИСТ-СТРЕЛОК (с подозрением)

Что вообще здесь делают армейские? Эта территория находится в зоне ответственности фельджандармерии.

Начинающий терять терпение Карл зычно кричит из машины.

КАРЛ

Курцман! Какого чёрта у вас происходит? Кто это такие?

Мотоциклист-водитель вынужденно отворачивается от Зимина, чтобы крикнуть-ответить.

МОТОЦИКЛИСТ

Господин майор! Здесь какой-то сумасшедший унтер! Он требует…

Докончить фразу ему не суждено: Зимин молниеносно выхватывает нож и всаживает в горло Курцману. Сидящий в коляске стрелок изумлённо цепенеет, а секунду спустя откидывается на спину, сражённый короткой автоматной очередью Колыванова. Обладающий отменной реакцией шофёр Карла пытается заложить крутой вираж, чтобы развернуть машину на 180, но тут вступает в дело затаившийся у обочины Козак: с первого выстрела он попадает в голову шофёру, и его мёртвое тело наваливается на руль. Машина, продолжая движение по инерции, скатывается в кювет, давая, наконец, обзор для заднего мотоцикла — его стрелок начинает молотить из пулемёта в сторону Зимина и Колыванова. Те бросаются на землю и, перекатываясь, уходят из сектора обстрела по разные стороны дороги. Впрочем, пулемётчик строчит недолго — выстрелом с дерева его уложил Валера. Перепуганный мотоциклист-водитель газует, разворачивается и стартует, намереваясь удрать, но выскочивший из своего укрытия на дорогу Козак хладнокровно выцеливает его спину и делает несколько выстрелов подряд. Мотоцикл на ходу спотыкается, заваливается на бок и начинает описывать круги на дороге.

Зимин кричит Колыванову, находящемуся много ближе к машине, нежели он сам.

ЗИМИН

Андрюха! Офицер!

Колыванов подхватывает автомат и бежит к съехавшей с дороги машине. А из неё уже выбрался Карл (кобура расстёгнута, в руке вальтер). Он даже умудряется пробежать с десяток метров, намереваясь укрыться в рощице, но, реагируя на преследующего его Колыванова, останавливается и вскидывает руку с пистолетом.

КОЛЫВАНОВ (притормозив, наводит на него автомат и качает головой, нем.)

Не советую, господин майор!

Словно в подтверждение этих его слов за спиной Карла раздаётся хлопок, и прилетевшая пуля зарывается в землю почти у каблуков сапог майора. Это Валера сверху сделал предупредительный выстрел. Затравленно озираясь, Карл замечает подбегающего к машине Козака и, осознав своё положение, опускает руку, а затем рукояткой вперёд передаёт свой вальтер Колыванову.

КАРЛ (нем.)

Поздравляю. Хорошая работа.

КОЛЫВАНОВ (рус.)

Вот так-то лучше!

Забрав пистолет, Колыванов суёт его за пазуху и неожиданно, почти без замаха, бьёт Карла кулаком в лицо. Майор падает как подкошенный, временно отключившись.

ЗИМИН (подходя)

А вот это было уже лишнее.

КОЗАК (кричит от машины)

Командир! Тут, в машине, ещё один! Живой!

ЗИМИН (кричит в ответ)

Пристрели! (Задрав голову, кричит Иванову.) Валера! Что с горизонтом?

ИВАНОВ (с дерева)

Горизонт в обе стороны чист.

ЗИМИН

Отлично. (Колыванову, указывая на майора.) Через сколько очухается?

КОЛЫВАНОВ (всматриваясь)

Думаю, минут 5—7.

ЗИМИН

Добро. Займись пока трупами и вторым мотоциклом. Он нам не пригодится.

Андрей, кивнув, возвращается на дорогу, чтобы очистить её от убитых немцев и ненужного мотоцикла, а Зимин идёт к машине, возле которой стоит Козак.

ЗИМИН

Серёжа, что тут у тебя?

Козак кивком головы указывает на Афанасия, продолжающего сидеть на заднем сиденье машины с мёртвым шофёром в салоне.

КОЗАК

А шут его знает! Какой-то немецкий инвалид. Одет по гражданке, оружия нет.

ЗИМИН (всмотревшись, с усмешкой)

Немецкий, говоришь? С такой-то рожей? (Афанасию, рус.) Кто такой? Откуда будешь?

АФАНАСИЙ (угрюмо)

Свой я. Здешний буду.

ЗИМИН

А в машине немецкой как очутился?

АФАНАСИЙ (хмуро)

Толмачом я. (Кивнув на шофёра.) При ихнем майоре.

КОЗАК (вскипев)

Ах ты, сука! (Передёргивает затвор.)

ЗИМИН (приказно)

Отставить! (Афанасию.) Как звать?

АФАНАСИЙ

Афанасием.

ЗИМИН

Здешний, говоришь? А откуда? Из райцентра?

АФАНАСИЙ (качнув головой)

Нет. С хутора.

ЗИМИН

С хутора? Это хорошо… А что же, этот твой майор — большая шишка?

АФАНАСИЙ (кивнув, подтверждает)

Немаленькая. Но его брательник-эсэсовец жирнее будет.

