ПоделитьсяВ связи с ростом цен и чисткой банков со стороны ЦБ жители Петербурга обеспокоены тем, что ждет экономическую систему города. Чтобы понять, что происходит на самом деле, «Фонтанка» встретилась со старшим вице-президентом ВТБ24 и управляющим его филиалом в Петербурге Михаилом Иоффе. Он рассказал, что все попавшие в опалу банки ЦБ закрыл справедливо, а кредиты будут дорожать. А также предположил, что экономика страны станет лучше, как только граждане перестанут давать взятки гаишникам.
— В 2014 году много событий произошло в экономике. Закрытие банков, санкции, рост цен и так далее. Расскажите, как изменилось поведение жителей Петербурга на примере ваших клиентов.
— Недавно мы провели специальное исследование транзакционной активности горожан. Выяснилось, что по сравнению с прошлым годом средний чек в ресторанах, продуктовых магазинах и магазинах электроники существенно снизился. Больше всего, на 25%, снизился средний чек при покупке продуктов. И при этом лишь средний чек на покупку одежды и обуви практически остался на прошлогоднем уровне. Сказать, что это неожиданно, нельзя. Потребительская активность и рынок услуг плавно меняются в России уже на протяжении более полугода. Если говорить о банковских продуктах, то здесь мы видим разнонаправленную динамику. Мы продолжаем, например, фиксировать бурный спрос на ипотечные кредиты и продолжаем выдавать гораздо больше ипотечных кредитов, чем в прошлом году, даже несмотря на то, что он был рекордным.
Потребительское кредитование по количеству выдаваемых кредитов в целом идет на уровне прошлого года, по объему выданных кредитов даже будет рост 15 – 16% по итогам года. А вот выдачи автокредитов упали чуть ли не на 40%. В этом году люди стали реже менять машины. Почему все это происходит, понятно. Сегодня нет такой стабильной экономической ситуации, какая была в 2013 году.
— Правда, что становится меньше заявок на кредиты?
— Заявок на ипотеку, наоборот, становится больше. Поэтому наш филиал выдаст в этом году ипотечных кредитов даже на 40 – 50% больше, чем в предыдущем. Заявок на автокредиты и правда значительно меньше. На 10% в этом году будет меньше и заявок по потребительским кредитам, которые являются самым массовым видом розничного кредитования. При этом сумма выдаваемых потребительских кредитов будет примерно на 15% больше, за счет того, что суммы кредитов стали расти.
Экономическая ситуация в большей степени оказывает влияние на потребителя из так называемого нижнемассового сегмента, который берет кредиты на сумму 100 тыс., максимум 200 тыс. рублей. Здесь клиентская база сужается. Но это полностью пока компенсируется ростом спроса на кредиты в среднем и верхнемассовом сегменте. Именно благодаря нему и возникает общий прирост суммы выдаваемых потребкредитов на эти 15 – 16%. Очевидно, что и розничное кредитование, и вообще потребительский спрос, который был локомотивом экономики в последние годы, уже не такой быстрый. Но ведь невозможно все время расти в сфере потребкредитования на 40 – 50%.
— Как стали вести себя состоятельные клиенты?
— Основные изменения в их поведении были в феврале. Когда произошло резкое изменение политической ситуации, мы наблюдали большие конверсии денежных средств: причем как в валютную, так и в рублевую сторону. Сейчас, в начале октября, поведение состоятельных клиентов уже никак не меняется. Клиенты, которые ведут свои дела в России, большую часть своих финансовых операций осуществляют через крупные российские банки, в том числе через ВТБ24. Да, были некоторые клиенты, которые приняли решение вести свои дела не в России, но это уже отдельная и — справедливости ради сказать — нечастая история.
— В 2012 году в одном из интервью вы сказали о том, что, по вашему мнению, слишком высока роль государства в экономике. В последний год эта роль усилилась, в частности за счет политики Центрального банка. С одной стороны, она направлена на поддержание экономики в нормальном состоянии, но по факту приводит к закрытию частных банков и оттоку денег в государственные.
— Что касается большой роли государства в экономике, я никогда не имел в виду Банк России. Я искренне считаю, что ЦБ ведет правильную политику, причем, возможно, ее следовало начинать вести несколько ранее. Если мы посмотрим, какие банки покинули рынок за последний год, мы увидим, что это были те банки, которые нарушали законодательство и определенные нормы финансовых операций. Хотя, по-моему, только у владельцев одного банка хватило духу открыто признать свою вину за случившееся и извиниться перед партнерами и клиентами (это «Банк24.ру». — Прим. «Фонтанка»). Здесь нет никакой предвзятости или двойных стандартов. Все жестко и выверено.
