Из Китая с «Любовью». В Эрмитаже — первая новая выставка после эпидемии (фото)

Эрмитаж показал картины, написанные пеплом благовоний из буддийских храмов и вырезанные по старинным деревянным дверям. «Фонтанка» побывала на выставке, вернисаж которой собрал бомонд от Николая Цискаридзе до Матильды Шнуровой.

По стечению обстоятельств, первая выставка после пандемии прибыла из Китая. Правда, выехать она оттуда успела еще до того, как весь мир, затихнув, сел на самоизоляцию. А вот добраться до места назначения не успела: произведения пролежали четыре месяца на складе под Москвой. За это время художник у себя на родине написал еще серию картин «Любовь», в которой выразил боль от происходящего и одновременно желание сохранить память о жертвах болезни. Две из работ вошли в экспозицию (для этого ее даже пришлось перестраивать по сравнению с первоначальным замыслом) и стали яркими красными цветовыми пятнами на общем черно-белом фоне.

Первое светское событие в Эрмитаже вызвало ажиотаж в инстаграм-аккаунтах героев и героинь глянцевых журналов. Свою причастность к происходящему выражали на всех стадиях: постили фотографии с катеров и из гостиниц на пути в Эрмитаж, фотографировались у картин, на презентации в Эрмитажном театре и в ресторане, где к пришедшим обращался директор музея Михаил Пиотровский. Вообще вернисажи эрмитажных выставок отдела современного искусства — традиционно must для светской публики. Но в этот раз событию придавалось особое значение: весна и лето заставили заскучать по достойным поводам.

Новая выставка, которая станет доступна для широкой публики с 9 сентября, развернулась в Николаевском зале Зимнего дворца, аванзале, а также «западине» напротив него — небольшом зале по другую сторону Портретной галереи династии Романовых. Представленные картины можно отнести к трем категориям: выведенные пеплом благовоний, вырезанные по дереву в сочетании с фотографией, и «красная серия» — масштабные полотна, написанные красным по белому.

По словам куратора экспозиции — заведующего отделом современного искусства Эрмитажа Дмитрия Озеркова, — Чжан Хуань входит в тройку известнейших современных художников Китая, наравне с Ай Вэйвэем. Выпестовать совместный проект оказалось занятием небыстрым: Эрмитаж старается, чтобы проекты создавались непосредственно для него, и нужно было долго искать обоюдоинтересный сюжет. За развитием этого художника куратор следил много лет: изначально Чжан Хуань был более известен как мастер перформанса, чьи темы высказываний оказались для Китая довольно острыми. Потом он уезжал в США, но вернулся. Так в его искусстве сошлись искусство Востока и призма западного взгляда на мир.

В Николаевском зале на себя прежде всего обращает внимание гигантское полотно во всю стену — групповой портрет коммунистической партии КНР. Как пояснила хозяйка галереи Pearl Lam Galleries — сама госпожа Pearl Lam, — портрет был сделан по старой фотографии, которую художник обнаружил на рынке и которая поразила его своей длиной. Вернулся к идее воплотить Чжан Хуань в картине он только спустя годы — тогда-то она и заворожила уже в свою очередь Дмитрия Озеркова, и тот захотел привезти ее в Петербург и показать в Николаевском зале. К слову, даже этот гигантский портрет тоже написан пеплом — куратор пояснил, что работы создаются при горизонтальном положении холста, а затем частички пепла и обгоревшие фрагменты бумаги и дерева закрепляются на поверхности под воздействием специального газа.

Среди «пепельных» полотен есть те, в основе которых фрагменты хорошо узнаваемых картин: «Иван Грозный убивает своего сына» Ильи Репина перекликается с «Возвращением блудного сына» Рембрандта, рядом — «Тайная вечеря» Леонардо. Есть и менее известные, в том числе относящиеся к культуре и истории Китая — например, рисунок эпохи Тан «Конфуций и его ученики» и «Образование нового Китая», отражающая события 1 октября 1949 года (теперь фактически «главная картина» китайского искусства).

Из тех картин, что были вырезаны на дверях, — знакомы практически все: «Флора» Рембрандта, «Лютнист» Караваджо, «Мадонна Литта» Леонардо, «Дама в голубом» Гейнсборо... Фотокопии образов центральных персонажей картин соседствуют с вырезанными на дереве повторяющими их формами, словно отражение европейского мира по ту сторону планеты. Вырезал по дереву Чжан Хуань не сам — в его мастерской трудятся многочисленные помощники, ремесленники, разделяющие этот труд между собой по принципу, кому какая деталь лучше удается.

Фактура поверхности картин из пепла обращает на себя внимание крупными деталями, такими, как обрывки недогоревшей цветной бумаги.

«В Китае по пеплу отсчитывали время, — рассказывает Дмитрий Озерков. — Палочка с благовониями горит определенное время: сколько пепла упало — столько времени прошло. Это первый момент. А второй — считалось, что черновики сочинений, которые писали ученые или монахи, нужно было уничтожить, сжигать в специальных печах, чтобы вернуть буквы их богу на небо. Чтобы бог в следующий раз опять дал человеку эти буквы. И это тоже пепел, который особым образом захоранивается. Для нас пепел вызывает ассоциации с разрухой, чем-то сгоревшим — а для них это совершенно особый материал».

Не менее символичны как материал и двери — это всегда история чьей-то семьи, дома, защиты от окружающей среды, от врагов. Они реально служили в китайских домах — но в наше время были заменены новыми, из современных материалов.

Третья часть выставки, «Реинкарнация», — отсыл в художественном плане и к немецкому экспрессионизму, и к ранним перформансам самого художника, работавшего с красным цветом как с означающим кровь.

На залах внутри Эрмитажа выставка не заканчивается: в большом дворе Зимнего дворца стоит гигантская коричневая металлическая фигура, которой воображение никак не хочет придавать антропоморфные черты. Меж тем это «Эрмитажный Будда». И если, не делая поспешных выводов, найти нужный ракурс осмотра (а именно — пройти за ограждение слева от скульптуры и повернуться к ней лицом), можно различить его голову, выглядывающую из-под земли. С попирающей ее ногой.

«Во-первых, это размышление о признаках тела Будды — их 32 основных и 80 второстепенных: утолщенные пальцы, определенный разрез глаз, ушниша на голове, длинные, тщательно отполированные ногти, — поясняет Дмитрий Озерков. — Мы видим части и понимаем, что это части тела Будды, которое совершенно, свято и которое мы рассматриваем. И второй момент — это тема разрушения буддийских святынь в Китае, когда статуи были разбиты молодыми бригадами, обломки погребены в землю, и сейчас археологи и специалисты, которые восстанавливают монастыри, находят обломки, ставят один на другой и собирают, например, из трех статуй одну: объект материальный все равно менее важен, чем некая суть».

По словам куратора, за время работы выставки (она пробудет в Петербурге до 8 ноября) Будда поменяет цвет — позеленеет, покрывшись патиной, словно переняв цвет Зимнего дворца. И в этом тоже будет определенный символизм.

Алина Циопа, «Фонтанка.ру»