ПоделитьсяКинорежиссёр рассказал «Фонтанке» о своих принципах, проектах и об успехе своего голливудского фильма «Никто», где сыграли Боб Оденкерк, Алексей Серебряков и Кристофер Ллойд.
Голливудский фильм россиянина Ильи Найшуллера «Никто» сам стал наглядной демонстрацией реализации «американской мечты». «Фонтанка» поговорила с режиссёром о том, как ему вообще удалось сделать недорогое кино, которое стало лидером проката в США, при чём тут группа «Ленинград», и в чём разница производства кино в Северной Америке и в России.
— Илья, вы для себя лично чем меряете успех «Никто»? Все говорят о небывалых цифрах в прокате.
— Я тоже смотрю на цифры, но это не обязательно цифры кассовых сборов: я в том числе смотрю на процент положительных зрительских рецензий. Фильм доступен в Америке для домашнего рынка. В середине апреля он вышел в iTunes, и он там — № 1. То есть мне важна общая комбинация всего, но рецензии критиков и зрителей — это самое главное (в российском прокате с 18 марта фильм собрал 253,6 млн рублей по данным ЕАИС, в США по данным kinobusiness.com на конец апреля фильм спустя 5 недель проката остаётся на 4 месте со сборами в 21,5 млн долларов — Прим.ред.).
— Вы говорите сейчас как бизнесмен. А чем меряет успех «Никто» художник Илья Найшуллер? Вы сделали то, что до сих пор не удавалось ни одному российскому художнику в Голливуде.
— Ну, во-первых, удавалось. Я — не первый российский режиссёр, кто снял фильм в Америке. А во-вторых, если говорить о том, доволен ли я своей работой, то я очень доволен. Вообще всегда хочется фильм сделать лучше. Но если учитывать, что это мой первый фильм в США, что ограничения бюджета были известны, я могу сказать, что, по своим личным меркам, я справился на 5 с плюсом. Готов ли я дать фильму 5 с плюсом? Нет.
— От многого пришлось отказаться?
— Нет. Я про реалии кинопроизводства, когда у тебя не огромный бюджет. Ни в коем случае я не жалуюсь, бюджет был очень правильный. И благодаря тому, что это не был «раздутый голливудский бюджет», он мне позволил действовать достаточно свободно.
— Онлайн-библиотеки по кино оценивают бюджет «Никто» в 16 миллионов долларов…
— А я, к сожалению, не могу комментировать, так это, или нет. Но бюджет был очень умеренным по сегодняшним меркам. Сегодня голливудские студии такие фильмы за такие деньги не делают.
— Очевидно, к вам присматривались этим проектом? Всё-таки дебют на той территории.
— Нет. Дело не во мне: бюджет на эту картину был изначальным, вне зависимости от того, кто был бы режиссёром. Эта история — без проверенной кинозвезды: Боб Оденкёрк — проверенная телевизионная звезда, и, чтобы увидеть Боба, раньше было не обязательно платить за билет в кино (исполнитель главной роли в фильме «Никто» больше всего известен ролью в сериале «Лучше звоните Солу» — Прим.ред.). Поэтому было непонятно, пойдут ли люди в залы или не пойдут. Бюджет соответствовал рискам потенциальных выигрышей.
— Чем «Никто» покорил американского зрителя?
— Тем, что это хорошее кино (улыбается). Хорошее кино, которое вышло спустя год отсутствия нормальных и хороших фильмов в кинотеатрах. Кинотеатры ведь были год закрыты! Лос-Анджелес и Нью-Йорк открылись буквально за неделю до выхода фильма в прокат 18 марта. Это был первый фильм, который вышел практически во всех штатах сразу.
— То есть вы счастливчики? Повезло?
— Не-не-не. Мы сами делаем свою удачу. Не верю в «повезло», учитывая, сколько раз премьера фильма передвигалась, сколько было обсуждений, дискуссий с русским Universal, с американским Universal. Очень большая стратегическая игра. Тут нет случайностей.