7.13. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. ИНТ. УТРО

Палатка «брательника-эсэсовца». На ящике для патронов, который служит здесь в качестве столика, размещена миниатюрная полевая лаборатория хозяина. В высокую градированную колбу, куда залита вода из источника, Гюнтер выдавливает из пипетки несколько капель некоего реагента бурого цвета, и капли, не задержавшись на поверхности воды, начинают медленно оседать вниз. Гюнтер смотрит на часы, фиксирует в тетрадке время начала процесса (вплоть до секунды), а затем садится на импровизированную кровать (одеяло, расстеленное поверх елового лапника) и продолжает строчить начатое им письмо к отцу.

ТЕКСТ, КОТОРЫЙ ПИШЕТ ГЮНТЕР

«…А ещё спешу сообщить Вам, дорогой отец, что здесь, в этих жутких Полесских болотах, я встретил нашего Карла. Мы провели несколько чудесных вечеров, предаваясь воспоминаниям о детстве, о Вас и о нашей несчастной мамочке. Ваш старший сын здоров, хотя и пребывает в депрессии. Что, впрочем, объяснимо его нынешним статусом, недостойным потомка древнего рода фон Бергензее. Обещаю, что по возвращении в Берлин я непременно возьмусь похлопотать за него…»

Гюнтер прерывает письмо, заметив тень, нарисовавшуюся на пологе его палатки.

ГЮНТЕР

Кто там топчется? Входите!

В палатку с виноватым видом просачивается рядовой Бауэр.

БАУЭР

Прошу прощения, господин гауптштурмфюрер. На связи подполковник фон Штайн.

Гюнтер откладывает недописанное письмо. Встаёт, смотрит на колбу. Оседающий в ней реагент проделал примерно треть пути до дна.

ГЮНТЕР

У вас есть часы, рядовой?

БАУЭР

Никак нет.

Гюнтер снимает с запястья свои часы, вручает их Бауэру.

ГЮНТЕР (поясняет)

Останетесь здесь. Будете следить за этой колбой. Как только красящее вещество осядет на дно, зафиксируйте время. Вплоть до секунды. Вам всё ясно?

БАУЭР

Так точно, господин гауптштурмфюрер.

ГЮНТЕР

И Боже вас упаси к чему-нибудь здесь притронуться! (Выходит из палатки.)

7.14. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. УТРО

Под растянутым между деревьями тентом обустроен полевой пункт связи. Гюнтер проходит сюда, и связист, сперва вытянувшись во фрунт, далее протягивает ему трубку для общения с райцентром в режиме телефонной станции.

ГЮНТЕР

Доброе утро, господин подполковник… Благодарю за заботу. Если не брать в расчёт адскую жару и здешних москитов, условия можно назвать вполне сносными… Да… Текст составлен? Прекрасно, зачтите… (Слушает фон Штайна, зачитывающего текст.) Что ж, в целом неплохо. Единственное, уберите оборот про «горячую пищу, достойные условия содержания и медицинскую помощь». Достаточно того, что мы гарантируем этим ублюдкам жизнь!.. Да… Вы запрашивали аэродром? Когда это можно будет раскидать?.. Нет, до завтра не ждёт, это нужно сделать сегодня…

7.15. ДОРОГА. НАТ. УТРО

По грунтовой дороге в направлении хутора едет легковая машина в сопровождении теперь уже одного мотоцикла охраны (водитель — Колыванов, стрелок в коляске — Иванов). Машину ведёт Козак, рядом с ним сидит на скорую руку залатанный Стёпа. Соответственно, на заднем сиденье расположились трое: посерёдке Карл (его руки связаны и прикрыты наброшенным сверху кителем — как бы снял по причине жары и теперь держит в руках; фуражка нахлобучена как можно глубже, чтобы не был виден бланш под глазом), по бокам — Афанасий и командир Зимин, ствол пистолета которого уткнут в бок Карла… Метрах в трёхстах от хутора организован очень условный блокпост — выставленная посередь дороги деревянная рогатка. Возле неё несут дежурство два солдата фельджандармерии. Поскольку в эту глухомань редко кто заруливает, а равно по причине жары, дозорные несут службу, мягко говоря, неуставно: сидя на обочине в сооружённом тенёчке и в состоянии максимальной расслабухи (рубахи расстегнуты до пупа, сапоги сняты). Завидев приближающуюся хорошо им знакомую машину, бойцы вскакивают, судорожно пытаются привести себя в надлежащий вид. Но кортеж явно не собирается сбрасывать скорость, а потому дозорные как есть бегут к рогатке и едва успевают убрать её перед промчавшимися мимо мотоциклом, а затем машиной.

ЗИМИН (оценив внешний вид дозорных, Карлу, нем.)

Ну и дисциплинка у вас, господин майор!

Карл не отвечает, продолжает сидеть набычившись.

7.16. ХУТОР. ИЗБА ИВАНА. НАТ. УТРО

На лавочке, вросшей в землю рядом с крылечком избы Ивана, помещён самовар. Возле него хлопочет денщик Карла, уже вполне профессионально освоивший деревенскую методу «разводить пары» при помощи сапога. По части неуставного внешнего вида Рильке сейчас превзошёл даже дозорных с блокпоста: из всей одежды на нём одни только кальсоны. Вот что делают со служивыми людьми жара и мирная, без начальства, житуха. Посему, заслышав стрёкот мотоцикла и увидев облако пыли, создаваемое приближающейся машиной, Рильке со всех ног бросается в дом, чтобы одеться и встретить хозяина в надлежащем виде. Мотоцикл, а следом легковушка, не сбрасывая скорости, проезжают мимо избы в сторону леса. Так что выскочивший на крыльцо уже в мундире Рильке успевает лишь со спины различить фигуры сидящих в машине Карла и Афанасия, а также неких людей в армейской форме. Далее машина скрывается из виду, а денщик продолжает стоять столбом и недоумённо хлопать глазами, не понимая: что это было и куда держит путь его хозяин?

