Наследие Сикорского в безопасности. Фамилия — под угрозой

Сын авиаконструктора Игоря Сикорского Николай Игоревич Сикорский рассказал «Фонтанке» о том, чем живет семья знаменитого авиаконструктора, и как он видит сегодняшний день российской авиации. 84-летний Николай Сикорский вместе с петербуржцами отметил 100-летний юбилей Комендантского аэродрома, где начинал свой путь в небо его отец.

- История Комендантского аэродрома навсегда связана с именем Вашего отца, выдающего авиаконструктора Игоря Сикорского.

- В 1913 году 23-летний изобретатель Игорь Иванович Сикорский стал главным конструктором Русско-Балтийского завода, где было организовано массовое строительство самолетов. В том же году на Комендантском аэродроме отец испытал первый в мире многомоторный самолет «Русский витязь», на котором установил мировой рекорд продолжительности полета – 1 час 54 минуты с восемью пассажирами на борту. Этот «Русский витязь» и стал родоначальником всех тяжелых самолетов. Следом за ним в 1914 году отец построил новый гигант – знаменитый «Илья Муромец» с размахом крыльев в 31 метр, который был первым в мире серийным многомоторным самолетом и принял активное участие в боевых действиях на фронтах Первой мировой войны. Всего по проектам отца было построено больше пятнадцати оригинальных моделей самолетов и гидросамолетов.

Я растрогался до слез, когда во время юбилейных торжеств ко мне подошла незнакомая женщина (читавшая, как выяснилось, книги моего отца) и сказала, что в России помнят и знают заслуги Игоря Сикорского, воздают должное его техническим открытиям, его перспективным разработкам, отразившимся на более поздних типах авиационных машин, да и космических аппаратов. Слушая столь приятные, даже лестные слова, я вспоминал нашего поэта Некрасова и внутренне соглашался с его тезисом: русский народ способен пережить любые невзгоды и самые болезненные переломы…

- Открытия Вашего отца произвели подлинный переворот в авиаделе. В мае 1913 года, во время испытания «Русского витязя», Сикорский перелетел на нем с Комендантского аэродрома в Красное Село, где его встретил сам Николай II. Император вручил изобретателю орден Святого Владимира IV степени и золотые часы. Какова судьба этих бесценных вещей?

- Все цело и невредимо! Отец вывез августейшие дары в трагическом 18-м году, когда пришлось навеки покинуть родную землю. Раритеты находятся вместе с нами в штате Коннектикут и хранятся – по старой русской традиции - в доме моего младшего брата Сергея Игоревича. О них, поверьте, не следует беспокоиться. Тревожит другое: исчезает наша громкая фамилия. У меня и моей жены-пианистки, к сожалению, нет детей. Сын старшего брата, наш 45-летний племянник Сергей Сергеевич еще не женат, хотя клятвенно обещал этим озаботиться. У младшего брата – трое детей: сын и две дочери. Первый, хотя и связан брачными узами, не обзавелся пока потомством, а внуки от дочерей носят родовое имя своих отцов. В общем, ситуация невеселая: фамилия под угрозой! Этот вопрос мы намерены обсудить на семейном совете.

- В Америке по-прежнему ценят наших ученых–теоретиков? Лет пять назад генеральный консул США, у которого я брал интервью, признавал: когда американским проектировщикам предстоят сложные математические расчеты, они частенько едут не в Гарвард или Кембридж. Они спешат в Петербург: тут подсчитают точно и в срок…

- Американцы уважительно относятся к русским инженерам, признавая их немалые профессиональные достоинства. Наша научная репутация, в том числе и в авиапроме, высока и устойчива. Мы умеем работать, экономя материалы и топливо. Что же касается моторов, то здесь существуют проблемы, затрагивающие буквально всех. Но наши самолеты из-за нехватки денежных средств не «оттачиваются» до совершенства, сильно шумят, выбрасывают в атмосферу тучи вредных веществ. Поэтому их почти не пускают в зарубежные аэропорты, и мы вынуждены раскошеливаться на американские «боинги» и европейские «аэробусы». То есть машины весьма спорные с точки зрения технического и технологического превосходства над российскими моделями.

