ПоделитьсяНаутро после "чёрного понедельника" стало известно, что Центробанк применил то самое средство, о котором накануне многие финансисты говорили чуть ли не как о панацее против обвала рубля: он резко повысил пресловутую ключевую ставку для банков сразу на 6,5 процента. Но после короткого "всхлипа" вверх рубль полетел вниз кубарем. "Фонтанка" спросила у финансистов: где тут ошибка, что надо бы сделать и чего ждать дальше.
Как должны были развиваться события после повышения ставки – по сценарию, на который, видимо, рассчитывал Центробанк – и как они могут теперь развиваться у нас?
– Повышение ставки должно было сделать рубль дороже – то есть снизить курс доллара, одновременно снизив цену активов и усложнив жизнь банкам и бизнесу, – ответил "Фонтанке" на этот вопрос профессор Высшей школы экономики Константин Сонин. – Судя по всему, вторая и третья цели, то есть "отрицательные стороны" повышения ставки, были во вторник, 16 декабря, достигнуты.
Означает ли это, что Центробанк совершил ошибку?
– Решение было правильным, но, как показал вторник, запоздалым и недостаточным, – считает профессор Сонин. – Надо было делать ставку 50 процентов или 100 процентов: 20 и 50 в нашей сегодняшней ситуации – практически одно и то же, а психологический эффект был бы выше. Впрочем, не исключено, что мы уже попали в такую ситуацию, когда панические настроения так сильны, что ставка перестаёт быть инструментом краткосрочного воздействия.
По его словам, Центробанк "рассчитывал на психологический эффект, повышая ключевую ставку больше чем на треть", но эффект этот "оказался слишком мал".
– Паника, начавшаяся в понедельник, не прекратилась, – объясняет Константин Сонин. – Индекс фондового рынка упал, как и должно было быть после увеличения ставки. Но рост курсов евро и доллара не замедлился.
Что ещё можно и (или) нужно было сделать, чтоб остановить "галоп" рубля? И кто мог или должен был это делать: Центробанк, правительство или, может, лично президент Путин? Не стоило ли "заморозить" этот курс на какой-нибудь психологически комфортной отметке, ограничив хождение валюты в России? Одни эксперты в последние дни предлагают как раз такие меры, другие, правда, отвечают, что мы это уже проходили – в СССР, где за доллар давали твёрдые 96 копеек – и ещё лет пять в придачу.
– Сейчас не столько важно "остановить галоп" курса, сколько не допустить банковской паники, – так на это смотрит Константин Сонин. – Я бы не стал вводить никаких форм валютного контроля, чтобы эту панику не спровоцировать.
Ещё одно сравнение, которое приходит на ум в эти дни – 1998 год. Тогда нам называли конкретную причину обвала рубля: дефолт по краткосрочным гособлигациям. Позже выяснилось, что этот дефолт имел для страны практически целительный эффект. Можно ли назвать сегодня такую же причину – и, видимо, ждать такого же эффекта?
– Ситуация и выглядит по-разному, и развивается, – разбивает надежды профессор Сонин. – И тогда ГКО не были причиной. Причиной было плохое состояние государственных финансов и стагнация в экономике, отчасти связанная с неудачной попыткой стабилизационной политики (неудачной из-за резкого падения цен на нефть). Основное отличие сейчас – мы шли к кризису долго, темпы роста падали как минимум с начала 2012 года. Но главное – пришли в качественно другом состоянии, в частности – с высокой загруженностью мощностей, закредитованностью крупных предприятий и низкой безработицей. В этой ситуации девальвация не может иметь такого положительного эффекта, как в 1998 году.
Платим за "Роснефть"
Андрей Нечаев, работавший в 90-е министром экономики России, считает, что правильность решения Центробанка мы сможем оценить в зависимости от того, "что будет дальше происходить с курсом рубля и с инфляцией".
– Поскольку этим было мотивировано повышение ставки: в первую очередь – остановкой девальвации рубля, во-вторых – влиянием на инфляцию, – объясняет он. – Центральный банк пока пытается воздействовать на ситуацию на финансовом рынке именно рыночными инструментами, не вводя каких-то административных ограничений, запретов и так далее. В этом смысле повышение ставки, повышение стоимости кредита, то есть – как бы ограничение ликвидности в банковской системе, это достаточно традиционная и испытанная в мире мера.
Правда, пока "испытанная мера" желанного эффекта не дала. Наоборот – евро "перелетел" за 100-рублёвую отметку.
– К этому привело не повышение ставки, а общая ситуация с практически полной утерей доверия к национальной валюте, – считает Андрей Нечаев. – Дальше мы можем только гадать: если бы ЦБ не повысил ставку, то это были бы те же условные 100 – или 115?
Паника последних дней, когда курсы доллара и евро начали подбираться к трёхзначным числам, напоминает экономист, имеет и вполне конкретную причину ("Фонтанка" о ней уже писала).