— Как мне показалось, фильм чётко попадает в понятную американскому зрителю канву — насколько я могу вообще рассуждать об этом. Мы видим историю про человека, которому выпадает внезапно защищать свой дом. В России считается, что в США «можно стрелять, если в твой дом влезли». И это не российский сюжет совсем, у нас теперь в дом могут зайти без спроса…
— Я понимаю, про что вы. Но фильм на самом деле не про это. Он не про то, что к герою Боба пришли домой грабители — это то, как фильм продаётся. Фильм глубже, чем трейлер, который выдаёт историю за «очередной фильм про грабителей в доме с хозяевами» — только теперь с Бобом.
Понятно, что трейлер — это маркетинг, задача трейлера — продавать. Фильм же — про человека, который много лет держал внутри себя свою настоящую натуру. Судьба посылает ему «повод» — «отмазку», чтобы опять расправить свои крылья, злые агрессивные крылья.
Поэтому, если отвечать на вопрос, почему фильм так хорошо «зашёл» людям, кроме того, что он вышел в правильное время, он весьма свежо преподносит проверенную и заезженную тему. Плюс — замечательная актёрская игра. Хорошо снято. Фильм уважает зрительское время: он очень «быстрый», «картинка» никогда не замедляется. Смотрится на одном дыхании, что очень важно, потому что сегодня все стали снимать фильмы по 2,5 часа — а во многих случаях эта размазанность не оправдана сюжетом, я считаю. Но самое главное — что, когда люди идут смотреть фильм, чего бы они ни ожидали на старте, они в большинстве своём выходят из зала с улыбками, в хорошем настроении. Этого всегда не хватало, а сейчас особенно.
— И это фильм, где льётся кровь. Много. А люди выходят с улыбкой. Это нормально?
— Да. И это семейное кино — просто для семей с детьми постарше, не для 12-летних мальчиков. Хотя, если бы у меня был 12-летний сын, я бы ему это показал. Я в 12 лет смотрел фильмы намного жёстче. Тем не менее это фильм, на который можно пойти со своим папой, со своей мамой, со своей девушкой. Некоторым кажется, что девушкам не нравится такое кино — на самом деле, девушки такие же «пацаны», какими мы представляем себя! Люди готовы и хотят смотреть хорошее кино, которое оставляет послевкусие. И это ещё один ответ на вопрос об успехе. Люди выходят из залов и делятся впечатлениями. Рекламная кампания была, но самым главным нашим «оружием» оказался очень маленький спад посещаемости: поначалу — всего по 2–3%.
— Даже классик тех территорий, куда вы зашли с «Никто», Гай Ричи вас не подвинул со своим «Гневом человеческим»?
— Нас с первого места подвинула Годзилла! Она собрала 49 миллионов за первые выходные. Но я пытался сейчас сказать, что наша лента смогла стать предметом обсуждения, «сарафанным радио». Без рекламы люди продолжали идти. Посмотревшие обсуждали его.
— Сергей Шнуров у вас в «Никто» ярок, но недолог. Не сразу и заметишь его. Какую роль работа с «Ленинградом» сыграла в становлении вас как популярного режиссёра?
— Режиссёром я стал до того, как стал снимать клипы «Ленинграду». Я просто люблю делать вещи, которые нравятся зрителям. Это не значит, что надо делать тупое кино для самого низкопробного подхода. Я сам люблю многие жанры, смотрю разное хорошее кино. Но как режиссёр я люблю снимать то, что захочется пересмотреть, чем захочется поделиться, что приносит радость. И клипы «Ленинграду» снимал по той же схеме. Не то чтобы «Ленинград» на меня повлиял — скорее, я делал то, что чувствовал всегда (улыбается). Я раньше просто не анализировал, почему это людям заходит.
— Что дальше говорит вам Голливуд, а вы ему?
— Дальше я читаю сценарии. У меня лежит огромная стопка. Виртуальная. Медленно, но уверенно читаю, обсуждаю возможные проекты.
— Приятное «проклятие»?
