Николай Буров: «Комитет по культуре должен перестать быть бермудским треугольником»

Около двух месяцев Комитет по культуре администрации Петербурга жил без председателя. Последнего сначала долго выбирали (процесс тормозился), потом Комитет по культуре чуть не объединили по федеральному образцу с Комитетом по печати и взаимодействию со СМИ... Но наконец-то был выбран самый достойный. Понимая всю сложность ситуации, сложившейся в комитете в последнее время, право выбора губернатор Петербурга Валентина Матвиенко предоставила самой творческой интеллигенции города. Люди высказались практически единогласно: «Буров, и никто другой».

Корреспондент газеты «Ваш Тайный советник» побеседовал с Николаем Буровым о его новом назначении.

- Николай Витальевич, ваше назначение на пост председателя Комитета по культуре затянулось более чем на полмесяца. Скажите, что вы чувствовали все это время?
- Если бы мне нечего было делать, то, наверное, тяжело переживал бы. Или если бы я был мальчиком с биржи труда, которому надо куда-то устроиться работать, тоже, наверное, было бы тяжело. А я продолжал работать в том же ритме, к которому привык. А ритм этот... Меня кто-то хотел испугать, сказав, что в комитете мне придется работать по 12 часов в сутки. Я говорю: «Хороший режим, просто дом отдыха какой-то, я-то привык работать 16 часов в сутки».

- Сегодня у Комитета по культуре много проблем. На что в первую очередь вы собираетесь опираться, решая их?
- Действительно, у культуры города проблем достаточно. Но, надеюсь, нет смертельных проблем, которые бы угрожали той или иной отрасли. Есть обычные хозяйственные дела, и их много. В некоторых, возможно, я понимаю меньше, чем надо бы, но я не боюсь учиться, люблю учиться и уважаю это качество в других. Я вообще человек любопытный, мне с детства все интересно, и так до сих пор.

В самое ближайшее время я хотел бы встретиться со своими предшественниками и задать несколько вопросов: что помешало им сделать то, что они хотели; что они считают самым лучшим и весомым из сделанного? Этими рекомендациями я буду, безусловно, пользоваться. Но это не значит, что я буду делать буквально все то, что они посоветовали, но взвесить и оценить эту информацию полезно.

Также я хотел бы опереться на советы тех людей, которые шли со мной на конкурс. Это - уважаемые в культуре города люди, которые имеют свое видение развития комитета, имеют свои программы. Может быть, в этих программах есть что-то, чего я еще не успел увидеть. Если эти идеи окажутся, на мой взгляд, интересными, то я обязательно попытаюсь это использовать (естественно, с разрешения авторов).

Я не собираюсь вызывать руководителей крупных учреждений культуры для знакомства с собой. Намерен сам сесть в машину и поехать знакомиться, представляться. Моя профессия предполагает прямой выход на аудиторию, прямой контакт с ней. Это касается и руководителей культурной отрасли.

- Будете ли вы приводить свою команду или же станете строить работу комитета на уже имеющихся специалистах?
- Я всегда старался трепетно и нежно относиться к понятию «человек», его особенностям, нуждам, мировоззрению. Поэтому вначале я очень внимательно пригляжусь к тем, кто уже сидит на местах. Многие специалисты по культуре работают в комитете не первый год и не при первом председателе. Это председатели приходят и уходят, а люди остаются, что очень ценно. Подобное происходит не только в комитете, но и во всех учреждениях культуры - театрах, музеях, библиотеках. Поэтому взять и привести какую-то свою команду только для того, чтобы уволить тех, кто работал раньше, мне кажется неверным. Надо вначале посмотреть на то, что есть, а потом уже думать о каких-то ремонтах, заменах. Это дело не первой недели и даже не первого месяца. Если нет горящей ситуации (ситуация может быть горящей, и тогда да, безусловно, надо действовать немедленно), надо очень бережно относиться к судьбам людей. Я всегда стараюсь этому правилу следовать.