7.17. САЛОН МАШИНЫ. НАТ. УТРО

По лесной дороге, той самой, по которой уходили с хутора к болоту партизаны, следом за мотоциклом движется легковая машина. Впереди видна развилка, дорога там расходится налево и направо. Достигнув её, Колыванов останавливает мотоцикл. Заметив это, Афанасий подаёт голос.

АФАНАСИЙ (мрачно)

Налево — к озеру. Направо — к заброшенной лесопилке.

Ведущий машину Козак отзывается, не поворачивая головы.

КОЗАК

В советах предателя Родины не нуждаемся. Мы и сами с усами. (Тем не менее, нагнав мотоцикл, кричит Колыванову.) Андрюха! Загребай влево!

Колыванов, кивнув, заводит мотоцикл, сворачивает налево. Машина следует за ним.

7.18. ОЗЕРО. НАТ. УТРО

Агата добралась до небольшой полянки на берегу лесного озера. Здесь она должна встретить группу «московских гостей». Разувшись и вытянув натруженные ноги, девушка сидит на камне, наслаждаясь тишиной и покоем. В какой-то момент она лезет в вещмешок, достаёт осколок зеркала, критически осматривает лицо и волосы, убеждаясь: грязные, как у чушки. Далее нюхает себя под мышками, кривится, и принимает решение: пока есть время, надо искупаться и привести себя в порядок. Не то перед «москвичами» неудобно. Агата снимает с себя всё, складывает одежду на камне, с наслаждением заходит в воду, несколько раз окунается с головой и плывёт на середину озера. Здесь она раскидывается в форме морской звезды и блаженно покачивается на поверхности воды, зажмурив глаза от палящего солнца… Из состояния почти неги девушку выдёргивает нарастающий гул техники. Она открывает глаза и видит, как, сворачивая с лесной дороги, на тропку, спускающуюся к берегу, съезжает мотоцикл с двумя немцами, а следом немецкая машина («полная посадка»). Испуганно ойкнув, Агата ныряет. Продержавшись какое-то время под водой, она выныривает, видит, что мотоцикл и машина заехали на поляну, набирает побольше воздуху и снова ныряет, намереваясь плыть под водой в сторону прибрежных камышей, где можно попробовать укрыться.

Остановившись почти у самой кромки воды, мотоциклисты (Колыванов и Иванов) идут к машине. Помогая Степану выбраться из неё, они берут товарища на руки, переносят в тенёк и осторожно кладут на землю. Подходит командир.

ЗИМИН (озабоченно)

Как ты, Стёпа?

ГРИНЬКО

Пять баллов, командир! (Натужно улыбаясь.) Мне в какой-то момент даже Киев вспомнился. Апрель 40-го. Я тогда в первый и последний раз на такси катался. Перед барышней форсил.

ЗИМИН (Колыванову)

Андрей! Поменяй ему повязку.

КОЛЫВАНОВ

Есть.

Андрей идёт к машине, в которой продолжают молча сидеть Карл и Афанасий, достаёт из багажника один из рюкзаков, возвращается к Степану.

ЗИМИН (Козаку)

Серёжа, надо бы носилки смастерить.

КОЗАК

Не вопрос, наладим. (Осматривается.) Да, а где же наш обещанный проводник?

За их спинами доносится голос Иванова.

ИВАНОВ (ЗК)

Командир! Здесь, на камне, вещи сложены. Женские.

Командир и Козак проходят к камню.

КОЗАК (рассматривая находку)

Точно, бабские. О! Посох, вещмешок… Командир, похоже, за нами не проводника, а проводницу прислали.

ЗИМИН (соглашаясь)

Похоже на то.

ИВАНОВ (догадавшись)

Она, наверное, купаться пошла. А как нас в немецкой форме увидела, так и…

ЗИМИН

Очень может быть.

Командир заходит по щиколотку в воду, внимательно осматривает озеро, сосредотачивает взгляд на прибрежных камышах и негромко кричит.

ЗИМИН

Калуга. (В ответ — тишина; командир повторяет уже громче.) КА-ЛУ-ГА.

ГОЛОС АГАТЫ (робко, из камышей)

Чердынь.

КОЗАК (весело)

О! Нашлась пропажа у дедушки в штанах! (В сторону камышей.) Барышня, да вы не обращайте внимания на наш маскарад — здесь все свои. (Покосившись на машину.) Почти все.

ГОЛОС АГАТЫ (просительно, из камышей)

Одёжу мою. Передайте. Будьте добреньки.

КОЗАК

Это мы мигом. (Подмигивает своим.) Нас просят — мы делаем.

Сергей одной рукой сгребает лежащую на камне одежду, не разуваясь, шлёпает с ней по колено в воде до камышей, вытягивает руку. Из камышей высовывается тонкая девичья рука, хватает «одёжу» и тотчас исчезает. Все бойцы, включая Стёпу, наблюдая за этой сценой, смеются. Далее командир и Иванов подходят к машине.

ЗИМИН (Карлу, нем.)

В ближайшее время вам будет предложена увлекательная прогулка по болотам. Так что пока можете воспользоваться временной передышкой, чтобы справить нужду и покурить. (Иванову, рус.) Валера, выгуляй господина майора.

