«За эти годы тема репрессий 1937–1938 годов стала и мне близкой» — адвокат исследователя могильников НКВД

«Это очень странно», - говорит глава СПЧ. Кремль обещает «более внимательно ознакомиться», а адвокат историка Юрия Дмитриева рассказал «Фонтанке», что 13 лет строгого режима для главы карельского «Мемориала» — это «цинизм», который против и закона, и разума.

Верховный суд Республики Карелии кратно увеличил приговор главе местного отделения общества «Мемориал», исследователю предполагаемого могильника НКВД в урочище Сандармох под Медвежьегорском, составителю региональных книг памяти жертв сталинских репрессий Юрию Дмитриеву. Судья Алла Раць за два заседания в отсутствие постоянного адвоката Дмитриева пересмотрела решения нижестоящих судов, которые ранее дважды частично оправдывали Дмитриева по «грязным статьям». В 2018-м историк был оправдан по обвинению в изготовлении детской порнографии, он уверял, что фотографировал анатомические изменения приёмной девочки. В июле 2020 года обвинению не удалось доказать совершение историком насильственных действий сексуального характера в отношении бывшей дочери. Решение судьи ВС Карелии вместо 3,5 лет дать Дмитриеву 13 лет вызвало шок среди тех, кто четыре года следит за преследованиями правозащитника.

Дмитрий Песков обещает «более внимательно ознакомиться с этой темой». Глава СПЧ Валерий Фадеев называет ситуацию «странной». «Фонтанка» поговорила с адвокатом историка Виктором Ануфриевым, который не смог быть в Петрозаводске из-за болезни. Юрист рассказал, что предшествовало громкому приговору.

Все процессы по Дмитриеву шли в закрытом режиме, адвокат правозащитника рассказал лишь о том, о чём ему не запрещено говорить.

— Виктор Михайлович, почему вас не было на заседаниях Верховного суда Карелии по делу Юрия Дмитриева 16, 22 сентября, когда появился адвокат по назначению суда, и 29 сентября, когда внезапно был ужесточён приговор? Вы ведь адвокат Дмитриева с самого начала его преследования.

— С 15 сентября по 28 сентября по постановлению Главного санитарного врача ЮЗАО города Москвы я находился в обязательной изоляции по коронавирусу с выдачей больничного листа на этот же период времени. 29-го сентября мне был продлён больничный лист для восстановления. Сегодня снова иду на приём к врачу, вероятно, смогу выписаться. Перенёс я в итоге коронавирус или нет — вопрос непонятный. Симптоматика была. Поэтому была определена изоляция. Тест на COVID-19 первоначальный отрицательный. Но в любом случае мне предписывалось быть изолированным. Такой порядок в Москве в условиях нового резкого повышения числа заболевших.

— Как вы уведомляли Верховный суд Карелии о невозможности присутствия на процессе?

— У меня на руках все документы, подтверждающие невозможность приехать. Первый раз я посылал их в Верховный суд Карелии 15 сентября. Просил отложить рассмотрение дела на период после 28 сентября, но суд отказал.

Уже 16 сентября суд назначил Юрию Алексеевичу другого адвоката, хотя по УПК надо было дождаться самого заседания 22 сентября, и если я не явился на заседание, тогда и решать вопрос с назначением адвоката.

Затем я ещё раз посылал ходатайство отложить дело на дату после 1 октября, с учетом продления больничного листа по 30 сентября. Но, как мы видим, уже вчера суд огласил результат рассмотрения дела в апелляционном порядке.

— Ещё раз. Вы дважды указывали суду на невозможность присутствия в те даты, в которые в итоге прошли заседания, и вас проигнорировали?

— Да, ходатайства об отложении рассмотрения дела посылались мною дважды. Суд не обязан, но вправе назначить другого адвоката, либо он откладывает рассмотрение дела до явки адвоката по соглашению — это право суда. В иных подобных ситуациях суды эти вопросы решали в пользу обвиняемого и ждали выбранного им адвоката. Тем более этот случай особый — с Юрием Алексеевичем мы работаем без малого четыре года. И, откровенно говоря, не ожидал, что суд так поступит. Юрий Алексеевич должен был освободиться по июльскому приговору уже 12 ноября. Если опасались, что он окажется на свободе и придет в суд своими ногами, — всё равно было время с 1 октября рассмотреть дело. Для меня вся эта ситуация неожиданная…

— Как бы вы могли объяснить такие скорости и решения судьи ВС Карелии Аллы Раць?

— Полагаю, что суд просто шёл к поставленной цели — как можно быстрее принять то решение, которое он принял.

— То есть опасения 250 представителей науки, искусства и других кругов интеллигенции были оправданы? В их обращении к председателю ВС Карелии ещё до решения 29 сентября кратно увеличить наказание Дмитриеву говорилось о возможном давлении на судью?

