«Настоящая трагедия — это только смерть». Максим Пратусевич — о том, почему дистанционно сдать ЕГЭ невозможно

Директор Президентского физико-математического лицея № 239 Максим Пратусевич побеседовал с «Фонтанкой» в рамках проекта #безантракта. Редакция публикует его ответы на самые главные и интересные вопросы.

Директор Физико-математического лицея № 239 Максим Пратусевич рассказал «Фонтанке», почему невозможно дистанционно провести ЕГЭ, что он думает о его переносе и онлайн-образовании, а также сколько экзаменов все-таки придется сдавать выпускникам, нацелившимся на вузы.

— Максим Яковлевич, скажите, перенос ЕГЭ — это трагедия?

— Настоящая трагедия — это только смерть, а это не трагедия. Кроме того, что ЕГЭ перенесен, есть важное добавление — он перестает быть обязательным для получения аттестата. По сообщениям, правда пока они не подтверждены официально документами, Минпросвещения анонсировало, что ни экзамены 9-го класса, ни экзамены 11-го класса для получения аттестата не нужны. Аттестат будет выдаваться по итогам обучения в школе. ЕГЭ нужно будет сдавать только тем, кто хочет поступать в вуз.

— Это ведь акция только этого года?

— Да. Что будет дальше, посмотрим. Что касается переноса, то здоровье важнее. Если есть опасность, что люди могут как-то заразиться, мы не вправе эту опасность игнорировать. Лучше поздно [провести экзамен]. С одной стороны, будет больше времени на подготовку. С другой стороны — летние каникулы уменьшаются, потому что пока человек не узнал, что он поступил, отдыхать как-то не с руки.

<...> Это нервно, это противно, жалко летние каникулы, но а что теперь делать?

Здесь нет варианта, который был бы всем хорош. Разумное решение — отвязать [ЕГЭ] от школьного аттестата. Это существенно уменьшает количество сдающих ЕГЭ, снижает нагрузку на систему образования и на детей тоже.

— Когда дистанционное обучение только начиналось, все мы работали в «Зуме» и всем это нравилось, но потом, проработав в нем больше месяца, мы поняли, что эта система отнюдь не совершенна — очень часто прерывается связь, плохой звук и прочее. Мы исследовали рынок и поняли, что у нас есть и отечественные аналоги, которые не хуже «Зума». Как вам эта система?

— Мы продолжаем работать в «Зуме» просто потому, что не надо переводить с рельсов на рельсы, пока паровоз катится. Я читал вашу публикацию про эти платформы. Там не все так радужно выглядит, как вы описываете. Мы пробовали многие из этих платформ. Наш дистанционный центр заранее тестировал и смотрел все [варианты]. Я сам про этот «Зум» слыхом не слыхивал. Они мне принесли и сказали: «Да, это работает». Я сам потом попробовал эти платформы. Для целей обучения [подходит «Зум»], пока это так.

— Ваши ученики смогут создать более совершенную и удобную систему?

— Ну, может быть. Видите, в чем дело. Сейчас мне пришла еще одна платформа, но я не успел в ней поразвлекаться. По их описанию — это что-то хорошее, но все нужно руками пощупать.

— Вы говорите о тестировании, а я — о создании…

— Все возможно в этом мире, только нужно понимать, что на это уйдут какие-то ресурсы. Насколько я понимаю, Министерство просвещения там с «Контактом» (социальная сеть и компания «ВКонтакте». — Прим. ред.) по этому поводу общались. И «Контакт» вроде анонсировал, что он что-то такое создаст. Более того, они ко мне обращались с вопросами: как мы считаем, что нужно для того, чтобы эту систему сделать

Идеальное решение вырисовывается в процессе многолетней практики. «Зум» — не образовательная система, а система видео-конференц-связи. Оказалось, что там много примочек, которые полезны для образования и что она разумна по цене и качеству. В силу этого на нее все ушли. Она действительно с технической точки зрения наши ожидания оправдала. Если будет создано что-то такое у нас, то почему нет.

— Правильно я понимаю, что коронавирус внес некоторые изменения в процедуру вступительных испытаний для поступления к вам в лицей?

— Да. Поскольку мы не Рособрнадзор, мы заранее перенесли все это на август. Сегодня опубликовали на сайте расписание вступительных экзаменов. Мы сдвинули все это, начиная с 17 августа, чтобы у людей была возможность взять отпуск, мало ли, вдруг удастся куда-то поехать. Причем мы договорились с другими школами, чтобы все это было кучно, потому что многие дети поступают в разные школы. Чтобы им не надо было ездить с дачи туда-сюда.

—То есть все примерно перенесли на август?

— Да.

— Призерами Всероссийской олимпиады школьников в этом году будут признаны финалисты регионального этапа. Сколько среди них учеников вашей школы?

— Честно могу сказать, я не считал. Зачем?

— По сравнению с прошлыми годами больше или меньше?

— У нас команда, которая должна была бы поехать на олимпиаду, была больше [чем в прошлом году]. Там примерно 105–108 человек. Значит, и число одиннадцатиклассников больше, где-то порядка 35 призеров.

Да, они обладают теми же правами [что и победители прошлых лет]. Но в принципе их не много же. Паника, что они займут все места, преувеличена. Правда, есть еще дети, которые имеют дипломы прошлых лет. Дипломы Всероса действуют четыре года, поэтому те, кто получил их в 9-м классе, могут их предъявить.