КАРЛ (выбираясь из машины со связанными руками)

Вы чрезвычайно любезны… Извините, не знаю вашего звания?

ЗИМИН

Можете обращаться ко мне Николас.

КАРЛ

Как вам будет угодно… (Смотрит на Зимина в упор.) А не проще ли, Николас, расстрелять меня прямо здесь? У меня уже был опыт прогулки в здешних болотах. Честно скажу, мне не понравилось.

ЗИМИН

Разумеется, проще. Но мы с вами толком не успели пообщаться. А хотелось бы. Кроме того, лишний подменный носильщик нам сейчас очень пригодится.

Зимин даёт понять, что разговор на этом закончен. Иванов уводит Карла, а командир переключается на Афанасия.

ЗИМИН

Теперь с тобой. (Смотрит на его пустой рукав.) Носильщик из тебя, прямо скажем, никудышный. Отсюда вопрос: можешь озвучить хотя бы одну причину, по которой тебя следует оставить в живых?

АФАНАСИЙ (мрачно)

За причину не скажу, но совет дать могу. (Показывает.) Вон тот камень. Переверните.

ЗИМИН

Зачем?

АФАНАСИЙ

Под ним лежат документы и личные вещи комиссара партизанского отряда.

Зимин удивлённо смотрит на Афанасия, а затем даёт команду Козаку.

ЗИМИН

Серёжа! Пошукай под тем камнем! Есть там чего?

Козак переворачивает камень.

КОЗАК (удивлённо)

Тут какой-то свёрток. (Разворачивает.) А в нём документы, блокнот, письма... И орден Красной Звезды.

ЗИМИН (Афанасию)

Как они там оказались?

АФАНАСИЙ

Я их сам туда заховал.

ЗИМИН (сыплет вопросами)

Когда заховал, зачем? Как, при каких обстоятельствах эти вещи попали к тебе?

АФАНАСИЙ

То история долгая. А вы, по всему, спешите. (Криво усмехнувшись, жмёт на блатную педаль.) Не бери в голову, начальник. Валяй, отправляй на луну.

ЗИМИН (с прищуром)

На луну, говоришь? Сиделый, что ли?

АФАНАСИЙ (хмуро)

Было дело.

ЗИМИН

А чего так торопишься-то? Ждёт тебя там кто?

АФАНАСИЙ (пожав плечами)

Некому меня там ждать. Просто не вижу смысла продолжать и дальше небо коптить.

В этот момент на поляну из камышей выходит Агата. Посвежевшая после купания, с распущенными влажными волосами.

АГАТА (задорно)

Здравствуйте, гости дорогие. Доброго всем здоровьечка.

КОЗАК (присвистнув)

О-хре-неть!.. Девушка, вас случайно не Афродитой зовут?

АГАТА

Не. Агатой мать окрестила.

КОЗАК

Я к тому, что вы сейчас столь же эффектно вышли — не из пены, но из камыша.

Агата на комплимент не ведётся, и вообще, сейчас её взгляд обращён совсем не на Козака.

АГАТА (взвизгнув)

Дядя Афанасий!

Девушка радостно бросается к Афанасию, повисает у него на шее. Все остальные, включая Карла, недоумённо наблюдают за этой сценой.

7.19. РАЙЦЕНТР. ПОЛЕВАЯ ТИПОГРАФИЯ. ИНТ. УТРО

В большой брезентовой палатке, где установлены наборные кассы и станок для отпечатков, кипит работа. Здесь массово тиражируется набранная на русском языке листовка, предназначенная для окружённых партизан отряда Шевчука. Один из работников складывает готовую продукцию в аккуратные пачки. Ответственный за выпуск берёт из готовой пачки листовку, надевает очки, изучает на предмет возможных ошибок.

ТЕКСТ ЛИСТОВКИ

Красные партизаны! Ваше положение безнадёжно! Вы окружены и ваше местонахождение известно. Предлагаем сложить оружие и сдаться. Несмотря на совершённые вами преступления, германское командование, демонстрируя своё великодушие, гарантирует всем сдавшимся жизнь. В противном случае ваш лагерь будет уничтожен силами германских военно-воздушных сил. Если ваши командиры и комиссары станут препятствовать вам в принятии единственно правильного решения, разоружайте их и выходите из леса в северном направлении, в сторону шоссе. Пропуском в новую жизнь будет служить эта листовка. Времени на размышление — 24 часа. И помните: обратный отсчёт уже начался.

Печатный станок продолжает методично «выплёвывать» копии листовки, множатся готовящиеся для разбрасывания с самолёта бумажные пачки.

Москва. Август 1941 года.

7.20. МОСКВА. ЛУБЯНКА. КАБИНЕТ ВЕРЖБИЦКОГО. ИНТ. ДЕНЬ

Формально постучавшись и не дожидаясь ответного приглашения, в кабинет почти врывается возбуждённый майор Климов.

КЛИМОВ (с порога)

Товарищ подполковник! Есть!

ВЕРЖБИЦКИЙ

Что есть?

КЛИМОВ

Есть сообщение из отряда Шевчука. Группа Зимина вышла к назначенной точке сбора, встретилась с проводником и… (смотрит на часы) почти два часа назад выдвинулась через болото в сторону лагеря партизан.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Отлично! (Спохватившись.) Потери?

КЛИМОВ

Никак нет. Правда, один боец травмировался. Неудачно приземлился.

