Дживан Гаспарян: Дудук для Сталина, Кеннеди и Елизаветы II (фото, видео)

6 ноября 2009, 01:49 2 949

«Майкла Джексона я уважаю как отличного музыканта, мы были знакомы, но не слишком близко. Мои друзья, моя компания – это Стинг, Шер, Питер Гэбриэл, Брайан Мэй, Лайонелл Ричи. Они и пришли ко мне на день рождения», – рассказал в эксклюзивном интервью обозревателю «Культурной столицы» легендарный Дживан Гаспарян. Гений дудука (армянской свирели), профессор Ереванской консерватории, перешагнув восьмидесятилетний рубеж, на здоровье не жалуется, гастролирует по белу свету и в Петербурге дал сразу два концерта. А еще сыграл эксклюзивное соло для «Фонтанки».

– Дорогой Дживан, сколько у вас внуков?

– Трое внуков. От двух дочерей.

– Все живут в Лос-Анджелесе?

– Да. Все взрослые, живем не вместе, но в одном дворе. Как принято в Армении. А уехали в то время, когда у нас тяжело было. Потом я вернулся в Ереван, семья осталась в Калифорнии. А я все мотаюсь по белу свету.

– Как вам удается в таком возрасте колесить по всему миру, да еще давать сольные концерты?

– (Смеется.) А какой у меня возраст? Детский…

– На Кавказе другие критерии возраста?

– Не в том дело. Надо бы каждому из нас поменьше зацикливаться на своем возрасте. Для чего мне вспоминать, сколько мне лет? Нормально себя чувствую, здоровье нормальное. Живу тихо, спокойно, никому не мешаю. Если бы меня не теребили вопросами о возрасте, я бы забыл о нем напрочь.

– Ваши предки тоже долго жили на белом свете?

– Отец – 90 лет, дед тоже. И были бодрые, активные, мудрые. Знаете, я сейчас играю лучше, чем десять, двадцать, сорок лет назад. Мастерства больше, понимания. А я уже семьдесят лет играю. Хотя мой младший Дживан (внук маэстро, выступающий с ним в тандеме. – М.С.) быстроходней. В чем-то он уже лучше меня играет. Я в него столько вложил, хотя он долго сопротивлялся, увлекся дудуком только в 15 лет. А сейчас стал известным музыкантом в Америке, в декабре выпускает диск с рок-группой.

– Правда ли, что вы не только играете на дудуках, но и сами их делаете?

– Токарный станок вытачивает, а я делаю все остальное. Сяду себе с утра в отеле и тихонечко обрабатываю инструмент, чтобы строй был нормальный, звучание.

– Сколько такой дудук может прослужить?

– Да хоть двести лет. Дудуки разные бывают. Есть у меня очень дорогой, на нем золотом написано «Король дудуков», бриллиантами украшен. Но я его на гастроли не беру. Свои инструменты я не продаю, а делаю для своего удовольствия, хочу, чтобы звучали все лучше и лучше. Хорошему инструменту нет цены. В мире есть много замечательных инструментов, но такого, как дудук, не найдете. Он еще до нашей эры существовал, тогда Армения была большая-большая страна. Американский писатель Уильям Сароян послушал меня и очень точно сказал: «Дживан, это молитва, а не игра».

– И армянский коньяк под дудук хорошо идет?

– Когда я пришел в студию к Хансу Зиммеру (знаменитому голливудскому композитору. – М.С.), чтобы записать музыку к фильму «Гладиатор», он открыл бар, и мы выпили за знакомство немного дорогого армянского коньяку. Он мне признался: «Столько хорошей музыки я написал после этого напитка!» Каждый артист как-то поднимает себе творческое настроение: кто-то наркотиками, другой – юными поклонницами, а для меня настоящий допинг – это водка или коньяк. Немножко. Стаканчик. Сто граммов – не больше. Даже – семьдесят. Хотя можно и без этого. У меня есть своя водка «Дживан» – продается и в Армении, и в Америке. А коньяка своего нет, коньяк слишком серьезный напиток. Когда мне было 20 лет, я играл в Кремле перед Сталиным, перед Политбюро. И тогда перед выступлением я немножко выпил, потому что волновался, переживал. Все прошло отлично, это для меня стало доброй приметой. Это было в 1948-м. Я был тогда участником художественной самодеятельности, играл красивую музыку, Сталину очень понравилось. Подарил мне часы «Победа». Сталин больше вино любил, а если коньяк – то армянский. Черчилль тоже уважал наш коньяк, особенно «Двин».

– Так вы и для Черчилля играли?! Я про это нигде не читал.

– Нет, ему не играл. А вот Джону Кеннеди доводилось. Президенту тоже нравилось.

- Дживан, а вам встречались такие люди, что не любят вашу музыку? Неужели никто не говорил: «Человек ты душевный, а музыка твоя – полная ерунда»?

– Такого я не слышал. Да и не может такого быть. В моей музыке – душа, она успокоит нервы, сердце. Брайан Мэй (гитарист группы Queen, командор ордена Британской империи. – М.С.) рассказывал, что мою музыку Английская королева Елизавета Вторая слушает. А мой диск, записанный в Германии, в прошлом году в Европе признали лучшим.

– Вы ведь и с Майклом Джексоном записывались?

– Нет, с ним не играл. Его ценит весь мир, хороший певец был, но мы близко не были знакомы. Я близок с Питером Гэбриэлом, Стингом, Зуккеро, Брайном Мэем, Лайонеллом Ричи. Ну, и конечно, с Шер и Шарлем Азнавуром (у них армянские корни. – М.С.). С Азнавуром мы давно хотим альбом выпустить, но он сейчас много времени тратит на государственные дела. В мае этого года стал послом Армении в Швейцарии. Все мои друзья – добрые, простые люди. Я давно понял, что чем крупней артист (артист, а не аферист от шоу-бизнеса), тем он проще и добрей. На мой день рождения мои друзья приехали в Армению бесплатно. Ни цента не попросили. А концерт длился восемь часов. Я тогда простудился, не мог играть, сидел в президиуме вместе с нашим президентом, а за меня играл младший Дживан. Потом мы в Лос-Анджелесе этот юбилейный концерт повторили в трехтысячном зале.

– Что-нибудь связывает вас с Петербургом?

– Друзья, коллеги. Мой очень хороший друг – Борис Гребенщиков. Он настоящий певец: не кричит, а поет душой. Сейчас ведь звезд много, но в поп-музыке темно, певцов много, а слушать не хочется. А Борис – человек мудрый, деликатный, тонкий. Мы с ним много поездили, в Цюрихе, например, выступали, уж не говоря о Петербурге и Ереване. Я очень расстроился, узнав, что и Боря, и музыканты «Аквариума» недавно заболели, концерт отменили. Говорят, он заболел в Иркутске, а у меня там скоро гастроли. Обязательно позвоню Борису.