ПоделитьсяОткуда в Ярославле в XXI веке взялся подлинный Дюрер, зачем художник написал то, что никогда не видел, и как посетителю выставки не потеряться в целом лесу шедевров.
Эрмитаж на уходящей неделе открыл главную выставку зимы — огромную экспозицию Альбрехта Дюрера, величайшего немецкого художника XV-XVI веков. Экспонаты для юбилейного проекта прибыли из разных музеев страны. «Фонтанка» узнала у кураторов, какие открытия совершили музейщики, пока готовили экспозицию и как в искусстве Европы укоренился «неправильный» носорог.
Ровно полвека назад, в 1971 году, в том же Николаевском зале Зимнего дворца Эрмитаж уже открывал выставку Дюрера, на которой показывал собрание гравюр мастера из своей коллекции. Та экспозиция была приурочена к 500-летию художника, нынешняя, логично — к 550-летию. Но разница не только в этом: в этот раз кураторы собрали свыше 400 произведений — как самого Дюрера, так и других художников, чьи работы помогают лучше его понять или оценить влияние (вплоть до Отто Дикса и Павла Филонова), а также цикл видеопередач, в котором зафиксированы все стадии работы над выставкой за год (от посещения фондов и лабораторий до реставрации и подготовки к монтажу) и «саундтрек» к выставке, отобранный командой musicAeterna и лично Теодором Курентзисом.
Первая эмоция, которую экспозиция вызывает «с порога», — растерянность: посетителю открывается бесконечный ряд черно-белых произведений, притом очевидно, что ценность каждого высока, но изучить их все разом невозможно.
«Это выставка, в которую надо вникать, ее не посмотреть на бегу, ее нужно изучать спокойно и размеренно, — признает Наталья Сэпман, один из кураторов выставки, хранитель рисунков немецкой школы XV-XVIII века. — Здесь 12 частей. Лучше начинать с «Учителей Дюрера» и дальше двигаться по разделам — к каждому есть экспликация, которая вводит в курс дела».
Первый же центральный стенд выставки посвящен знаменитой серии Дюрера «Апокалипсис» (1496–1498), появление которой было связано с тем, что в ту пору жители Европы активно ожидали конца света в 1500 году. Далее кураторы рассказывают об аллегориях и мифах в творчестве Дюрера, античных влияниях и религиозных сюжетах — представлены серии «Страсти Христовы» и «Жизнь Марии». Визуальный центр экспозиции — грандиозная «Триумфальная арка императора Максимилиана», привезенная из Москвы, и «Триумфальное шествие».
Но, как это обычно бывает, широкому зрителю запоминаются не серьезные масштабные работы, а казусы. Дюрер в своей жизни умудрился написать носорога, ни разу не видя его (а потому не совсем точно). И создал культ: кроме исходной работы художника, музей показывает картины других авторов с изображением видоизмененного животного, часы, книги и многое другое.
Поделиться«Это одна из самых известных работ Дюрера — ксилография, выполненная на дереве, в 1515 году; носорог стал сенсацией, — рассказывает другой куратор выставки, Светлана Мурашкина, хранитель коллекции немецкой гравюры XV-XVIII веков. — Дюрер очень живо отзывался на то, что происходит в Европе. Это реальный носорог, которого привезли 1 мая 1515 года в Лиссабон в подарок португальскому королю Мануэлу I, из Гоа. И это было удивительно, потому что живого носорога в Европе не видели уже тысячу лет: последнее упоминание носорога было у Плиния, и европейцы сомневались в том, что это животное существует на самом деле, что это не плод фантазии античных авторов. Носорог в жил в Европе недолго, потому что Мануэл I решил отправить его в подарок папе римскому, его погрузили на корабль, и корабль, к несчастью, затонул в волнах Средиземного моря, попав в шторм. Поэтому носорог до Рима не доехал, но весть о нем в Европе распространилась, и в Нюрнберг пришло письмо, где было описание. И с ним был, вероятно, какой-то схематичный рисунок, изображающий это диковинное животное, на который Дюрер опирался. То есть Дюрер создает сначала рисунок, по нему уже — гравюру, никогда не видя животное. И фантазия включается наряду с реальностью, потому что толстые складки кожи индийского носорога у него превращаются в броню, защищающую бока, появляется фантастический витой рог на затылке, которого нет у реального животного. И носорог Дюрера становится воплощением силы и мощи этого животного, каким и остается несколько столетий подряд. Созданный художником образ оказывается сильнее реальности: несколько носорогов, которые появились в Европе живыми через какое-то время, не запомнились сильнее, чем изображения Дюрера. Изображали носорога именно так, как это сделал Дюрер на своей гравюре, причем не только в прикладном искусстве или геральдической литературе, но и в литературе научной».