Эти дети поступают не размазанно по стране, а в конечное число вузов. Думаю, это может быть как-то отрегулировано.

— Как мы можем понимать высказывание Минпросвещения о сдаче двух экзаменов? Правильно мы понимаем, имелось в виду, что нужно сдавать столько, сколько необходимо для поступления?

— Да, столько, сколько необходимо. Это просто оговорка. Дело в том, что до коронавируса русский язык и какую-то из математик сдавали все, два экзамена остальных — для поступления в вуз. Один — установлен Минобрнауки для укрупненной группы специальностей, а второй вуз устанавливает для этой специальности отдельно. В силу этого видимо [замминистра просвещения оговорился], подразумевая, что русский язык-то уж все сдают. Я думаю, что с этим связано.

— Дистанционная сдача ЕГЭ приведет к росту стобалльников?

— Ее не будет. К сожалению, технологии прокторинга (процедура наблюдения и контроля дистанционного испытания. — Прим. ред.) сейчас не развиты настолько, чтобы юридически значимо понять, что человек жульничает. Там существуют технологии, которые анализируют движение глаз, еще чего-то...

— Они несовершенны или что?

— Может, они и совершенны, но нет юридических последствий. Вы наблюдаете за этим человеком, вот у него движение глаз, и искусственный интеллект вам говорит: «Он на самом деле списывал». И? Ничего. Нет юридической возможности его как-то за это [наказать].

Дистанционная технология предполагает, с одной стороны наличие интернета, с другой стороны, его отсутствие, потому что иначе вам немедленно все подскажут. Это очевидно. [ЕГЭ] — это экзамен, в котором ставки достаточно высокие.

Под столом будет репетитор, на удаленной связи еще чего-то. Это нельзя сделать безопасным образом. И это нехорошо. Я хотел бы верить, что дистанционный ЕГЭ — это последнее, что предпримут.

— Поскольку у нас процент поступающих в вузы и так невелик…

— Процент велик.

— Если брать по России, не настолько велик же?

— По России мест в вузах, по контрольным цифрам приема, чуть меньше или чуть больше, чем общий объем выпуска.

— Я просто к тому говорю, что у нас в этом году не так много школьников будут сдавать ЕГЭ, гораздо меньше, чем обычно.

— Да, количество уменьшится, что, собственно, и являлось целью этого всего. За счет базовой математики, каких-то ЕГЭ, которые будут не нужны, кто-то поступает в иностранные вузы, кто-то год берет. Но количество мест в вузах велико. Более того, каждый год есть вузы, которые закрываются с недобором, они не довыполняют госзадание на бюджетные места.

— С чем это связано, по вашему мнению?

— Вузы расслоились. Есть топовые университеты, в которые все ломятся, поэтому там зашкаливают средние баллы. А есть вузы второго, третьего эшелона, в которые никто не ломится. В Москве и Петербурге тоже такие есть.

Вот эти сумасшедшие конкурсы [происходят] в ограниченном числе вузов. А вузов много в России, и в остальных эти конкурсы существенно меньше.

— Мода на разные специальности меняется. Когда была мода на экономическую специальность, абитуриенты массово шли в ФИНЭК. Всегда были огромные конкурсы в мединституты, особенно в Первый медицинский университет им. И. П. Павлова. Вы можете определить, что сейчас в моде?

— Исходя из выбора ЕГЭ, а самый популярный — обществознание, черт его дери, это юриспруденция, экономика и педагогические науки.

Приятно, что один из лидеров — это физика. Так что инженерные специальности хорошо поднимаются. Ещё IT, естественно, но тут ситуация такая: много званных, но мало избранных.

Мне в свое время легендарный Владимир Глебович Парфенов (профессор Университета ИТМО. — Прим. ред.) приводил статистику, что у нас в топовых вузах есть 4000 мест для обучения программистов на высоком уровне. При этом детей, которые попадают в поле зрения в результате всевозможных олимпиад и мероприятий, порядка 1600–2000. Он говорил, что совокупность всех технических вузов не может набрать на места, где хорошо учат программистов, людей, которые бы действительно для этого подходили.

— Хорошо или плохо, что в этом году больше школьников смогут поступать по результатам олимпиад?

— Там на 239 одиннадцатиклассников увеличилось количество призеров Всероса по сравнению с прошлым годом. Это смешно в масштабах страны. Это увеличение просто упадет на малое количество вузов, в которые все бегут.

Вопрос в том, что, если ребенок в 5-м классе прощелкал математику, он не сможет в 11-м классе сказать: «Я хочу на IT, пойду туда». Все, поздно. Исходя из того, сколько народу у нас сдает базовую математику, а по России это примерно половина, значит, что они в принципе не имеют потенциала поступить на техническую специальность.

— Вы говорили, что некоторые ваши выпускники выбирают не отечественные вузы. А есть какая-то хотя бы условная статистика?

— Мы по осени посчитаем, когда они уже поступят. В прошлом году из 187 выпускников поступили в зарубежные вузы 7 человек. Процент невысокий. Сейчас к этому еще и политика примешивается. Американцы в общем-то не очень охотно берут абитуриентов из России. Плюс коронавирус, стипендиальные дела. Есть масса вещей, которые препятствуют.

Мое отношение к этому — не надо это делать с первого курса. Хочешь учиться за рубежом, надо поступать после третьего-четвертого курса.

Полностью послушать эфир «Карантинника» с Максимом Пратусевичем можно на ютуб-канале «Фонтанки».