Что касается роли самого государства... Есть периоды, когда она должна быть максимальна, есть — когда участие государства в бизнесе должно быть минимальным. Мне кажется, что сейчас в нашей стране такой период, когда роль государства в некоторых отраслях экономики должна быть выше, чем раньше. Не вижу в этом ничего плохого. Еще ста лет не прошло, как в тех же супердемократических США роль государства в экономике была очень велика. И это, между прочим, продолжалось до 1950-х годов. И только потом началась серьезная либерализация американской экономики. Я вам больше скажу, меньше века назад американское правительство могло назначить монополиста. До чего наша страна все-таки не дошла.
Никто не спорит, что частный собственник более эффективно управляет тем, что он создал. Но нужно для начала вырастить класс собственников с масштабным пониманием своей роли в экономике страны и совершенно иным уровнем ответственности. Государство как собственник не вмешивается, и не должно вмешиваться, в целый ряд сегментов среднего и малого бизнеса. Но вот что касается крупного, системообразующего бизнеса, который влияет на государственную безопасность, то здесь необходимо вырастить поколение менеджеров с более ответственным мышлением. Пока же без контроля государства здесь никак не обойтись. Тем более что, к сожалению, наша недавняя история показала, что полная либерализация тех или иных сегментов экономики может привести к потере национального достояния.
— Считаете ли вы справедливой систему страхования вкладов?
— ВТБ24 всегда настаивал на том, что в России должна быть равноправная система страхования вкладов. Все банки отчисляют в Агентство по страхованию вкладов средства в соответствии с установленной нормой резервирования, но в результате основными донорами АСВ являются Сбербанк и ВТБ24. Потому что у них самый большой объем вкладов. Представьте, завтра мы с вами откроем банк, предложим ставку по вкладам 15%, к нам будут стоять очереди. Через некоторое время мы успешно закроемся, и завтра за это платит государство в лице Сбербанка и ВТБ24. Мы давно пытаемся сказать, что это несправедливо. Необходимо сделать так, чтобы при наступлении страхового случая — вне зависимости от того, где вкладчик держит свои накопления: в крупном государственном или частном банке или в банке из шестой сотни, — сумма вклада ему выплачивалась, а вот проценты — нет. Это будет дисциплинировать вкладчиков. В результате, когда они увидят объявление — «ставка 15% годовых», они крепко задумаются, а смогут ли они получить эти проценты. Сейчас же вкладчик самого последнего «пупкин-банка» получает все проценты, даже если они равняются 40% годовых.
— Как вы относитесь к предложению депутатов Госдумы обязать каждый банк участвовать в национальной платежной системе?
— Я бы разделил два несколько разных понятия. Первое касается национальной безопасности расчетов. Летом этого года, когда на международные платежные системы было оказано серьезное давление на предмет, в том числе, отключения России от расчетов, ее необходимость стала очевидна. Была реальная опасность, что это произойдет, и хорошо, что банкиры смогли договориться. Создаются межхостовые соединения, единая процессинговая компания. В конце 2014-го — середине 2015-го этот процесс будет закончен. И платежная карта Visa или Mastercard любого отечественного банка, вне зависимости от политических рисков, будет обслуживаться в сети банкоматов любых других отечественных банков, и по ней можно будет получить наличные деньги. Это первоочередная задача, которую все сообща выполняют. С эквайринговой сетью технически справиться чуть сложнее, но и это будет сделано в самое ближайшее время. И тогда и в любой из точек продаж, оснащенной POS-терминалом, пластиковые карты международных платежных систем будут приниматься к оплате в любом случае. И если нам, условно говоря, платежные системы «отключат рубильник», внутри страны это никак не будет ощущаться, поскольку банки будут взаимодействовать напрямую.
Что касается национальной платежной системы. Я рад, что появилась карточка этой системы. Но это уже другой путь, и надо понимать, что он сложный и рыночный. Взять, например, японскую карту JCB или китайскую UnionPay. Мы часто за границей видим стикеры, где написано UnionPay? Нет. В некоторых супермаркетах Лондона, конечно, висят стикеры UnionPay, но только потому, что туда централизованно привозят китайских туристов. И карты JCB, кроме крупных отелей, почти нигде не принимают. Потому что Visa и Mastercard занимают доминирующее положение на рынке. Без сомнения, надо создавать свою платежную систему, но это гораздо более долгий путь. Хотя я вас уверяю, что отели тех стран, куда постоянно ездят российские туристы, очень быстро подключат свой эквайринг к картам российской платежной системы. Никто не захочет терять деньги.