Один из разделов выставки посвящен самым знаменитым гравюрам Дюрера — «мастерским»: «Рыцарь, смерть и дьявол», «Меланхолия» и «Святой Иероним в келье». В них лучше всего видно, как автор поднял искусство на новую ступень.
Поделиться«Вот гравюра «Святой Иероним в келье», — куратор предлагает остановиться у одного экспоната. — Удивительно: Святой Иероним занимает очень немного места в пространстве этой кельи, он где-то там вдалеке, и Дюрер увлечен изображением обстоятельств всей его жизни. И мы прекрасно видим, что потолок — деревянный (структура дерева видна), стены — с обвалившейся штукатуркой, подушки — плотные, набитые. У нас ощущение почти тактильной достоверности от его гравюр! Когда мы смотрим на них, мы забываем, что это черные линии по белому фону, и вообще забываем, что это рисунок — такая тонкая градация тонов, полутонов, полутеней… И он делает то, что вообще никому не приходило в голову делать — он изображает свет. Свет, который падает через окна, здесь один из главных героев. Причем он все время играет с ним: здесь круглые окошки, и тень на откосе окна, свет, проходящий через круглые окна, сделаны мельчайшими штрихами, очень точно положенными. Есть сияние вокруг головы Иеронима, тень от стола, свет мерцает и на шкурах животных, и на подушках, на черепе. Эразм Роттердамский (крупнейший философ, ученый того времени. — Прим. ред.) написал хвалебное слово Дюреру, восхищаясь: чего только он ни может изобразить одной черной линией — выпуклости и углубления! И Эразм говорит важную фразу: «Ты оскорбил бы произведение, если бы пожелал внести в него краски». То есть ценность гравюры как черно-белого искусства приходит со времен Дюрера».
Но, кроме новшеств технических, мастер вводил и сюжетные (притом, что, как и его коллеги, вынужден был в первую очередь равняться на рынок).
«Например, это — «Мужская баня», — показывает Мурашкина. — До сих пор непонятно, что тут конкретно происходит. Здесь видят и четыре темперамента, и самые разные символы, говорят о том, что это сам Дюрер со своими друзьями изображен, потому что в этих банях занимаются чем угодно, но только не мытьем: разговаривают, пьют, музицируют, — вот некое мужское сообщество. И есть ряд гравюр Дюрера, про которые мы до конца не можем понять, что имелось в виду, о чем они. Например, вот гравюра, которая сегодня называется «Геракл на распутье», а раньше она называлась «Ревность». Здесь видели сцену ревности, а сейчас, скорее всего, понятно, что это Геракл, который пытается выбрать путь добродетели или путь порока. Путь добродетели здесь — босая, но одетая женская фигура, а порок — обнаженная рядом с сатиром. И, хотя это известная история, Геракл здесь довольно странно изображен: почему-то возникает ощущение, что он защищает порок от добродетели, которая замахивается мечом. И мы до конца не понимаем, есть какая-то загадка в этих гравюрах».
ПоделитьсяРядом с этой гравюрой-вопросом — еще одна: «Искушение бездельника» (или ее еще называют «Сон доктора»).
«Лень — это один из грехов, «праздность — игрушка дьявола», и этот человек, так уютно устроившийся на печи, греющийся на подушке, не замечает, как дьявол вдувает ему в ухо греховные мысли, — помогает «прочесть» гравюру куратор. — Видите дьявола с горном за героем? Видимо, греховные мысли воплощаются у него в искушающем женском образе, который здесь представлен Венерой (Евой или, скорее, Венерой с кольцом на пальце). То есть Дюрер может взять для сюжета своей гравюры какое-то морализирующее высказывание, какую-то историю, известную только нюрнбергским гуманистам, так или иначе ставшую важной, и которую мы сегодня не до конца понимаем».
Кроме гравюр Дюрера, которые хоть и вершина его творчества, но все же представляют собой тиражную графику, на выставке в Эрмитаже есть и уникальные рисунки. Причем один из них — «Святая Анна» — из Ярославля. И это важное открытие.
Поделиться«Этот рисунок вообще происходит из Бременской кунстхалле (картинной галереи, в здание которой во Вторую мировую попала бомба; произведения, эвакуированные оттуда в замок под Берлином, остались без охраны после его захвата советскими войсками. — Прим. ред.), он был привезен после войны и тогда числился как неизвестно где находящийся, — рассказывает Светлана Мурашкина. — Так вот, мы к выставке нашли его в Ярославле. Это была покупка у частного лица в 1946 году: кто-то принес рисунок в Ярославский музей, там его купили, и это долгое время оставалось неизвестным. Сейчас станет известным».
Выставка будет открыта до 28 марта 2022 года.
Алина Циопа, «Фонтанка.ру»
