Никто не хотел умирать

Если бы я был эстонским царем, то приказал бы по всем каналам своего ТВ в прайм-тайм показать художественный фильм «Никто не хотел умирать», снятый литовским режиссером Витаутасом Жалакявичусом в 1966 году. В этой работе, непонятно как пропущенной коммунистической цензурой, снимался весь прибалтийский цвет, увенчанный народными Адомайтисом, Банионисом, Будрайтисом. Даже тогда кинолента получила массу призов, в том числе награду Ленинского комсомола за лучшее воплощение современной темы. Хотя какая она в 1966 году современная, если речь идет о восстановлении советской власти в литовской деревушке в 1946 году?

О сногсшибательной игре актеров и уникальной живописи говорить не будем. Это данность. Кто не видел – немедленно в «Титаник». Мне хочется вспомнить об идеологии и драматургии сюжета. Так как из них и вытекает мой совет о прайм-тайме. А связано это, конечно, с событиями вокруг переноса памятника советскому солдату в Таллине.
Главный герой по фамилии Медведь (в переводе с литовского) к концу фильма схватывается с командиром лесных братьев по прозвищу Домовой. Мирское имя Домового в фильме – Святой Йозефос (!).

Между ними происходит следующий диалог:
- А может, он надеется, что народ про него песни сложит? – вдумчиво ухмыляется Святой Йозефос, подразумевая себя.
- Грустные это будут песни, – отвечает Медведь, понимая, кто перед ним.
- Грустные. А может, он не видит другого пути? – продолжает Святой.
- Слепота его всем дорого стоит, – не соглашается Медведь, зная о том, что вскоре предстоит резня.

По законам жанра герой побеждает антигероя. В последних кадрах ленты Медведь дважды стреляет в грудь Святому Йозефосу из карабина. Домовой, умирая, произносит: «Ты даже не знаешь, как мне больно».
- Нет. Не знаю, – безразлично отвечает Медведь и уходит.

Сегодня герои поменялись местами. Хотим мы этого или нет, именно Домовой стал героем и про него сложили песни в Прибалтике. Единый и собирательный Медведь стал оккупантом. Фильм этот немедленно необходимо посмотреть как в России, так и во всей Прибалтике (европейцам трудно будет понять), чтобы подумать и передумать. Особенно взрослым с двух сторон (чуть не написал – «молодежи с двух сторон»). Глубочайшая и сверхталантливая картина учит не власть советскую устанавливать. Она рассказывает об истории. О том, как хорошие и честные люди давили друг друга, не видя другого пути. О том, как не хотели или не могли чувствовать обоюдную боль.

Сейчас в майские происходит то же самое. Теперь мы говорим: «Вы даже не знаете, как нам больно». А нам отвечают: «Нет. Не знаем». И мы в лице русскоговорящей эстонской молодежи беремся за булыжник. Полиция берется за дубинки. Все. Дальше не разобраться, так как надо дотянуться до рожи противника словом и делом. Каждый делает это эмоционально, исходя из национального характера.

Уверен, что оставшимся белорусским партизанам, бандеровцам и лесным братьям есть о чем выпить наедине друг с другом. И найдут они общий язык побыстрее, чем МИДы. Вот их бы собрать да послушать. А не касаться мнения каждого поодиночке микрофоном и искусством монтажа.

Что касается самого памятника, то параллельно с приказом показа киноленты я в роли царя предложил бы не сносить «солдата» как памятник, а рядом поставить стильную стелу как особое правительственное мнение на символ солдата. А на стеле написал бы, что, уважая смерть русских парней, обязан заявить: «Считаем 1940 и 1941 годы временем раздела нашей страны коммунистически-нацистскими странами» - и так далее.
А вот если бы кто-нибудь заляпал краской эту мысль, то тогда дубинкой, и посильнее. Ведь «солдат»-то рядом.

Евгений Вышенков,
заместитель директора АЖУР