- А помогают ли методики Игоря Сикорского?

- Почему же нет? Громадный турбовинтовой ИЛ-18, на котором с удовольствием летали кремлевские «небожители», выполнен именно по творчески воспринятым схемам моего отца. Много раньше его последователем стал конструктор советского «тихохода» У-2 Николай Поликарпов, участвовавший в 1914 году в создании отцовского многомоторного гиганта «Ильи Муромца» с размахом крыльев в 31 метр. Такие исполины отлично показали себя на пике Первой мировой войны. Немцам удалось сбить лишь одну боевую машину из этой авиационной серии. Игорь Иванович очень любил Поликарпова, но хвалил также Семена Лавочкина, Сергея Ильюшина, Андрея Туполева. Сейчас, конечно, турбовинтовая эпоха канула в Лету, и настали времена реактивных «орлов» вроде ТУ-154. Этот замечательный самолет, но из-за гула и гари им практически не пользуются. Мы пересаживаемся на экспортные марки, подрубая свою промышленность…

- Хорошо, но принесет ли пользу активное международное взаимодействие?

- Обоюдная заинтересованность всегда выручает и тех, и других. Допустим, за океаном – чересчур дорогой труд, а в России, идущей еще по дороге первоначального накопления капитала, он, естественно, на порядок дешевле. Это подталкивает американцев на наш рынок, заставляя делиться опытом и финансами. К тому же Россия обладает отменным алюминием, без которого самолет – не самолет. Да и прочих подземных ископаемых у нас не счесть.

Не только Америка, но и Европейский союз, и развивающиеся государства не откажутся от кооперирования своих усилий с русскими партнерами. Авиапром – и здесь нет особой тайны! - служит могучим стимулом к инновационной «встряске» экономики и социальной системы, созданию технических парков самых разных отраслей промышленности, транспорта и сервиса. Это то, что нужно сегодня избавленной от изоляции и тоталитарного деспотизма России. Это то, о чем десятилетиями мечтал мой отец, которому, увы, не довелось встретить светлый миг национального освобождения.

- Игорь Сикорский, широко известный во всем мире как пионер воздухоплавания и выдающийся авиаконструктор, был еще и религиозным философом. Книга «Небо и небеса», вобравшая в себя лучшие религиозно-философские работы Вашего отца, востребована в России и выдержала уже второе издание.

- В день своего ухода из жизни в конце 1972 года отец вряд ли ожидал или верил в то, что придет день, когда его религиозно-философские работы вернутся в страну, где он родился, и в культуру, которую он так сильно любил. В этой связи хочу лично и от всего сердца поблагодарить всех, кто принимает участие в переводе и публикации духовных мыслей Игоря Ивановича Сикорского. Надеюсь, они найдут дорогу к умам и сердцам нынешних и грядущих поколений.

- Вы уже не первый раз бываете на месте, где когда-то летал Ваш отец...

- Это мой третий визит в Россию, в город на Неве. Есть, конечно, перемены, но есть и неизменные константы, которые делают Петербург Петербургом, позволяют сравнивать его с Парижем, Лондоном, Нью-Йорком. Меня всегда поражала потрясающая самобытная красота Северной столицы. Она не только очаровывает, она, не побоюсь высоких слов, питает и согревает душу. Я искренне уважаю тех, кто не забывает об истории отечественной авиации. На митинге и концерте в сквере имени Льва Мациевича, невзирая на холодную и пасмурную погоду, толпилось бессчетное число мужчин, женщин, детей, которые жадно вслушивались в каждую фразу, с интересом знакомились с любопытными, доселе неизвестными им фактами и эпизодами. На меня (вернее, на сына своего отца!) смотрели с одобрением и восхищением, а вежливые и церемонные бабушки подходили вплотную, кланялись, говорили комплименты. Я от души благодарю устроителей этого прекрасного патриотического мероприятия и, прежде всего, главу муниципального совета "Комендантский аэродром" Владимира Николаевича Соловьева. Если бы не его энергия и оптимизм, торжество вряд ли состоялось.

Беседовал Яков Евглевский, специально для "Фонтанки.ру"