Но в то же время я бы очень хотел, чтобы у меня получилось создать из работников комитета команду. В наших условиях без команды делать абсолютно нечего. Я не владею некоторыми вопросами. И по этим направлениям мне необходимы не только люди высокой квалификации, но и соратники, на которых можно было бы полностью положиться, которым можно было бы полностью довериться.

- В последнее время комитет стал чуть ли не самым скандальным в городе. Собираетесь ли вы менять этот имидж?
- На мой взгляд, Комитет по культуре не должен быть какой-то контролирующей, раздающей и оттого особо - в кавычках - ценной, почитаемой и уважаемой организацией. Нет. Комитет должен быть деловой, мобильной, четкой в своих решениях и своих движениях организацией, способной по-настоящему помочь творцам, чем бы те ни занимались. Чиновник должен служить тому, кто творит, но никогда не наоборот, иначе творец перестает быть творцом, а чиновник превращается в некую закостенелую массу, которая топит весь творческий процесс.

Я буду стремиться к тому, чтобы облик комитета менялся. Я ненавижу очереди. И если увижу, что сохраняется очередь уважаемых руководителей учреждений культуры на прием к некоему клерку, я буду считать, что клерк не справляется со своей работой, организацией своего режима, ленится выйти в дождь на улицу и съездить в организацию.

По этому пути я обязательно пойду, потому что такие привычки надо менять. Это - самое трудное, потому что находится на грани вмешательства во внутренние дела человека, его распорядок, но я постараюсь это делать. Если мы сознательно идем на это место служить, то слово «служить» имеет совершенно четкую трактовку: слу-жить, а не начальствовать или командовать. Это иные функции, уместные в другом месте. Комитет же по культуре должен быть соратником, союзником, проводником. Он должен создать тот мост между творцом и властью, который имел бы двустороннее движение и очень четко определил обязанности обеих сторон и наш общий долг перед народом.

- Возвращаясь к проблемам комитета... Какими из них вы будете заниматься в первую очередь? Есть учреждения, где ситуация очень «горячая», - музей-заповедник «Ораниенбаум», например, с судьбой зоопарка не все понятно...
- Соглашаясь на должность председателя комитета, я знал, что передо мной встанет очень много самых разных проблем: ежедневных (новых, входящих), будущих, только предполагаемых, но очень больших (кстати, именно из-за грядущих проблем я и решился на этот шаг).

Что касается «Ораниенбаума» и зоопарка, это проблемы, которые не могут разрешиться уже много лет. Темы эти настолько «горячие», что стали уже несвежими. Посвежее - ораниенбаумская, хотя это тоже очень застарелая проблема. Я очень люблю ораниенбаумский парк, дворцы. Я хочу, прежде всего, сесть в машину, поехать туда, к Конотовскому, поговорить с ним, спросить: что он успел сделать за то время, что является директором заповедника? Я попрошу встречи и у Знаменова (директора музея-заповедника «Петергоф») и узнаю его мнение о происходящем в «Ораниенбауме». Да, это - проблема...

Что касается зоопарка... Я слышал самые противоречивые мнения: одни кричат, что мы с детства привыкли ходить именно в это место и пускай вольеры будут такими драными, а звери несчастными, другие кричат, что нельзя так безжалостно относиться к животным и надо строить новый зоопарк. В этой проблеме тоже нужно разбираться. И даже в связи с приходом нового лица на место председателя Комитета по культуре за неделю-две и даже за месяц ничего не изменится. Нужно выстроить очень четкую финансовую систему, продумать инвестиционные ходы, которые могут решить эту проблему. Я знаю одно: я очень люблю животных.

Как-то меня один журналист взял и переиначил. В беседе я сказал, что больное животное надо везти к ветеринару, а он мои слова истолковал так, что я якобы призываю везти зверя на живодерню и усыплять. Это глупость полная. Надо нежно относиться к животным - братьям нашим меньшим, но надо с достоинством и нежностью относиться к тем, кто находится по другую сторону клетки. Клетка имеет две стороны, и обе имеют определенные права. Посетители же имеют право видеть ухоженное, чистое, веселое и свободное животное, а зверь имеет право быть ухоженным, сытым и довольным в своем пространстве.