— Какой у вас прогноз по курсам доллара и евро?
— Сложный вопрос. Он не лежит в плоскости экономики. Можно хорошо прогнозировать, когда происходят те или иные экономические процессы. Сейчас же в связи с сильной зависимостью курса рубля от геополитических событий что-либо более или менее точно прогнозировать невозможно. Очевидно, что если политическая ситуация уйдет из области конфронтации, то доллар и евро будут идти вниз. Если конфронтация продолжится – вверх. Но это не связано с экономикой.
— В этом году несколько раз повышалась ключевая ставка, от которой зависят ставки, по которым Центробанк выдает кредиты коммерческим банкам. При этом банки не так часто и не так резко повышали ставки по своим кредитам. Почему?
— Ключевая ставка — это индикатор. Показатель того, как развивается макроэкономическая ситуация, какие тренды в ней превалируют. Если бы ЦБ РФ поднял ключевую ставку с 7% сразу до 12%, я вас уверяю, уже на следующий день ставки по кредитам взлетели бы как минимум аналогичным образом. Но ключевую ставку поднимали со скоростью 0,25%, 0,5%. Это все-таки не глобальное изменение, а сигнал относительно того, как дальше будут развиваться события. Поэтому ставки по кредитам и по депозитам поднимались примерно на эту величину — и не одномоментно, а в спокойном, плановом режиме. Поэтому совершенно нормально, когда ключевая ставка Банка России чуть повышается, например, в декабре, а ставки по кредитам банков следуют за ней в феврале.
— Значит ли это, что повышения ключевой ставки еще не повлекли за собой повышение кредитных ставок?
— Повлекли. Было несколько повышений за этот год. Я вас уверяю, что в ближайшие месяц-два мы увидим снова рост ставок по кредитам и по депозитам.
— В ближайшее время планируете повышать еще ставки по кредитам?
— Не исключаю такой возможности.
— Просрочка по кредитам растет?
— Смотря, по каким видам кредитов. По необеспеченным растет, по автокредитам — медленно растет, по ипотеке просроченная задолженность, напротив, сокращается. Необеспеченные кредиты самые высокорискованные, и просрочка растет по ним в первую очередь. Но когда мы говорим о просрочке, я прошу не забывать, что рост розничного кредитования с 2010 года был по 30 – 40% в год. При таких объемах выдачи вести политику, которая будет исключать риск, невозможно. Другое дело, как вести ее разумно. Крупные банки после 2008 – 2009 годов свой риск-менеджмент стали выстраивать очень четко. Поэтому мы не видим у них лавинообразной просрочки. А вот банки-монолайнеры — с крупной ставкой и очень высокой степенью риска — сейчас фактически прекращают активно кредитовать новых клиентов. Мы видим, что крупнейшие из них уже это сделали.
— Что жителям Петербурга ждать от будущего? В плане роста цен, отсутствия роста зарплат.
— Да, цены на продукты растут. Но мы должны понимать, что не по нашей вине. Я предлагаю нашим петербуржцам верить в Россию, любить свою страну. И даже если в будущем будет немножко хуже, то всем вместе сообща надо просто сделать так, чтобы стало лучше. И когда каждый из нас поймет, что все зависит не только от «царя-батюшки», но и от каждого из нас, то и жизнь изменится, и в экономике станет лучшее. Каждый может что-то изменить.
— У вас очень многообещающий настрой.
— Если вы хотите от меня услышать, что завтра упадут цены на рыбу, то я понятия не имею — упадут они или нет. Не это сегодня главное.
— Знаете, как думает большинство? Если бы государство хотело сделать лучше, уже давно стало бы лучше.
— Вот. Это основная ошибка – «если б государство хотело»...
— Ну вот я, например, просыпаюсь утром и чувствую, что в моей жизни многое не так. И большая часть из того, что я мог бы изменить в своей жизни, я не делаю.
— Вот. Да.
— Но если где-то я иду против себя и делаю лучше, то, конечно, мне от этого хорошо, радостно и все такое. Но экономическая ситуация не меняется из-за этого.