ВЕРЖБИЦКИЙ (озабоченно)

Когда доберутся до лагеря и выйдут на связь, уточните характер травмы. Если серьёзная, раненого нужно будет оставить у партизан. Чтобы не сковывал движение группы.

КЛИМОВ

Хорошо, Алексей Константинович. Лично проконтролирую. И ещё одно, в развитие информации о появлении в Пинске гауптштурмфюрера СС Гюнтера фон Бергензее…

ВЕРЖБИЦКИЙ (насторожившись)

Слушаю.

КЛИМОВ

По данным разведгруппы Селиванова, заместителем начальника районной фельджандармерии подполковника фон Штайна служит майор фон Бергензее. Есть основания полагать, что именно ему поставлена задача ликвидировать кочующий по немецким тылам отряд Шевчука.

ВЕРЖБИЦКИЙ (крякнув)

О как!.. Погоди-ка…

Подполковник идёт к сейфу, достаёт тоненькую папку, на титуле которой, помимо текста с установочными данными и пометками о секретности и учётных номерах, наклеено любительское фото Гюнтера в штатском. Возвращается с нею за стол, листает.

ВЕРЖБИЦКИЙ

Ага, вот… Старший брат. Карл фон Бергензее. Кадровый военный. Член НСДАП с 1933 года. Хм… (Уточняет.) Это всё, что мы о нём знаем?

КЛИМОВ (кивнув)

По сути, да… Единственное, согласно сведениям, полученным от наших польских товарищей, в марте 1941-го Карл фон Бергензее разрабатывал и лично руководил карательной операцией в отношении участников подпольной организации Chłopska Straż**, подчиняющейся приказам правительства Польши в изгнании. По итогам этой операции были ликвидированы либо арестованы и впоследствии казнены полторы сотни человек. Карл фон Бергензее лично участвовал в задержаниях, в ходе одного из них был ранен и самолётом доставлен в берлинский госпиталь.

ВЕРЖБИЦКИЙ (мрачно крякнув)

Хороша парочка — гусь да гагарочка… Думаешь, Павел Аркадьевич, неслучайно эти родственнички оказались в одно время в одном месте?

КЛИМОВ

Если им известно, что Брюс примкнул к отряду, то, скорее всего, да, неслучайно. Если неизвестно — тут возможны самые разные варианты.

ВЕРЖБИЦКИЙ (вздохнув, итожит)

Понятно. Как говорят в подобных случаях в Одессе: шоб я так знал, как я не знаю.

7.21. ЗМЕЕВО БОЛОТО. НАТ. ДЕНЬ

Под нещадно палящим солнцем Агата ведёт через болото небольшой отряд. Обливаясь потом, люди устало идут цепочкой, ступая след в след. За Агатой шагает командир, за ним Колыванов (за спиной у него радиостанция, у остальных — рюкзаки). Далее Иванов и Карл тащат самодельные носилки со Стёпой (Карлу дополнительно навесили рюкзак Гринько, так что он, отвыкший от физических нагрузок, устал больше остальных). Следом уныло плетётся Афанасий. Замыкает колонну Козак. Агата добредает до выступающего из болотной воды большого плоского камня, возле которого некогда устраивала передышку группа обер-ефрейтора Шлимана. Девушка дожидается, когда её нагонит командир.

ЗИМИН

Устала, девонька?

АГАТА (улыбнувшись)

Та ни. Я привычная. Но вот вашим хлопцам треба малость отдохнуть.

ЗИМИН (уточняет)

Далеко ещё до суши?

АГАТА

Считай, полпути прошли. Самое время передых устроить. А я зараз вашему Степану занова рану трошки полечу.

ЗИМИН (улыбнувшись)

Как скажешь, красавица. Здесь ты у нас главная. (Оборачивается, кричит.) Привал 15 минут.

Подтягивается остальной народ. Бойцы с видимым облегчением сгружают рюкзаки и личное оружие. Иванов и Карл осторожно ставят носилки со Степаном, после чего немец, пошатываясь от усталости, бредёт на теневую сторону камня, устало плюхаясь прямо в болотную жижу. Агата спешит заняться раной Гринько (вторично обработать её живой водой из фляжки), а сошедшаяся вместе троица бойцов тотчас начинает дымить папиросками. К бойцам подходит командир.

ЗИМИН

Как настроение?

КОЗАК (отвечает за всех)

Порядок в танковых частях! (Протягивает пачку немецких папирос.) Угощайся, командир.

ЗИМИН (бросив взгляд на пачку)

Мародёрствуешь поманеньку? (Вытягивает папиросу, Иванов подставляет свою, прикурить.)

КОЗАК (уточняет формулировку)

Военная добыча. Чего добру зазря пропадать?

ИВАНОВ

Далече ещё до суши, командир?

ЗИМИН

Агата говорит, полпути прошли.

Козак бросает взгляд в сторону Агаты, хлопочущей над Степаном.

КОЗАК

Симпатичная деваха. Кровь с молоком. Прям каждая жилочка в ней играет… Да и подержаться есть за что.

Бойцы смеются.

ЗИМИН (строго)

Отставить ржание! (Озадаченно.) Между прочим, деваха эта простой водой рану Стёпе так обработала, что кровотечение само собой остановилось. Кабы своими глазами не видел, ни за что бы не поверил, что такое возможно.

Подходит Афанасий.

АФАНАСИЙ

Братцы, угостите папиросочкой.

Козак молча протягивает пачку, Афанасий вытаскивает папиросу, прикуривает от папироски Иванова.