— Эти опасения возникали не только у общественности. У меня тоже сложилось убеждение, что это дело следует передать в суд другого субъекта Федерации. И после публикации обращения общественности, ещё до заседания суда 29 сентября, мною было направлено на имя председателя ВС Карелии заявление об отводе Верховного суда Республики Карелии и передаче дела в другой субъект РФ. В заявлении указал, почему считаю это необходимым, и привел доводы — почему в ВС Республики Карелии получить законное, справедливое и обоснованное решение по уголовному делу в отношении Юрия Дмитриева невозможно.

— Получается, что вы сделали такой вывод заранее…

— Уже был опыт рассмотрения апелляционной инстанцией ВС РК первого оправдательного приговора в 2018 году и отмены приговора, на мой взгляд, без каких-либо правовых оснований. И то, что оснований для отмены не было, подтвердил второй оправдательный приговор в этом году.

— То есть вы уже сталкивались ранее с судьёй Раць?

— В первом рассмотрении в апелляционной инстанции её не было, иначе она не имела бы права участвовать в повторном суде по этому же делу (о чем сейчас остается сожалеть). Но она участвовала ранее в апелляционной инстанции по этому делу — по вопросам определения Ю. А. меры пресечения в виде содержания под стражей. И была видна ее обвинительная направленность и формальное рассмотрение столь важного вопроса.

2 сентября мы виделись с Юрием Алексеевичем в СИЗО и заготовили ряд ходатайств от его имени. Одним из них и был отвод судье и представителю государственного обвинения. Юрий Алексеевич 16 сентября заявлял это ходатайство об отводе, но ему было отказано.

— Получается, что суд «воспользовался» вашим отсутствием?

— Не хочу на эту тему говорить. Полагаю, что в сложившейся ситуации вокруг этого дела, когда у суда уже был определен алгоритм действий и поставлена цель, мое участие не имело бы решающего значения. Уверен, что в этом судебном разбирательстве суд мало интересовало, кто находится в зале судебного заседания со стороны защиты…

— Действительно, Юрий Дмитриев не соглашался на адвоката по назначению, но новый адвокат всё равно был назначен?

— Да. Это его право. Он не соглашался. Мы с Юрием Алексеевичем обсуждали это по телефону прямо во время заседания суда. Нас соединял адвокат по назначению. И мы регулярно с новым адвокатом согласовывали позицию. Как человек и как адвокат, он прекрасно понимал сложившуюся, по сути безвыходную для защиты ситуацию, когда суд дал ему трое суток на изучение 19 томов столь сложного уголовного дела. Мы с Ю. А. столько лет уже в этом процессе... Как можно весь материал изучить за несколько дней? Это невозможно, и защита Ю. А. не могла быть иной, кроме как формальной. Но в этом нет вины адвоката по назначению. Вместе с тем, повторю, даже знание материалов дела здесь мало что решало. И неслучайно мною заявлялся отвод всему ВС РК. Было очевидно, что решение там может быть только обвинительным.

— Ряд российских легальных СМИ, в том числе «Известия», написали в день приговора: «Адвоката обвиненного в педофилии Дмитриева снова поймали на обмане суда». Говорят, что видели вас около офиса коллегии адвокатов в Москве, когда вы были на больничном…

— Всё просто. Вероятно, организовали слежку или прослушали телефон. В офисе я не был около трех месяцев и о том, что приеду туда забрать документы по делу Юрия Алексеевича, говорил по телефону только с секретарем часа за два до приезда. Мы жили летом с детьми далеко от Москвы в целях самоизоляции. Когда вернулись в город, заболел, но мне пришлось приехать в офис 17 сентября, чтобы забрать необходимые документы по Юрию Алексеевичу. Жалобы, много чего ещё. А мне эти материалы были необходимы для подготовки ходатайств в суд. Как только подъехал к офису, набежали люди с камерами: «Почему вы не поехали на суд вчера?». Объяснил, что не могу быть на заседании по причине обязательной изоляции. А в офис был вынужден приехать, потому что секретарь у нас была в отпуске по 15 сентября. С курьером такие документы не отправляются — это документы закрытого судебного заседания. Секретарь вынесла мне документы, забрал их и уехал. Это заняло не более 15 минут.

Объяснил всё, как мне казалось, понятным языком. Да, я нарушил режим самоизоляции. Но это компетенция не журналистов и не суда.

— В той же заметке не названные авторы рассуждают, что на самом деле вы якобы пытались «затягивать» процесс по Дмитриеву. Можете прокомментировать?