Я бы хотел понять - что есть учреждение «Ленинградский зоопарк»? Думаю, мне надо прийти туда уже не как посетителю, а скорее, как человеку, с которым сотрудники зоопарка поделятся какими-то своими сокровенными мыслями, проблемами, идеями.
В общем, надо сесть и очень внимательно читать этот бесконечный, увлекательный, приключенческий роман, который называется «Ленинградский зоопарк».

- Николай Витальевич, у вас как у артиста множество почитателей. Переход на должность председателя комитета неизбежно приведет к тому, что на актерскую деятельность у вас останется (если останется) совсем немного времени. Планируете ли вы каким-то образом продолжать заниматься творчеством?
- Из своего репертуара я должен сохранить хотя бы один спектакль. Для того чтобы помнить, что я все-таки родом из этой профессии, хочу сохранить «Пигмалиона» и свою роль доктора Хиггинса. Надо поддерживать форму, чтобы никто не мог упрекнуть меня в том, что я только «белый воротничок». Обязательно буду выходить на сцену (я имею на это право, поскольку при работе на государственной службе позволяется заниматься преподавательской и иной творческой деятельностью). Конечно, я не смогу отдавать творчеству много времени, буду играть только в одном спектакле, а дальше посмотрим.

Вообще, к тому, что со мной сейчас происходит, я отношусь как к некоей творческой командировке. Сколько она продлится, будет видно. Но то, что у меня остается профессия (я имею в виду не место работы, а именно профессию: умение, владение и так далее), это безусловно, потому что предыдущие 30 лет работы на сцене что-нибудь да значат.

Да, я не буду какое-то время сниматься в кино, читать на радио, делать другие аудиопроекты, которых у меня множество, да, на это времени не будет. И я никогда не позволю себе в ущерб тому делу, на которое решился, заниматься своими пусть и творческими, но частными делами. А так фильмы будут идти, старые записи на радио будут транслироваться, и раза два-три в месяц я буду выходить на сцену в спектакле «Пигмалион».

- А как вы относитесь к реформам в России вообще?
- В последнее время у нас как ни реформа, так какие-то проблемы. Вот то, что произошло сейчас с монетизацией льгот... Сама по себе затея благая и, в общем, разумная, но обернулась, во-первых, стихийным протестом, а во-вторых, действительно какими-то страданиями людей. А человек не должен страдать. Жизнь и так очень коротка, и надо стремиться к тому, чтобы за это время у людей было больше возможностей проявить себя и больше получить. Не денег, нет, а всего того, что составляет смысл и ценность жизнь. А если новые реформы, уже в области бюджетных организаций культуры, будут выпущены так же, как из бутылки джинн, будет страшно.

Несмотря на все сложности, которые нас ждут в этом году и особенно в 2006 году, я очень надеюсь на понимание правительства города. Я надеюсь на то, что город предпримет все возможные способы поддержать культуру для того, чтобы смягчить удар, а может быть, и сделать его незаметным.

Кто-то из журналистов задал мне вопрос: «Я слышал, что вы сторонник полной отмены поддержки театров...» Я спросил человека: «Вы меня когда-нибудь видели на фотографии или еще как-нибудь?» - «Да». Говорю: «Я произвожу впечатление дауна или идиота?» - «Нет». - «А зачем вы тогда такие вопросы задаете? Человек, всю жизнь проработавший в этой сфере, понимает, что любое учреждение культуры практически не может быть самофинансируемым. Это по своей природе явление дотационное». Наверное, нужно сойти с ума, чтобы проповедовать такие вещи. Я в том числе для того и пошел в комитет, чтобы попытаться смягчить этот удар, насколько будет можно. На сцене я был убедительным. Если у меня это получится и при защите бюджета культуры, тогда смогу сделать то, к чему стремлюсь.

Беседовал Олег Булух,
Полный текст интервью можно будет прочитать в новом номере газеты «Ваш Тайный советник», который появится в продаже в понедельник.