«Пироги с глазами», донецкие шахты, посвящение Марии Примаченко — что смотреть на выставке дипломных работ в Академии художеств

В Музее Академии художеств показывают дипломные работы живописцев, графиков, скульпторов и архитекторов. Архитектурные проекты похожи на красивые — даже слишком — мечты, живопись — на законсервированный XX век; в графике по традиции кто в лес, кто по дрова. В залах музея вы найдете лирические пейзажи Пушкинских Гор, разухабистую хтонь и брутальную монументальность, от которой сводит скулы. И вроде ничего нового, но 2023 год создает для этих образов нужный контекст.

Академия художеств — место не столько про художества в современном понимании, сколько про Академию. То есть систему, не предполагающую привычного современному зрителю романтического самовыражения художника. «Я художник, я так вижу», — вообще не про АХ; парадоксальным образом жесткая форма создает пространство для метафоры, то есть наполнения несколькими смыслами. В периоды, когда актуально и возможно прямое высказывание, академический продукт кажется оторванным от реальности, «большая» форма будто спит. Но для «грозных времен», как говорил один из героев трилогии Питера Джексона, нужны другие песни. Тут-то и начинает работать большая серьезная академическая форма. Ее для этого и придумали.

Самое представительное искусство в Академии — живопись, неслучайно главный академический бренд — мастерская монументальной живописи под руководством Александра Быстрова. От нее на выставке есть эскиз мурала «Перерождение мира» Андрея Богдана, сделанный для «Севкабель Порта»: напоминает одновременно росписи Микеланджело и класс рисунка в космосе — гипсовые слепки в невесомости. Как это часто бывает в Академии, следование за формой создает ритмичную декоративность и ощущение, что вы где-то это уже видели. Скупая палитра добавляет суровости. Надо сказать, стилистически современная академическая живопись восходит не к академизму XIX века и даже не к передвижничеству, а к советскому «суровому стилю». На двери мастерской Быстрова на втором этаже Академии до сих пор висит табличка «Мастерская А. А. Мыльникова» (Андрей Мыльников — академический мастер, учитель Александра Быстрова, скончался в 2012 году), что красноречиво говорит об ориентирах в этих стенах.

Кроме монументалистов в Академии есть станковисты, реставраторы, мастера церковно-исторической живописи. В Рафаэлевском зале музея (где в торце стоит гипсовый Диоскур) зрителя встречает работа Наталии Михайловой «Именины» (мастерская Юрия Калюты): красное цветовое пятно из платья героини и мебельной обивки, темный фон и каталог, открытый на репродукции портрета инфанты Маргариты кисти Диего Веласкеса. Места для фантазии немного — это признание в любви испанцу, название «Именины» перекликается с его «Менинами», не говоря о повороте головы героини. Хорошая живопись: художница увлеченно орудует красными рефлексами и трактует форму общо, «живописно».

Помянутая декоративность академических работ иногда создает диссонанс: «Среда обитания» Ивана Мясникова (мастерская Юрия Калюты) показывает заснеженную свалку и человека с мусорным мешком, казалось бы — хтонь, но академичность исполнения позволяет отстраниться, увидеть мусор как цветной витраж. Так же работает триптих Хелки Ханнес «Беженцы» (мастерская Хамида Савкуева): по-византийски золотому фону вьется проволочный забор, за ним — ребенок в противогазе с перевязанной рукой и спящие вповалку люди. Статика фигур дает возможность наполнить работу почти любым размышлением по теме, вводных мало: бездомная бедность, травмы, забор между нами и ними. В схожей интонации выдержана работа Полины Неждановой «Мария Примаченко» (мастерская Хамида Савкуева) — это посвящение украинской художнице, работы которой погибли при пожаре в Историко-краеведческом музее в поселке Иванков Киевской области в феврале прошлого года.

У станковистов есть и то, что просто радует глаз: Анна Кондратьева в серии «Свет и тень» (мастерская Юрия Калюты) показала отдел слепков Музея Академии, получилась абсолютно внутренняя (и нежная) история. В графике выделяется серия листов Екатерины Романовой к книге «Пословицы и поговорки» (шелкография, офорт, мастерская Александра Заставского): полный треш и карнавал под видом диплома. Пироги с глазами, выклеванные глаза ворона, оторванные человеческие носы (расчлененка!) рядом с разделанными свиными тушами, наконец, радикальная социальная реклама «Тише едешь — дальше будешь» с разбитым авто на трассе. Сочетание кулинарно-бытового сюра-угара и тщательной проработки слегка пугает, как если бы сериал «Ганнибал» был комедией. Ну или «Метод».

Из книжных иллюстраций выделяется и серия Юлии Яцук по мотивам романа «Двенадцать стульев» (мастерская Андрея Скляренко): экспрессионистская, она напоминает работы современного российского художника Андрея Кузькина и не намерена обаять вас комическим зарядом.

Может вогнать в ступор серия листов Дмитрия Поддубного «Я. Донецк. Шахта 17–17 БИС» (смешанная техника, шелкография, скульптура, гипс, стекло, мастерская Александра Заставского): черно-бело-красный колорит, будто на станке штампованные фигуры с неулыбающимся лицом художника. Фигуры — красные, в донецкой шахте плещется красное. Художник родился в 1996 году в Донецке, там же пошел в художественную школу, в 2015-м продолжил учиться уже в Пензенском художественном училище. Потом поступил в Академию. Сейчас Поддубный благодарит Академию за навыки и возможность выразить то, что давно хотел. В отличие от многих (часто агитационных) современных работ, посвященных Донецку, диплом Поддубного это выдержанный и честный образ — как и было сказано, «большая» академическая форма это позволяет.

Из актуального в академических дипломах можно усмотреть даже деколониальный мотив: в «Чувашской свадьбе» Алины Хоняк (мастерская монументальной живописи под руководством Александра Быстрова) или «Мифах бушменов» Марии Синицыной (мастерская станковой графики, руководитель Андрей Скляренко). Но помните: Академия — капсула времени, попадая в нее, надев доспех академической формы, любая тема становится «вечной»; так и чувашская свадьба скорее напоминает о советских идентичностях-конструктах. Понимая это, забавно наблюдать, насколько эта (советская) традиция не бьется с мейнстримом, кто бы что ни говорил.

Фишка Академии — огромная инерция и «накопительный» эффект, благодаря которым в вуз стремятся самые разные люди (студент из Финляндии, молодой художник из Донецка), а он всё еще в состоянии это разнообразие переварить. Получается, сохранить палитру можно, удерживая ту самую жесткость формы. Поэтому в 2023 году академическая условность похорошела — там всё стабильно, это нынче редкость.

Анастасия Семенович, специально для «Фонтанки.ру»