— Ни в коем случае это мне не в тягость! Всю жизнь мечтал получить это — получите, распишитесь.
— То есть американская мечта Ильи Найшуллера без перерыва реализуется прямо сейчас?
— По сути, да. Я понимал, что это всё возможно. Нужно было долго бить в эту стенку. Я бил, пока не пробил.
— Теперь вы можете легко говорить: «вот это мне не нравится», «а здесь не тот бюджет»?
— Я всегда имел возможность такое говорить. Я никогда не снимал кино, чтобы зарабатывать деньги. Я снимал, чтобы делать то, что мне нравится. Мне очень повезло в этом плане. Четыре года после «Хардкора» (фильм Ильи Найшуллера 2016 года — Прим.ред.) до начала съёмок Nobody у меня были заняты рекламой и клипами «Ленинграда».
Очень благодарен такой возможности качать «режиссёрскую мышцу». Ещё и денег заработал, мог себе позволить крышу над головой и еду, а это очень классно. Лучшая киношкола на свете — снимать и получать деньги. После «Хардкора» мне присылали предложения, разные, но не было такого, чтобы я почувствовал, что именно это надо схватить и сделать, чтобы получилась мечта. Нет, вру: было два сценария, которые я написал, но они в итоге не запустились. Фильмы не пошли не из-за меня, а из-за студий, которые в какой-то момент поменяли к проектам своё отношение. Это был Голливуд. Это был классный опыт. Я общался с классными сценаристами, по полгода, по году работал. Не вышло. Ничего страшного: бывает, стандартная практика.
— Хороший тренинг?
— Много опыта получил. Я вообще ко всему всегда отношусь как к получению опыта. Даже когда происходит что-то негативное, стараюсь видеть в этом положительное. Надо просто чуть-чуть перестать расстраиваться там, где это того не стоит. Надо пытаться параллельно запускать несколько «стрел». У меня три сценария в работе. И одна из «стрел» полетит. Если одна полетит, то после неё полетит вторая. Пауз в пять лет между фильмами я больше не хочу никогда. Я почувствовал, что взрослею. Нужно действовать.
— Чем вам удобнее работать в Америке, в сравнении с Россией?
— Средний уровень команд выше. Не потому, что они лучше как специалисты, а потому, что у них больше практики. Мы снимали «Никто» в Канаде, часть команды была американской, часть канадской, часть из разных точек мира. Мы подготовили весь фильм за 6 недель. Для сравнения: я часто снимал клипы в Москве по 2–3 недели. И 6 недель — это начиная со знакомства, когда мы все собрались в Канаде. Всё, что у нас было до этого: Боб, раскадровка, сюжет. Поехали! Понять, что можно работать быстро — очень важный урок.
Неоднократно говорил, но повторю ещё: большая разница в вопросах безопасности. Там чересчур много тратят на элементы в защиту продакшена и студии: ты объясняешь какие-то вещи так, чтобы тебя потом не могли засудить. Северная Америка очень любит судиться. И я заметил, что стал приезжать на площадку по утрам на 10 минут позже, потому что по утрам были десятиминутные обсуждения, — но я и так знаю, что если едет машина, я не буду стоять у неё на пути. У них же — строгий процесс, и я уважаю это. В истории кино были ужасные случаи потери жизни, которые можно было бы избежать, если бы команда работала по более чётким правилам.
— Если говорить про наше детство, то вспоминается Брэндон Ли и фильм «Ворон» (актёр был ранен прямо на съёмочной площадке «холостым» выстрелом и скончался — Прим.ред.)…
— Да. Там был каскад ошибок, который привёл к смерти. Тупая цепочка… В 2016 году погибла девочка в штате Джорджия на съёмках, когда продюсеры положили кровать с актёром на железнодорожные пути на мосту, но не получили разрешения от компании, которая управляет поездами. Поехал поезд. За 200 метров стоял человек с рацией. Стал кричать, чтобы уходили. Все убежали. Но поезд ударил по железной раме кровати. Кровать отлетела, ударила девочку — ассистентку по камере. Она улетела под поезд. Умерла. Огромная ударная волна по всему Голливуду! Посадили режиссёра и продюсера. С тех пор все ещё серьёзнее относятся к безопасности — и это правильно.