— Я с вами не соглашусь. Что такое экономическая ситуация в стране? Давайте называть вещи своими именами. 13-процентный подоходный налог. Все к этому привыкли, но никто не задумывается о том, что это рента за природные ресурсы. То есть государство, имея сегодня монополию на продажу нефти и газа, делится с каждым из нас долей в этих доходах. В Европе подоходный налог 20%, или 30%, или как в Норвегии — 60%. Я понимаю, что этот налог дает им замечательную социальную систему. Быть одноглазым, одноногим негром в Норвегии означает, что просто дождь из евро будет постоянно падать с неба. Но когда об этом говорят, я спрашиваю: каждый норвежец уверен, что доживет до пенсионного возраста? Он всю жизнь отдавал 60 процентов, чтобы на пенсии путешествовать по миру, лечить зубы хоть каждый день и так далее. А доживет ли он? Никто не задумывается.
Наши бизнесмены тоже не задумываются о том, что на них лежит определенная налоговая нагрузка. Ну, ребят, поехали во Францию. Там так устроено: как только ты успешный – отдавай 75%. Так давайте и в России отдавать 75%, и станем жить, как во Франции. Но этого же никто не хочет.
Что касается экономической ситуации... Взять хоть пресловутую коррупцию. Мы не можем пройти путь за 20 лет, который другие страны прошли за 100 – 200. Давайте опять же вспомним: в середине XX века американский полицейский был карикатурой, воплощением коррупции. Ему можно было пятерку положить на погоны. А сейчас, если предложить американскому полицейскому деньги, он может тебя застрелить просто.
Нужно пройти определенный путь. Давайте начнем с того, что перестанем гаишникам давать деньги. Ну вот реально — перестанем, и все.
Мы ведь зачем-то ходим на какие-то муниципальные выборы? Давайте, когда у нас строят дорогу во дворе, мы придем к этим депутатам и спросим: почем асфальт? а какой был конкурс, а кто выиграл? Я понимаю, что никто не хочет этим заниматься. Но если мы всем двором начнем в это вникать и отслеживать, то, может, и асфальт станет дешевле.
— По поводу коррупции — всем известно, что она идет с самого верха.
— Хороший анекдот был про покойного Бориса Николаевича Ельцина. Позиция русского человека заключается в том, что «все сверху, это все бояре». «Почему Ельцин не берет взяток? До него не доходит». Мне очень интересны замеры уровня коррупции. Вот, говорят, Россия находится, например, между Анголой и Колумбией по уровню коррупции. Я перерыл весь Интернет, я хочу понять, как это высчитывается! Там приводится определенная формула, но для меня она – как теорема Ферма. И в итоге все равно выходит, что замер коррупции — это как замер уровня счастья населения. «В Японии самый большой уровень счастья, а в Анголе — маленький». Если меня спросят сегодня утром, у меня, возможно, будет маленький уровень счастья. А завтра, например, у меня уровень счастья будет зашкаливающий просто.
Эти все разговоры о коррупции — больше из разряда пиара. Есть общественный договор, некое общественное мнение, что в России большая коррупция. А я сижу и думаю: кто ж берет? Вот я не беру. Иван Иванович не берет. Замы у меня, я знаю, точно не берут. И я начинаю искать того, кто берет. Вот гаишник, я знаю, берет. Раньше, в советское время, сантехник брал бутылку, а сейчас ему за такие намеки могут по морде дать, потому что ему и так платят зарплату.
Я прекрасно понимаю, что у нас есть крупные заказы, подряды, и за них что-то берут. Так за них и в Америке берут, там просто это узаконено. Я могу быть сенатором, которого спонсирует сахарное лобби. Оно платит мне миллион долларов, с которого я отчисляю 20 – 30% налогов. Так давайте и в России это узаконим.
Что пытается сделать руководство нашей страны? Оно пытается создать общественный договор. Но для того чтобы рядом с ним встали люди, которые поддержат этот общественный договор, должно пройти много времени. У нас большое количество чиновников, особенно в регионах, которые не готовы поддерживать никакие общественные договоры. У них мышление другое. Вот вы пообщайтесь с чиновником Смольного и чиновником какого-нибудь небольшого российского города. Уровень мышления, профессионализма и ответственности чиновника из Смольного гораздо выше.
В общем, я считаю так: ты делаешь свое дело хорошо на своем рабочем месте – значит, и экономика страны будет лучше. Я понимаю, что это лозунг из советских времен. Но он правильный. Работай хорошо – и всем будет лучше.
— Вам на работе в банке с коррупцией приходилось сталкиваться?
— Да. Приходилось.
— Можете рассказать?
— Нет. Ну слушайте, что значит «можете рассказать»? Например, существуют брокерские конторы в городе, которые «помогают» населению получать кредиты. Среди них есть такие компании, которые пытаются коррумпировать сотрудников банка. Это не новость. И мы с этим боремся.
Беседовал Александр Аликин,
«Фонтанка.ру»
