Ленин, Сталин и марсианин: что показывают на выставке скульптуры XX века в «Манеже»

В ЦВЗ «Манеж» — выставка «Сопряжение форм. Русская скульптура. XX век». Балет, космос, хоккей — все атрибуты столетия на месте. Триста тридцать три скульптуры, более двухсот имён скульпторов, сорок восемь институций. Показывают то, что обычно скрыто от посетителей и хранится в фондах. Брутальных сталеваров, похожих на ангелов, прекрасных штукатуров, маршалов Советского Союза, спортсменов, Юрия Гагарина и даже инопланетян. Концепция не вполне понятна, но очень интересно.

Выставка начинается ещё до гардероба — под портиком «Манежа» стоят копии воссозданных памятников Николаю Чернышевскому, Софье Перовской, Николаю Добролюбову, Александру Герцену. Больше ста лет назад аналогичные временные монументы появились в Петрограде, воплощая ленинский план монументальной пропаганды. В те времена судьбы памятников решались голосованием, и за эти горожане не проголосовали.

«Это копии несостоявшихся памятников 1918–19 годов, — говорит про бюсты под портиком куратор «Сопряжения форм» Елизавета Павлычева. — Студенты Академии художеств под руководством скульптора Павла Игнатьева их восстановили, а мы сделали с них копии. Теперь их можно потрогать — в отличие от скульптур в «Манеже». Это очень ценная возможность в том числе для наших слабовидящих посетителей».

Летом воссозданные памятники показывали в пространстве Музея городской скульптуры на Невском, 19.

На вопрос, почему в названии проекта акцентирована «русскость», хотя большинство работ XX века — советские, Елизавета Павлычева ответила, что представленная скульптура — «не советская, потому что мы начинаем рассказ с 1901 года и заканчиваем 1999-м»: «Мы как раз хотели уйти от того, чтобы показывать только советское время».

Скульптура — искусство формы и материала, а ещё для неё критически важен свет. Материал тяжёл и статичен, задача мастера — чтобы он «задышал», преодолел свои свойства. Ну а задача кураторов и дизайнеров выставки — выбрать вещи для проекта и не промахнуться со светом. На выставке «от Шубина до Матвеева» в 2021 году свет был подчёркнуто театральный, контрастный — и её полагалось смотреть под звуки оперы. XX век отечественной скульптуры декорирован иначе, и сопровождает его кинохроника (её для проекта выбирал журналист и документалист Иннокентий Иванов).

Базовый цвет проекта — крем-брюле, как сказал архитектор выставки Ингмар Витвицкий, «любимый цвет скульпторов». На нём хорош почти любой материал; тканью этого деликатного оттенка драпированы подиумы, что создаёт опять же театральный эффект, а ещё кажется, что авторы хотели добавить динамики и без того пластически сильным работам. Впрочем, Ингмар Витвицкий сравнил ткань с «покровом времени», безоговорочно отправляя XX век в прошлое. В этом же цвете выполнен большой ячеистый стеллаж со скульптурами, предваряющий основную экспозицию, — организаторы поясняют, что такие конструкции — обычное дело в мастерских скульпторов, где мало места (правда, в «Манеже» места вроде бы достаточно). Тем, кто не был в мастерских, формат, возможно, напомнит полки из почившей «Икеи».

«Манеж» традиционно амбициозен в охвате материала: осматривая проект, вы несколько раз пройдёте XX век от начала до конца и от конца к началу. Хронология в «Сопряжении форм» подчиняется этапам кино- и тв-производства: скульптуры на стеллаже образуют раздел «Действующие лица», перед ними — «Сценарный план» (под портиком у входа — «Пилот»). И в «сценарном плане», и среди «действующих лиц» есть Сталин, но сначала вы заметите не его, а одновременность стилей и материалов. Одни формы фонят напряжением нового века, другие (даже если это бюст Сталина) — на удивление старорежимны.

За стеллажом пространство первого этажа открывает керамическое полотно «Праздник» советского скульптора Исидора Фрих-Хара с изображением праздника в Казахстане.