— Ну и сложно не подчиняться, если жизнь человека стоит дорого, а суд — это суд.
— Ты просто закончишь свою карьеру на этом. Репутация там очень важна. Надеюсь, что мы придём к этому и в России. После такого подхода к работе ты не будешь снимать никогда. В тех краях человек, которому плевать на людей, становится «помеченным».
— Герой Серебрякова в «Никто» — узнаваемый русский бандит. Если не по стилю, то по поведению точно. Известно, что вы его привнесли в сюжет. Нет желания пытаться менять сформировавшийся имидж русского человека в голливудском кино?
— Вопрос задачи. Будет история, которая будет требовать другого русского в кадре — супер. Будет нужен другой русский злодей — тоже супер. Русского злодея можно показать отвратительным, можно показать интересным. Не моя задача — быть амбассадором страны, пытаться показать «нас прекрасных». Мы такие же люди, как другие. У нас есть сволочи, есть и гении, есть светлые, тёмные люди. Моя же задача — рассказывать максимально классно.
— Будете спорить, что один из вариантов успеха такого кино — «найти своего Стейтема»? Гай Ричи нашёл.
— Не буду спорить. Нет мнения. Опять же, надо служить истории. Если по истории нужен Джейсон Стейтем — ищи его. Нужен Боб Оденкёрк — ищи Боба. Нужен Сталлоне — Сильвестра ищи. Каждый раз сценарий — это чистый лист. Смотришь на бюджет, думаешь, как сделать историю за те деньги, которые имеются. В первую очередь мы все обслуживаем идею фильма. Я не пытаюсь найти универсальный способ заработка, я хочу делать хорошее кино. Хорошее кино начинается не со звезды, а с истории, которая может привлечь звезду. Как сказал Пол Ньюман: «Звезда не сделает из плохого фильма хороший, но она сделает из хорошего фильма кассовый».
— Почему нельзя собрать крутой современный русский фильм из обыгрывания прежних образов и стилей из нашего кино? То, что делал тот же Тарантино. То, что вообще любят, умеют делать в Голливуде.
— Можно (улыбается). Есть ли такие примеры в русском кино? Нет. Потому что отсутствуют правильные сценарии, правильные режиссёры, правильные продюсеры. В этом «корабле» много трещин, пока мы их не закроем, шанс на появление таких вещей небольшой. Велика и роль зрителя, который голосует рублём. И если люди в России ходят на одни жанры, продюсерам нет смысла вкладывать деньги в другие.
— Сейчас модно говорить, что полный метр умирает, а будущее за сериалами в интернете. Согласитесь?
— Нет. Буду ли я снимать сериал? Смотря какой сериал: есть гениальные сериалы, есть ужасные фильмы. Табу у меня нет на этот счёт. Было бы интересно. Я сам смотрю сериалы. В последнее время драматургия просто перешла в телевидение, а большой экран занят блокбастерами. Полный дисбаланс. При этом хорошие фильмы всё равно выходят в кино.
— Кристофер Ллойд для детей 90-х — навсегда Док из «Назад в будущее». Вам этот его образ не мешал, может быть, помогал в работе над «Никто»?
— Нет. Этот образ вообще не возникал. Вообще, выбор именно его на роль — очень правильный. Я всегда говорил, что нам нужен 80-летний артист, который имеет хороший багаж положительного героя. Тот, кто не делал то, что пришлось делать здесь. И про Кристофера вспомнил Боб. Мы все загорелись: идеальное попадание. Нам очень повезло, что он согласился. Когда он приехал, мы с ним обсуждали только его роль. Если честно, просто не было времени поговорить про его прошлые работы. И даже когда все пошли тусить с ним, мы снимали вторую часть погони. И я подумал, что потусить с ним, конечно, очень хочется, но мне будет болезненнее, если придётся переснимать крупные планы на машины, которые снимут без меня. И я решил, что лучше пойду, помёрзну на -20, но зато потом не буду пинать себя.