АФАНАСИЙ (Козаку)

Можно ещё одну? (Поясняет.) Для майора.

КОЗАК (демонстрируя непристойный жест)

Во твоему майору!

АФАНАСИЙ

Понял. (Отходит.)

КОЛЫВАНОВ (укоризненно)

Зря ты так, Серёга. Майор, оно, конечно, фашист, враг, все дела… Но носилки пёр наравне со всеми. И ни разу не заскулил, чтоб скорее подменили.

КОЗАК (со злостью)

А я ему дам покурить, Андрюша. Обязательно дам. Но! Только перед расстрелом. Как это в традициях русской армии заведено.

КОЛЫВАНОВ (парирует)

В традициях русской армии и много чего другого заведено!

КОЗАК (ощетинившись)

Например?

КОЛЫВАНОВ

Например, уважать врага.

КОЗАК (заводится)

Чего-чего? Я должен уважать эту немецкую тварь? Это с каких щей?

КОЛЫВАНОВ

А с таких, что уважение к врагу является одним из условий победы над ним.

КОЗАК

То есть, по-твоему, чтобы наша взяла, я должен к этому майору «битте-дритте» обращаться?! А вот хрен тебе, Егорка! Собирай бычки!

ЗИМИН (гася страсти)

Отставить! Вы мне тут, мать вашу, ещё подеритесь. Из-за немца.

Тем временем Афанасий, пыхтя папироской, обошёл камень и присел рядом с Карлом. Сделав ещё пару затяжек, молча протянул майору недокуренную папиросу.

КАРЛ (принимая, нем.)

Благодарю, Франц. (Жадно курит.)

АФАНАСИЙ (мрачно поправляет)

Не Франц я. Моё имя Афанасий…

Партизаны пробираются через болото. Из коллекции БГАКФФД (Белорусский Государственный Архив кино и фото документов).

7.22. ЛЕС. НАТ. ДЕНЬ

На контрасте с изнывающими от жары людьми группы Зимина и вынужденно примкнувшими к ним «нетоварищами», Иван и Лена сейчас наслаждаются спасительной прохладой леса. Улучив момент, они снова сбежали из лагеря и теперь, держась за руки, сидят в полумраке под разлапистой елью. Была ли промеж них новая физическая близость или молодым людям просто захотелось ненадолго уединиться, чтобы «пообжиматься» или просто поговорить, — Бог весть.

ИВАН

А как ты в отряд попала?

ЛЕНА (не сразу)

Когда немцы райцентр захватили, уже через неделю вывесили приказ: всему трудоспособному населению явиться на биржу труда. За неявку — расстрел. Пришлось идти… Ну и вот. Определили меня в санитарки, в их госпиталь. А там… Можешь себе представить, что за публика. Каждый норовит облапать, не то и под юбку залезть. Я пожаловалась главврачу, а он мне открытым текстом: мол, если желаешь, чтоб перестали домогаться, живи со мной. Тогда тебя больше никто пальцем не тронет.

ИВАН (напрягшись)

Ну а ты?

ЛЕНА (горько усмехнувшись)

Дала ему по роже.

ИВАН

Молодец. (Спохватившись, тревожно.) А он? Избил тебя?

ЛЕНА (качает головой)

Лучше бы избил. Но нет. В отместку в список угоняемых в Германию внёс. Сказал: эшелон уходит через 10 дней, если за это время передумаешь — приходи, буду ждать. А чтоб не сбежала, в комнату при госпитале определил и обувь отобрал. Ещё и сторожа приставил. (С болью.) Редкостного гада, из украинских западенцев.

ИВАН (сжав кулаки)

Вот сволочь!

ЛЕНА

Но я всё равно сбежала.

ИВАН (удивлённо)

И как же тебе удалось?

ЛЕНА

Долго рассказывать. Если в двух словах — просто повезло… В общем, выбралась я из города и отправилась на восток. Ночами шла, днём по лесам отсиживалась. Так, с горем пополам, добралась до Суземок.

ИВАН (оценив)

Ого! Это ж почти 70 километров будет!

ЛЕНА (пожав плечами)

Не знаю. Возможно. Но к тому времени ноги разбила окончательно, буквально ходить не могла. Нашлась в Суземках добрая женщина, к себе в избу взяла. Представляешь, при помощи обыкновенной кожуры от сырой картошки умудрилась воспалительный процесс снять.

ИВАН

Почему нет? Представляю. Сам таким способом много раз лечился.

ЛЕНА

А вот я два года в медицинском проучилась, а того не знала… А на четвёртый день через Суземки наш отряд проходил. Вот я и напросилась. (Усмехается.) Мне тогда Александр Григорьевич предварительно целый экзамен устроил. На профпригодность.

ИВАН

Выдержала? Экзамен?

ЛЕНА

Как видишь.

Иван обнимает девушку, прижимает к себе.

ИВАН

Лена, милая. Это ж сколько тебе всего испытать пришлось! Даже из наших, местных баб не всякая такое бы вынесла. А тут — ленинградка.

ЛЕНА

А ленинградка что, не человек?

ИВАН (смутившись)

Прости, неправильно выразился. Я имел в виду — вообще, городских… Да, а каким ветром тебя в наши-то края занесло?

ЛЕНА

На каникулы приехала. К сестре, погостить. (Грустно.) У меня ведь, кроме неё, больше родни не осталось. (Искренний интерес к её судьбе со стороны парня, с которым Лене удивительно просто и хорошо, подталкивает продолжать рассказ.) Ольга сюда по распределению попала. Из педагогического. В школу, учителем. (Горько усмехнувшись.) Из самого Ленинграда — и в такую… (Запнувшись.) Извини.