– Эта паника в значительной степени связана с тем, что "Роснефть" получила кредит 625 миллиардов рублей, – говорит Андрей Нечаев. – Сумма-то немаленькая. По непонятной и непрозрачной схеме. А все ждали, ждали, что эти деньги – всё-таки 10 миллиардов долларов! - выплеснутся на рынок. Но это же решение не Центрального банка!
По его словам, у регулятора ещё есть, помимо повышения ставки, "целый арсенал рыночных мер", которыми можно повлиять на ситуацию.
– Центробанк может предложить ряд инструментов экспортёрам, чтобы они всё-таки начали продавать валюту, а не накапливали её на счетах для каких-то своих будущих расходов, для платежей по кредиту и так далее, – предполагает Андрей Нечаев. – В этом смысле у Центрального банка достаточно широкий набор инструментов. Дело в том, что нынешние безумные скачки курса связаны с тем, что рынок сжался. И любое сокращение предложения или рост спроса очень сильно двигают курс. Думаю, что Центральному банку стоило бы задуматься над большим контролем так называемых открытых валютных позиций у банка и, может быть, вообще о пересмотре этого норматива. Есть ещё ряд чисто банковских методов.
Другое дело, что далеко не всё зависит от Центробанка, который "играет на том поле, на котором может и умеет играть".
– Есть глобальные причины создавшейся ситуации, – напоминает Андрей Нечаев. – Это тупиковость той модели развития, которая была выбрана в первой половине "нулевых". Это строительство госкапитализма с сырьевой экспортной ориентацией. И, соответственно, всё большее залезание на эту пресловутую "нефтяную иглу". Не только не создание благоприятного инвестиционного климата, но и целый ряд довольно грубых и неуклюжих действий, которые зримо ухудшали и ухудшали. А дальше – аналогичные действия во внешней политике. Вот в совокупности мы и имеем то, что имеем. У нас неблагоприятное развитие экономики началось в 2012 году. Именно тогда началось постоянное, зримое и всё более устойчивое снижение макроэкономических показателей. До всяких санкций, до Украины, до падения цен на нефть. Был короткий восстановительный рост 2010-2011 года после кризиса, а с 2012-го мы покатились вниз.
Хуже, чем на Украине
"Это катастрофа, – такими словами отреагировал на сообщение о трёхзначном курсе евро директор Института экономики РАН Руслан Гринберг. – Вся эта ситуация – не системный кризис, а системная катастрофа".
В отличие от других собеседников "Фонтанки", он считает, что повышение ставки было со стороны Центробанка не просто ошибкой, а "выражением абсолютной беспомощности и слепой идеологический верности так называемой либеральной экономике".
– Я думаю, что это плохо для экономики, – говорит Руслан Гринберг. – Повышение ставки было бы правильно для стационарной рыночной экономики, в которой оно ведёт к притоку капиталов, приостанавливает отток капиталов, удорожает кредиты и снижает инфляцию. Но это всё – в нормальной рыночной экономике. А у нас она совершенно другая.
Никакого роста процентов по вкладам, убеждён профессор Гринберг, не будет, хотя бы потому, что банки не обязаны повышать проценты своим вкладчикам. А вот проценты по кредитам, продолжает он, повысят обязательно. А бизнес, который будет занимать деньги в банках, станет "перекладывать эту ставку в цены, то есть – навязывать её потребителю". Поэтому, продолжает Руслан Гринберг, рыночные методы воздействия на валюту уже не годятся, нужны только административные меры.
– Нет уже никаких инструментов, кроме административных, – уверен он. – Необходимо применять валютные ограничения в комбинации с валютными интервенциями. И твёрдо защищать хоть какой-то курс. Сказать народу, что больше не будет падений, что они будут защищать курс, например, на уровне 70 рублей. Или даже не говорить – но защищать. Другого я не вижу способа успокоить рынки и внушить доверие к рублю.
Впрочем, у Центробанка, признаёт экономист, есть оправдание: не он создал эту ситуацию.
– Вся экономическая политика была инерционной и абсолютно контрпродуктивной, – объясняет Руслан Гринберг. – И в тучные годы никто не позаботился о том, чтобы "золотой дождь" нефтедолларов превратился в средство диверсификации структуры экономики и структуры экспортных доходов. Теперь мы платим за это.
Для сравнения он приводит полуразрушенную экономику Украины.
– Вот возьмём бедную Украину, которая находится в отчаянном положении и с точки зрения долгов, и с точки зрения резервов, и с точки зрения инфляции, – предлагает он. – Но у неё в 2 раза девальвация произошла, а у нас, получается, уже в два с половиной. У нас ситуация даже хуже, чем на Украине. При предпосылках несоизмеримо лучших.
Ирина Тумакова,
"Фонтанка.ру"