— Никоим образом я не пытался затягивать процесс. Я указывал суду конкретные даты, говорил, что после 1 октября смогу приехать. У них даже на сайте ВС Карелии указано, что с признаками ОРВИ и без справки об отрицательном тесте на COVID-19 участники процесса из других регионов в здание ВС РК не допускаются. Пока человек на изоляции, он не может посещать суд. Это риск здоровью других людей в суде.

— Я правильно понимаю, что решение 29 сентября вынесено на основании некой «новой экспертизы» улик по делу? Как объяснялась необходимость в третий раз привлекать экспертов, причём именно карельских?

— Не думаю, что решение вынесено на основании «новой экспертизы», скорее всего, это лишь неуклюжая попытка придать видимость законности обусловленному решению. Никакого повода для назначения этой «экспертизы», являющейся таковой лишь по названию, не было. Суды первой инстанции (Петрозаводский городской суд) рассматривали это первоначальное обвинение из 4-х статей УК РФ около трех лет. За эти годы был произведен ряд основательных, высокопрофессиональных экспертиз, которые проводились не 3–5 дней. На судебных заседаниях около 15 специалистов из Москвы и Санкт-Петербурга представили свои заключения, которые показали и доказали несостоятельность утверждения обвинения о наличии в материалах дела порнографических снимков. Назначенная ВС РК 22 сентября «экспертиза» — к определенному заранее сроку 29 сентября, из экспертов, не имеющих отношения к фотографиям и детской порнографии… Это сложно комментировать.

— «Мемориал» заявляет, что дело «сфабриковано по политическим мотивам». Вы согласны?

— В данном случае я вам не помощник. Я адвокат по уголовным делам. Мне этот вопрос неоднократно задавался. Не считал это дело политическим. У нас вроде бы в кодексе нет «политических статей»? Поэтому меня здесь интересовала чисто уголовная составляющая. В этом ключе я и работал. И моя работа именно в этом ключе дважды давала результат. Дважды выносился оправдательный приговор. Даже обвинительный приговор в июле всем был понятен. Его суть — выход Юрия Алексеевича на свободу 12 ноября. Политика же меня не интересовала.

— Какие дальнейшие шаги вы, как защитник Дмитриева, намерены предпринять?

— Дело в том, что надо сначала получить решение ВС Республики Карелии. Его ещё никто не получил. Когда я будут знать, что я могу его получить, я сразу еду в Петрозаводск. Будем работать дальше. Дальше у нас кассационная инстанция. Это третий кассационный суд, город Санкт-Петербург. Будем писать жалобу, обосновывать позицию.

— Вы видите уже сейчас признаки процессуальных нарушений при вынесении решения увеличить наказание с 3,5 до 13 лет?

— На мой взгляд, они есть. Но я не могу сейчас о них говорить, мы же не в суде. Я их приберегу для суда.

— Как дальше выглядят перемещения Дмитриева внутри системы ФСИН с учётом судебных процедур? Он остаётся в СИЗО или, может быть, его отправят на зону?

— Ситуация неоднозначная. Как вы знаете, дело по ряду инкриминируемых статей направлено на пересмотр. Подсудимый остаётся подсудимым. Очевидно, что дело будет слушаться в том же Петрозаводском городском суде. Но по статье о насильственных действиях решение принято. Оно вступает в законную силу. И формально его могут отправить из СИЗО к месту отбытия наказания. Это всё теперь зависит от сотрудников УФСИН, которые имеют право решать подобные вопросы.

— Попадание на зону для Дмитриева элементарно опаснее, чем пребывание в СИЗО?

— Элементарно опасное уже случилось, когда человеку, которому 64 года, после 3,5 лет в СИЗО назначили 13 лет колонии строгого режима. Человеку, который не совершил ничего преступного… Вот это действительно опасно.

— Вы общались с приёмной дочерью Юрия Алексеевича? С момента начала процесса она уже успела вырасти. Как она смотрит на это?

— Дело в том, что как адвокат Дмитриева я лишён права общения с бывшей приёмной дочерью Юрия Алексеевича. Общался с нею только в зале судебных заседаний, когда суд допрашивал её в качестве потерпевшей. Но не могу об этом говорить.

— Очевидно, что в РФ странности в работе судов иногда корректируются после того, как о них докладывают первым лицам. Так бывает. В данном случае это путь для защиты?

— Первому лицу в государстве это дело докладывалось раза четыре. И это не секрет. По центральным каналам ТВ даже показывали, как докладывали о деле Дмитриева. Были и другие обращения… Дальше в этом смысле идти уже некуда.

— То есть последний приговор всё показал в этом смысле? Ответ сверху чётко сформулирован?

— Я вам скажу так. Рассмотрение дела будет продолжено. Инстанции все не пройдены. Не думаю, что такой, на мой взгляд, циничный и незаконный приговор, такое решение суда, сможет устоять в полном объёме. Я в это не верю.