ИВАН (улыбнувшись)

Брось. Всё правильно. Дыра, она и есть дыра. А какой предмет?

ЛЕНА

Немецкий язык.

ИВАН (удивлённо)

Немецкий? Хм… А отчество, случайно, не Александровна?

ЛЕНА (кивнув)

Александровна. (Иван начинает ржать.) Ты чего?

ИВАН

Да так. (Отсмеявшись, поясняет недоумевающей Лене.) В 1939-м, когда меня окончательно из школы вытурили, твоя сестра мне по немецкому годовую даже не двойку — кол вывела.

ЛЕНА (широко распахнув глаза)

Да ладно? Хочешь сказать, по вине моей Ольги тебя из школы отчислили? Кошмар какой!

ИВАН (успокаивает)

Ну, во-первых, «кол» был абсолютно по делу. Я ж тогда… (Смурнеет.) Считай, совсем дурачком был… А во-вторых, у меня и по другим предметам двоек хватало. Так что я не в претензиях. Даже наоборот: у меня к тому времени интернат уже в печёнках стоял! А так — законно вернулся домой, на хутор. Снова бабке по хозяйству помогать стал. (Сглотнув подступивший ком.) Правда, как оказалось, недолго.

Лена знает, что случилось с бабушкой Ивана, так что теперь настал её черёд утешать.

ЛЕНА

Хороший ты мой. Бедный мой мальчик.

Лена целует Ивана в губы, рассчитывая на ответную реакцию, но парень неожиданно отстраняется. Девушка удивлённо смотрит в его резко сделавшиеся серьёзными, даже тревожными, глаза.

ЛЕНА

Иван! Ты чего?

ИВАН (невольно облизнув губы)

Лен! Тут такое дело… Ты, наверное, не знаешь. Но… (Решается.) Твоя сестра — она у немцев работает. Переводчицей у их майора.

ЛЕНА (после паузы, спокойно)

Знаю.

ИВАН (потрясённо)

Знаешь?!.. (Поспешно.) Лен, но ты того… Ты не думай! Я… Я никому не скажу! Честное слово!

ЛЕНА (после паузы)

Спасибо. (Резко встаёт, ровным голосом.) Возвращаться пора. Дел по горло, а я сегодня ещё и без Агаты-помощницы.

ИВАН

Лен! Я… (Пытается встать, но девушка усаживает его на место.)

ЛЕНА

Нет-нет. Обожди здесь. Поодиночке вернёмся. Чтоб лишних пересудов не было.

Девушка быстрым шагом уходит, оставляя расстроенного Ивана, мысленно клянущего свой невоздержанный язык, в гордом одиночестве. А ведь как всё хорошо начиналось!

7.23. ЗМЕЕВО БОЛОТО. ОСТРОВОК БОЛЬШОЙ ЗМЕЙ. ПРИБРЕЖНАЯ ПОЛЯНА. НАТ. ДЕНЬ

Гюнтера снова дёрнули на полевой пункт связи. На сей раз в режиме телефонной станции он общается с денщиком Карла.

ГЮНТЕР (по ходу разговора всё более раздражаясь)

Я вас не слышу, Рильке… Перестаньте всхлипывать и причитать! Говорите чётко и ясно. Ещё раз спрашиваю: что — у вас — случилось?! Так… В котором часу это было?.. (Выслушав ответ, сверяется с наручными часами.) Про Франца я понял. А вот этот офицер, который был с ними в машине, вы его раньше видели?.. Не успели разглядеть?.. Допустим. Насколько я помню, в той стороне находится лесное озеро?.. Ну вот, видите, наверняка они отправились туда… Как зачем? Искупаться. Устроить пикник. Женщин с ними в машине не было?.. (Морщится.) Согласен, шесть часов — это уже многовато. Ну, так съездите на это озеро сами и убедитесь!.. Вы что, издеваетесь надо мной?! Откуда я знаю, на чём?! Вы хотите, чтобы я запросил у подполковника фон Штайна машину, мотивируя тем, что мой брат и ваш хозяин где-то загулял?.. Раз нет машины, прогуляйтесь пешочком… (Срывается.) Да срать я хотел на ваш ревматизм! (Вспоминает.) В конце концов, в хозяйстве вашего Франца имеется лошадь. Вот садитесь на неё и поезжайте… Что? Не умеете? (Рявкает.) Так разыщите того, кто умеет, чёрт вас раздери! Всё! У меня больше нет на вас времени, Рильке!.. Действуйте по своему усмотрению. И как только разыщете Карла, сразу дайте знать. Конец связи.

Гюнтер швыряет трубку, выходит из-под тентового полога, нервно закуривает. К раздражённому выражению лица добавилась тревожная озабоченность. Оно и понятно: так же, как и Рильке, Гюнтер не может найти рациональное объяснение эпизоду со странным, безостановочным проездом Карла через хутор в направлении «не пойми куда».

Ефрейтор вермахта записывает данные, полученные по полевому телефону FF-33. Время съёмки — июль 1941.

7.24. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. ИЗБУШКА. ИНТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Старик-коневод Архипыч, спасаясь от жары в Ганькиной избушке-развалюшке (здесь хоть и немного, но прохладнее), сидит на лавке и занимается «рукоделием» — плетёт лапти. В избушку заходят двое — доктор и Иван.