— Перфекционизм не дал закрыть детские гештальты.
— И это тоже счастье. Не на что тут жаловаться (улыбается) — меня же никто не заставлял. Осознанный выбор.
— Помните, сколько раз в детстве вы смотрели «С меня хватит!» Джоэла Шумахера?
— Один раз. И очень хорошо помню финал с водяным пистолетом. В «Никто», конечно же, есть некие параллели, но они совсем лёгкие. Герой Майкла Дугласа в фильме 1993 года был всё-таки обычным человеком, которого затюкали. А по ходу фильма «Никто» мы узнаём, что герой Боба всё-таки не совсем обычный человек. Далеко не обычный.
Вообще список фильмов, которые «Никто» может напомнить, велик. Мне было важно, что сценарист Джош Олсон, написавший в том числе A History of Violence (в российском прокате 2005 года «Оправданная жестокость» — Прим.ред.), пригласил меня к себе на подкаст. Первое, что он мне сказал, что, посмотрев наш Nobody, он оказался в полном восторге. Мне было очень приятно. Я ему сказал, что их фильм явно влиял на нас. Есть тысячи фильмов, которыми хочется вдохновляться. Повторять — некрасиво, но вдохновляться и строить на фундаменте, который был заложен до нас, — великое удовольствие.
— Многое осталось за кадром, что попадёт в издание фильма на физических носителях?
— Нет. Две сцены. Может быть, три. На Blu-ray они будут.
— Когда сможете говорить о новом проекте?
— Когда он будет (улыбается). Хочется в этом году. Есть уже права на несколько книг. Есть книга, на которую прямо сейчас получаю права. Смотрю, что тут возможно сделать. Невозможно сделать ставку только на что-то одно.
— Ваша музыка теперь надолго в сторонке? Я про Biting Elbows.
— Только что вышел новый клип. Мы его снимали в декабре. Часть альманаха «Кошмары Музыкантов»: все снимали короткий метр. Там есть Иван Дорн, Хаски, Моргенштерн. И я снял себе клип, как часть альманаха. Называется Boy is dead.
— Про Россию задам один вопрос — он и про кино тоже, но скорее, про реальность весны 2021 года. Вам бывает страшно за завтра страны?
— Я скажу так: я никогда и ни с кем не обсуждаю политику.
— Это очень правильно. Но я про страхи, не про политику. Вы думаете в категориях «похоже, что завтра будет хуже, чем вчера»?
— Если говорить про эмоции, то я делаю всё, чтобы у меня с ними было всё хорошо. Я занимаюсь тем, что люблю. Я умею и иногда позволяю себе отдыхать. У меня сейчас самый счастливый момент в моей жизни. Насколько это возможно, я буду и дальше стараться работать над теми вещами, которые делают меня счастливым. И это важнее для меня лично, чем происходящее вокруг.
— И в этом смысле вы человек западных ценностей. Здесь от таких конструкций, когда ты сам по себе, а не в строю, теперь принято показывать сведённые скулы.
— Это интересно. Хотя я никогда не считал себя американцем. Несмотря на то, что я очень люблю американское кино. Несмотря на своё английское образование от 8 до 14 лет, я всё остальное время был всегда здесь. Никогда не планировал уезжать. Сейчас можно было бы уехать в Лос-Анджелес, жить там, чувствовать себя комфортно, но мне всё равно хорошо здесь.
— Разве можно совмещать жизнь тут и работу там?
— Конечно. Какая разница? Просто в Лос-Анджелесе люди слетаются, бьют по рукам, едут туда, где дешевле снимать. Сейчас совмещать еще проще: пандемия, все мои встречи происходят в zoom, и не потому, что я в Москве. Я бы полетел пообщаться с глазу на глаз с удовольствием, но там всё закрыто, пока все всё делают по звонкам.
Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»
