"У Победы – две Катюши" (фото)

На сцене петербургского театра Музкомедии 10 мая состоялся концерт с таким названием. Почему Катюш две? Ну как же: одна – знаменитое оружие, другая – медсестра, радистка, однополчанка, или та самая девушка простая, про которую сложена песня, словом, собирательный образ. И обе Катюши – настоящие боевые подруги.

«У Победы – две Катюши» – это название акции, которая три года проходила по всей стране и в год 60-летнего юбилея Великой Победы завершилась в Петербурге. На сцене театра Музыкальной комедии 10 мая состоялся одноименный концерт, посвященный выступлениям знаменитых фронтовых бригад. Почему Катюш две? Ну как же: одна – знаменитое оружие, другая – медсестра, радистка, однополчанка, или та самая девушка простая, про которую сложена песня, словом, собирательный образ. И обе Катюши – настоящие боевые подруги.

Особенностей у этого концерта было много. На него не продавали билеты, а специально приглашали ветеранов сцены. В нем принимали участие такие артисты, при одном упоминании имен которых мне хочется встать: народные артисты СССР Николай Трофимов и Лев Дуров; народные артисты России Зинаида Шарко, Валентина Талызина, Татьяна Пилецкая, Лариса Малеванная, Зоя Виноградова, Виталий Копылов, Иван Краско, Владимир Татосов; заслуженные артисты России Валентина Панина, Виктор Костецкий, Виктор Кривонос, Юрий Лазарев. Также в концерте участвовали лауреат Госпремии России Наталья Панина, молодая актриса театра и кино Манана Гогитидзе, оркестр театра Музыкальной комедии, студенты Академии театрального искусства и ансамбль «Радуга» Колледжа культуры и искусства. А после концерта был фуршет для гостей и артистов и тосты «За нашу Победу».

Ветераны собирались стайками на площади Искусств и толпились у главного входа театра Музкомедии. Почти все пришли заранее и терпеливо ждали. Они заметно волновались, подолгу прихорашивались у зеркала и медленно, по одной ступеньке, поднимались наверх, в зал. Их смущали телекамеры и сосредоточенные фотокорреспонденты. На лестнице их встречали курсанты, стоявшие почетным караулом. Курсанты поздравляли всех с праздником и желали здоровья. Один – худенький румяный мальчик – даже специально сосчитал: он лично поздравил 180 человек.

– Приглашения, пожалуйста, показывайте! – просят билетеры.

Приглашения есть не у всех.

– Деточка, что мне делать: у меня этот билет у дочки остался, я к ней так и не успела доехать, а сегодня не смогла, у меня давление поднялось. Можно мне так пройти?
Бабушке разрешают. Вскоре уже пускают всех подряд без приглашений, потому что забыли или потеряли многие, а огорчать никого нельзя. Это очень важный праздник.

За кулисами перед началом концерта весело. Татосов, Дуров и компания собрались у пианино и распеваются – вместе с гримерами и костюмерами. Запевают про Катюшу. Трофимов скромно сидит за столиком и пьет чай. Студенты бегают туда-сюда, фотографируются с народными артистами камерами, встроенными в мобильные телефоны, и нервничают. На сцене идет генеральная репетиция.

Режиссер Виктор Минков, похоже, волнуется больше всех. Если кто-нибудь что-нибудь путает или не выходит на сцену по первому зову, он волнуется еще больше. Курсантов, некстати приведенных кем-то в зал, он гонит прочь:

– Ну, кто здесь ходит? Можно убрать их? Вы что, с ума сошли, не видите – мы репетируем?

Ассистент (страшным шепотом):

– Уходите!..

Курсанты по команде «Кру-гом!» разворачиваются и послушно уходят строем по одному.

Фотограф снимает все подряд. Ассистент режиссера мечется со сценарием в руках. Администраторы раскладывают на кресла программки.

На сцене Талызина вдруг наотрез отказывается читать «С любимыми не расставайтесь»: говорит, эти стихи ей до смерти надоели. Предлагает что-то другое. Они жарко спорят с Минковым, и никто, похоже, не готов уступить.

– Все равно не буду читать, – отрезает Талызина, в сердцах машет рукой и уходит со сцены. Потом бродит по центральному проходу, повторяет: «Надоели!», шепчется со звукооператором, наконец, снова садится в зале рядом с Татосовым и наблюдает за репетицией с чашкой кофе в руках. Хмурится. Стихи она, кстати, потом все-таки прочла.

В зале кричат, что репетиция окончена, мол, готовим сцену. Это означает: микрофоны на шнурах поднять, экран свернуть, сцену помыть.

За кулисами все стихает. Трофимов, Шарко и Талызина стоят в боковой кулисе и задумчиво следят за последними приготовлениями.

– Ну что ж, пойдемте в гримуборную (именно так все настоящие артисты называют гримерку), – обращается к ним Дуров. – Наверное, нас позовут?..

Зал уже полон. Ветераны шуршат программками и листают буклет с обращением губернатора, изданный Правительством города.