АРХИПЫЧ (зыркнув на доктора исподлобья)

А, явился, душегуб!

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (усмехнувшись)

Слыхал, Иван? Похоже, наш Архипыч разделяет мнение авторитетных христианских богословов, настаивающих, что животные таки обладают душой.

АРХИПЫЧ (ворчливо)

Ясно дело — обладают. Я это и без ваших «авторитетных» знаю.

ИВАН (невинно уточняет)

Все-все животные? Даже… крокодилы?

АРХИПЫЧ (сердито)

Сам ты крокодил! Я им про Гнедка зарезанного толкую, а они…

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

И всё-таки ты не прав, Архипыч, называя меня душегубом. Коня твоего мы — верно, зарезали и на мясо пустили. Но вот крови его не пили, а значит, и душу не губили.

АРХИПЫЧ (недоумённо)

Как это?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (поясняет)

В Ветхом Завете имеется прямой запрет на принятие в пищу крови животных. (Цитирует.) «Ибо душа всякого тела есть кровь его, она душа его». А святитель Василий Великий говорил, что сгустившаяся кровь умершего животного разлагается и уходит в землю, а значит, «душа скотов есть нечто земное».

Архипыч с подозрением таращится на доктора, пытаясь понять: говорит ли тот серьёзно или же изысканно издевается.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Опять же, животные не созданы по образу и подобию Божьему и не имеют его Дух. Собственно, по этим причинам они и не были спасены крестной жертвой Христа.

АРХИПЫЧ (перебивая, в сердцах)

Тьфу на вас, пустобрехи! (Сгребает с лавки свою незаконченную работу, идёт на выход, у самого порога притормаживает.) Тебе, Александр Григорьевич, не в докторах, а в дьяконах самое то было бы место. Уж больно ловко ты на ихнем языке излагать насобачился. (Кривится.) Благолепно.

Архипыч уходит, хлопнув хлипкой дверью. Иван и доктор в голос хохочут. Отсмеявшись, Александр Григорьевич достаёт из кармана тетрадку, открывает её на том развороте, где некогда Лена рисовала мужской абрис (вид спереди, вид сзади) с указанием мест пулевых ранений, полученных Иваном.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Снимай гимнастёрку, чудо природы.

Иван обнажается по пояс. Доктор подходит к нему и, сверяясь с записями, начинает внимательно рассматривать не просто затянувшиеся, а уже почти не видимые глазу раны.

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ (делая пометки, бормочет под нос)

Потрясающе! До такого даже научные фантасты не сумели додуматься! (Усмехается.) Иван! А может, тебе имя сменить?

ИВАН (недоумённо)

Зачем? И на какое?

АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ

Например, Осирис. Или, скажем, Лазарь.

ИВАН (смеётся)

Нет уж, увольте. Я не знаю, кто такой Осирис, но вот Лазаря петь точно не собираюсь.

В этот момент откуда-то издалека доносится непонятный протяжный гул. Он довольно быстро нарастает, и в какой-то момент его становится возможным идентифицировать как гул низко летящего, приближающегося самолёта. В подтверждение тому за окошком раздаётся разноголосица: «Воздух!.. Все в укрытие!.. В лес!.. Скорее!» Иван и доктор, переглянувшись, бросаются к двери.

7.25. ГАНЬКИНА ЗАИМКА. НАТ. РАННИЙ ВЕЧЕР

Иван и доктор выскакивают из хижины и видят, как народ разбегается кто куда. Они оба синхронно задирают головы и утыкаются взглядами в брюхо немецкого самолёта, который на бреющем пролетает над стоянкой партизан. В следующую секунду из этого брюха начинают сыпаться… Нет, пока ещё не бомбы, а всего лишь свежеотпечатанные немецкие листовки. Их очень много, они кружатся в воздухе и, падая на землю, покрывают территорию Ганькиной заимки чёрно-белым бумажным «снегом». Иван подхватывает на лету одну из листовок, подносит к глазам, вчитывается: «Красные партизаны! Ваше положение безнадёжно!..»

Конец 7-й серии

* Gott mit uns — «Бог с нами» (с нем.).

** В данном случае Карл своими словами, но довольно близко по смыслу, цитирует один из «программных» текстов Гитлера образца лета 1941 года.

*** Chłopska Straż («Крестьянская оборона»). Созданная в январе 1940 года подпольная организация социалистического толка. С весны 1941 года боевые отряды организации стали называться Крестьянскими батальонами. Они вели активную вооруженную борьбу против германских войск и полиции в сельской местности и к лету 1944 года насчитывали 160 000 человек. Большая часть Крестьянских батальонов подчинялась приказам правительства Польши в изгнании, меньшая — ориентировалась на просоветские структуры польского подполья.

P. S. от Андрея Константинова:

По негласным телевизионным законам следующая серия должна была стать финальной. Таков уж формат: в одном сезоне непременно чётное количество серий — 4, 8, 12, 16. Так удобно телевизионщикам и рекламодателям, а «удобства» сценариста и зрителя — это уже дело десятое (опять-таки чётное). Но поскольку в случае с «Живой водой» я пока не связан никакими обязательствами перед кем-либо, у меня есть уникальная возможность наплевать на формат. Серий будет… Пока ещё не знаю сколько, но — ровно столько, сколько того потребует рассказываемая история. Да и жаль, если честно, мне (надеюсь, и вам) так быстро расставаться со многими полюбившимися героями. Так что сажусь писать восьмую. Не финальную.