«Это панно уникально, — говорит Елизавета Павлычева. — Фрих-Хар много работал в фаянсе, но такая масштабная работа — редкость даже для него. Много лет оно находилось в руинированном состоянии в фондах Екатеринбургского музея изобразительных искусств, и его никто не мог увидеть. Специально для выставки мы вместе с екатеринбургскими коллегами привели его в порядок, наша выставка — «премьера» панно после реставрации».

Галерея слева на первом этаже называется «Хроника», и тут вещи от «Ильи Муромца, попирающего змея» (1914) Василия Кузнецова до «Лебединого озера» (1994) Михаила Дронова, причём последнее сопровождает хроника с Борисом Ельциным. Здесь же — «Марсианин Дагмо» (1964) и «Девушка Венерона» (1961) Беатрисы Сандомирской и другие образы на грани мечты и прикладного начала. Тема космоса соседствует с серией «В рыболовецком колхозе» Нинели Богушевской и Даниэля Митлянского — жанровыми сценками в радужной перламутровой глазури.

В центре первого этажа — раздел «В главных ролях», это модели осуществлённых и неосуществлённых памятников. Он начинается с бюста Фердинанда Лассаля работы Виктора Синайского 1922 года.

«Он здесь стоит, потому что относится к началу века, и ещё потому, что дальше донести не удалось, он весит около трёх тонн, если не все четыре, — никто, конечно, не взвешивал», — улыбается куратор.

Впрочем, из петербургского Музея городской скульптуры Лассаль в начале года доехал до московского «Нового Манежа», где стал лицом выставки «17/37. Советская скульптура. Взлёт».

«В главных ролях» в основном мужчины разной степени суровости, которые смотрят на раздел «18+» с обнажённой женской натурой. Климент Ворошилов смотрит немного в сторону, Владимир Ульянов-Ленин смотрит внимательно, Андрей Сахаров вовсе прикрыл глаза. В соседней анфиладе — не меньше культовых и сильных образов, чего стоит хотя бы «1905. Выстрел» (1982) Альберта Чаркина: надломленная в коленях женская фигура тихо касается лица правой рукой, в левой — икона. Как будто инверсия «Пьеты» или «Победы» (1972) Евсея Моисеенко, только героиню некому подхватить, кроме зрителя.

На втором этаже центральный раздел посвящён теме труда, здесь можно оценить мировоззренческий маятник XX века: мечтатель «Доменщик И. Кухтин» (1985, работа Юрия Гришко) и полнотелые женщины со снопами рядом с тощей, даже нелепой «Жницей» (1994) Виктора Корнеева. Ещё один раздел (и это вновь стеллаж) — «Экспедиции» с работами студентов Института народов Севера, которые учились у скульптора Льва Месса. Месс скончался в 1933 году, а работы его учеников поехали в Париж на выставку 1937 года вместе с «Рабочим и колхозницей» Веры Мухиной. Сейчас они хранятся в Этнографическом музее.

В финале вас ждёт усталость от напряжения XX столетия, вылившаяся в распад формы и ироническую улыбку; кинетическая и абстрактная скульптура и даже объект поклонения — условная мастерская с подлинной лестницей Веры Мухиной и инструментами, которые принадлежали Михаилу Аникушину.

«Сопряжение форм» оставляет противоречивое впечатление — с одной стороны, здесь много объёмных, активных, чувственных образов, с другой — из-за широты охвата большинство из них оказываются не в своём контексте. Многие вещи — например, те, что на стеллажах, — невозможно рассмотреть, они скорее работают декорацией, чем полноценными экспонатами. Монументальное соседствует с камерным, чему-то тесно, что-то теряется. Не столь грандиозная московская выставка, выхватившая первое советское двадцатилетие, лучше держала тонус, а наш «Манеж» пытается то ли отправить XX век в измерение историзма, то ли закружить зрителя в эклектике. Во всяком случае, вас ждут срежиссированные тени и эффект движения скульптур — готовьте место на картах памяти смартфонов.

Анастасия Семенович, специально для «Фонтанки.ру»