Председатель комитета по культуре Николай Буров поздравляет собравшихся: «Низкий поклон и огромная благодарность всем, кто воевал...» Девушки на сцене читают письма с фронта. Иван Краско говорит: «Я был блокадник, мальчишка...» Зинаида Шарко и Лариса Малеванная читают стихи Ольги Берггольц. Татьяна Пилецкая рассказывает об эвакуации родного хореографического училища и объясняет, что значило для всех понятие «ленинградские дети». Зоя Виноградова и Виталий Копылов танцуют и поют. Они говорят, что за годы войны на спектакли театра Музыкальной комедии в эвакуации пришли 1 300 000 зрителей.

У входа дежурит карета скорой помощи. На задних рядах сидит бригада врачей, смотрит на сцену, подпевает и украдкой утирает слезы.

В оркестре музыканты внимательно слушают, потом не выдерживают, вскакивают, вытягивают шеи, стараясь разглядеть из своей оркестровой ямы любимых артистов, и хлопают, и стучат смычками по своей музыкальной традиции. Дирижер тоже неотрывно смотрит на сцену, переживает, шепчет, кланяется.

В ложе никем не замеченный Николай Трофимов смотрит почти весь концерт. На сцену он выходит с трудом, немного путает слова, сбивается, повторяется, иногда почти не слышно его, но ничего этого почти не замечаешь: так интересно он рассказывает про свою «окопную болезнь» и про печку, из которой он не хотел вылезать.

Во время выступления Льва Дурова, который бежал на фронт трижды, журналисты забывают про свои блокноты, диктофоны и камеры и сидят, раскрыв рты. Дуров дежурил во время налетов на крыше, потом работал в госпитале: держал ноги и руки раненых во время ампутации.

– Представьте себе, как ногу пилят двуручной пилой, и эта отпиленная нога потом становится тяжелее раз в десять! Я не знаю, почему...

Но и о смешном Дуров тоже рассказывает. Мол, родился в Лефортово, частушки матерные с раннего детства пел. И так весело у него получается, до того увлекательно, забавно и живо, и совершенно не пошло, что фотографы до слез смеются, уронив камеры на колени, а ветераны кричат из зала: «Просим, просим!», и Дурова долго не отпускают со сцены. Ему даже приходится обращаться к режиссеру в кулисы:

– Можно, я еще две минутки тут постою?

Владимир Татосов в 1942 году был курсантом спецшколы ВВС на Урале. Патрулировал улицы Свердловска и случайно попал на концерт своего кумира Марка Бернеса, с которым потом дружил всю жизнь. Он напевает: «Там, где пехота не пройдет...» - и вот уже весь зал вдохновенно подхватывает про то, как «летит стальная эскадрилья».

Валентина Талызина первым делом извиняется за свой простуженный севший голос:

– Простите меня, дорогие. Я 8 и 9 мая читала стихи у Храма Христа-Спасителя, и сегодня утром в поезде совсем не могла говорить, и поняла, что – ужас...

– Ничего! – ободряюще кричат ей из зала и аплодируют. И Талызина читает стихи и письма.

– Спасибо! – кричат ей из зала и снова аплодируют. Она кланяется, вдруг роняет браслет, смущается, подбирает его и растерянно улыбается залу.

Юрий Лазарев в сопровождении оркестра поет «Последний бой». Зал подпевает.

Юная Манана Гогитидзе с двумя трогательными косичками нежно поет «Катюшу». Зал подпевает.

– Сразу видно, что хороший человечек, светлый, – шепчутся рядом со мной.
Мальчишки-танцоры в алых рубахах с ложками, изображающие веселье у стен взятого Рейхстага, были до того искренни, что подняли на ноги оркестр и сорвали овации.

И вот звучит голос Левитана: подписан Акт о безоговорочной капитуляции Германии.

Во время концерта на больших экранах показывают фотографии и кадры кинохроники. В целом все выглядит модно, современно, многопланово и очень актуально: сцена, оркестр, фонограмма, видео, фото, кино, свет. Действие похоже на концерт, на творческий вечер и на спектакль одновременно. Именно так, правда, без современных достижений науки и техники, и выступали фронтовые бригады: разнопланово. И от души.

Меня поразило, что многие люди в зале сидели с закрытыми глазами. Нет, они не спали, они слушали: просто им так было удобнее и проще сосредоточиться, погрузиться. Они качают головой и щурятся. Они теребят платочки и держатся за руки. Они плачут.

В финале на сцену вышли все – и народные, и заслуженные, и будущие артисты, и танцоры, и ведущие – чтобы вместе спеть «День Победы».

Сзади робко просят:

– Наклонитесь немножечко, пожалуйста!

Мы с соседкой наклоняемся в разные стороны, чтобы дать человеку возможность сделать снимок.

– Спасибо. Извините за беспокойство.

Зал стоит и поет. Артисты на сцене поют. Оркестр поет. Дирижер поет. Билетеры поют. Бригада скорой поет. И все хлопают.

А потом гостей пригласили на фуршет к празднично накрытым столам. Организаторы и артисты сами ничего не ели и не пили. Они только выходили в фойе, смотрели на ветеранов и радовались тому, что радуются они.

Это был хороший, светлый и очень правильный концерт-праздник. Побольше бы таких. Пока мы еще помним. Пока еще живы те, кто может нам рассказать. Пока есть кому праздновать этот День Победы.

Мария Кингисепп,
Фонтанка.ру
Фото автора