— Вы рассчитываете вернуться к той позиции государства, которая была сформулирована Петрозаводским судом в июле — 3,5 года?

— Рассчитываю, что это вызывающее, на мой взгляд, незаконное решение, не должно устоять. Оно должно быть изменено. Либо вернётся к решению суда первой инстанции, либо решение будет другим. Нынешнее решение противно разуму и закону. Но, в любом случае, Дмитриев в ноябре на свободу не выйдет. Вероятно, в этом была одна из целей. Продолжаем работу. Борьба не закончена.

— Вопрос уже не как к юристу, а просто как к гражданину РФ. Вы удивитесь, если после нынешнего приговора в Сандармохе на самом деле найдут не жертв расстрелов НКВД, а пленных советских солдат, погибших в финском плену, как рассказывают представители РВИО Владимира Мединского?

— За эти годы тема репрессий 1937–1938 годов стала и мне близкой… Если обнаружат останки советских солдат, им тоже надо отдать должное и сделать это место мемориальным — это изложенная не раз позиция Дмитриева. Могу только к этому присоединиться.

P. S. Уже после разговора стало известно, что ни адвокат по назначению, ни Юрий Дмитриев не были ознакомлены с новой экспертизой, на основании которой было ужесточено наказание. Об этом Дмитриев написал в письме из СИЗО журналисту Виктории Ивлевой. Она опубликовала текст письма на своей странице в Facebook (сохранена авторская орфография и пунктуация).

«Новая» порнографическая экспертиза нашла все девять фотографий порнографическими. По каким признакам — мне не ведомо. Само заключение в руках не держал ни я, ни «адвокат» положняковый. По-моему, полный беспредел в Верх.суде РК. [...] Всем привет, не сломался, не сник, готов к борьбе дальше! Мы ещё повоюем», — расшифровала Ивлева рукописный текст.

Справка:

По данным «Новой газеты», историка обвиняли в том, что он несколько раз касался промежности восьмилетней приёмной дочери. Подсудимый объяснял, что таким образом он проверял сухость белья, поскольку ребёнок страдал от энуреза. Выписки из больницы подтверждают, что девочка лечилась от заболевания, отмечает издание.

Преследование Дмитриева совпало с экспедициями Российского военно-исторического общества к местам захоронений жертв сталинских репрессий в урочище Сандармох под Медвежьегорском, которые в 1990-е годы были открыты «мемориальцем». По версии РВИО, найденные Дмитриевым могильники скрывают не преступления сталинских репрессий, а останки советских солдат, попавших в финский плен.

Осенью 2019 года «Фонтанка» опубликовала фрагменты книги «Сандармох: драматургия смыслов», которую написала руководитель петербургского отделения общества «Мемориал» Ирина Флиге. Издание рассказывает, как шли поиски пропавшего этапа с Соловецких островов из 1111 заключённых. Как документы НКВД помогли сначала узнать имена расстрелянных, а после и место казни. Юрию Дмитриеву и другим сотрудникам «Мемориала» удалось поимённо установить 6241 человека, расстрелянных в Сандармохе. Дмитриев также составлял книги памяти жертв политических репрессий в Карелии за 1930–1940-е годы.

В 2019 году карельские чиновники от культуры назвали версию о массовом расстреле жертв сталинских репрессий «деструктивной акцией». Однако действия РВИО фактически были признаны незаконными.

В своём последнем слове 20 июля 2020 года Юрий Дмитриев заявил, что не знает, с чем на самом деле связано его преследование, но на работу «Мемориала» по поиску мест захоронений жертв репрессий это не повлияет.

«С какой целью было начато это дело — я, во всяком случае, не знаю. Прекратить людскую память? Этими действиями не удастся. Лишить меня возможности в этом деле участвовать? Я три года в этом деле не участвую — оно не глохнет, — заявил Дмитриев суду в конце процесса. — Я считаю, что вот это дело, которое мы уже долго-долго, три с половиной года, разбираем и рассматриваем, — оно специально создано для того, чтобы опорочить и мое честное имя, и в то же время бросить тень на те могилы и кладбища жертв сталинских репрессий, которые мне удалось открыть и к которым сейчас стекаются люди».

Преследования исследователя жертв сталинских репрессий становились ранее предметом диалога министра иностранных дел Финляндии с российским коллегой. Глава МИД РФ Сергей Лавров в 2019 году был удивлён информацией, что Юрий Дмитриев является историком, которому доверяет международное сообщество. В защиту Дмитриева выступали представители самых разных профессиональных союзов, в том числе нобелевские лауреаты. ЕС призвал освободить Дмитриева «по гуманитарным соображениям», учитывая его возраст и состояние здоровья.

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»