Хорошая квартира: о чем выставка кураторства Марины Лошак в новом пространстве Музея Бродского

Команда Музея-квартиры Иосифа Бродского продолжает победное шествие по Дому Мурузи: в сезон белых ночей на последнем этаже открылось новое пространство, подшефное «Полутора комнатам». В бывшей квартире Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского (сейчас она носит номер 34) сделали ремонт: теперь там по-европейски белые стены и грузинские ковры. А также роскошные виды с балконов, светлый эркер и работающий камин. Это буквально проекция «полутора комнат» Бродского, что тремя этажами ниже, а первым проектом в новом месте стала выставка «От руки», созданная командой вместе с экс-директором ГМИИ им. Пушкина Мариной Лошак.

«От руки» — признание сакральности текста в русской культуре и посвящение самиздату. Вы увидите переписанные в советское время тексты Марины Цветаевой, Анны Ахматовой, Бориса Пастернака и, разумеется, Бродского. Главный герой предстанет в нескольких ипостасях: рукописных тетрадей, самиздатовского собрания сочинений, а также стихов «на случай», которые он запретил публиковать, но на выставке смотреть — можно.

Конечно, не все рукописные тексты легко читаемы, и в проекте «От руки» чувство присутствия важно не меньше представленных артефактов. После экскурсии (попасть на выставку можно только в составе группы, так как вход осуществляется через жилую парадную, свободного доступа в квартиру нет) гостям предлагают выбрать текст из местной библиотеки и переписать его от руки, чтобы прикрепить листок на один из ковров. Их должно хватить на всех, ведь ковры здесь висят даже в уборных. Да, кстати, у музея есть планы сдавать эти апартаменты. Как пояснила «Фонтанке» сокуратор проекта Юлия Сенина, экспозиционное пространство легко превращается в жилое — можно вынести столы и витрины и внести кровати. В квартире есть душ, уборная и кухня. Эффектные полки с бокалами для вина тоже имеются. Нет разве что стиральной машины. Но её и у Гиппиус с Мережковским не было.

Бродский, к слову, ошибочно полагал, что именитая пара Серебряного века арендовала жильё в его квартире. Как поясняет Юлия Сенина, Гиппиус и Мережковскому на этаже Бродского было бы дороговато. А квартира на пятом этаже, которая современному петербуржцу кажется просторными апартаментами, Зинаиде Гиппиус казалась крайне скромной, и вообще она её не любила из-за пеших подъёмов. Лифт появился в 1960-е, но лучше им не пользоваться: по словам куратора, на открытии выставки в лифте застряли несколько человек, их вызволяли около сорока минут. Лучше уж по ступенькам, как Гиппиус.

Изначально идея была в том, чтобы дать возможность людям пожить в этом месте и одновременно сделать благотворительный жест в пользу музея. Однако около года назад команда музея познакомилась с Мариной Лошак, которая на тот момент была директором ГМИИ им. Пушкина, и, как говорится, завертелось. Уходя из московского музея, Лошак «попрощалась» с ним выставкой «Мои полторы комнаты», над которой также, как и над проектом «От руки», работал Александр Бродский. Двухнедельная выставка в ГМИИ объединяла кабинет легендарного директора Ирины Антоновой с рабочим местом Марины Лошак, а в стеклянной конструкции разместили отзывы зрителей на выставки разных лет. Аналогичный приём Александр Бродский использовал и в квартире № 34: рукописи под стеклом в столах и на коврах.

Их удивительные истории рассказывает Юлия Сенина: например, раннюю поэму Бродского «Шествие» переписывала первокурсница истфака ЛГУ Людмила Некрасова, которой рукопись доверили на одну ночь. «И она всю ночь сидела и писала это «Шествие», — говорит куратор. — Её захватило, что такая поэзия существует. Сначала Людмила писала на своих листах А4, потом они закончились, она разбудила подругу и взяла у неё тетрадные листки. К концу поэмы почерк становится всё меньше и меньше». Также куратор говорит о специфике рукописи: человек, который распространял и переписывал текст, написал пояснение, как его правильно читать (!), а ещё текст, переписанный Некрасовой, отличается от того, который теперь публикуется в сборниках Бродского.

В другой комнате (комнат в квартире четыре, не полторы) — том легендарного Марамзинского собрания. Всего томов пять, это корпус текстов Бродского, написанных до эмиграции. Их составитель Владимир Марамзин был большим поклонником Бродского и перед отъездом поэта решил издать его полное собрание сочинений. Марамзин собирал тексты по ленинградским и московским друзьям, в квартире Бродских, по сути, реализовал академическое собрание сочинений по подписке в режиме самиздата. Машинисткой проекта была всё та же Людмила Некрасова, которая переписывала Бродского за десять лет до этого — к тому моменту она уже была хорошо знакома с поэтом. Своего жилья после окончания вуза у Некрасовой не было, она жила в подвале Исторического архива и ради заработка по ночам перепечатывала диссидентские тексты. Но был нюанс: так как всё предприятие было незаконным, 1 апреля 1974 года (Бродский уехал в 1972-м) КГБ устроил обыски у всех причастных к Марамзинскому собранию. Материалы, которые показывают на выставке, оказались в Музее-квартире потому, что Людмилу Некрасову об обыске предупредили.

«Она сложила все рабочие материалы в три чемодана и вынесла на помойку, — рассказывает Юлия Сенина. — Она подумала: если возьмут с помойки — окей. Не возьмут — я потом это всё занесу обратно. Чемоданы простояли на помойке неделю, никто их не взял, и она занесла их обратно».

Команда музея познакомилась с Некрасовой за три месяца до её смерти, и она передала архив — который, как ей казалось, не имеет никакой ценности.

Составителю собрания сочинений Бродского Владимиру Марамзину грозил большой срок — и он полностью признал вину, что, как уточняет Юлия Сенина, «в тех кругах не принималось». Марамзин отсидел полгода во внутренней тюрьме Большого дома (совсем рядом с Домом Мурузи), после чего ему дали выехать в Париж. Именно там он скончался в 2021 году. Автор предисловия к Марамзинскому собранию Михаил Хейфец получил четыре года лагерей и два года ссылки — и только потом смог уехать в Израиль. Людмила Некрасова много лет проработала в Эрмитаже.

Также на выставке есть черновые тетради самого Иосифа Бродского, публичному показу которых поэт едва ли был бы рад: всё-таки это «кухня». Сейчас такие рукописи поэта разбросаны по миру, а в квартире № 34 экспонируют тетради из собрания сооснователя музея Михаила Мильчика. По словам Юлии, ради выставки его уговорили чуть ли не первый раз вынести из дома рукописи Бродского.

Вообще рукописи на выставке — из самых разных мест.

«У нас у каждого экспоната есть провенанс — история, откуда он взят, — говорит Юлия Сенина. — Что-то дали петербургское и московское отделения архива «Гаража», поучаствовала «Пушкинская, 10», есть экспонаты, которые мы нашли на Уделке, личный архив Михаила Мильчика, частные архивы (например, коллекция Екатерины Орловой — преподавательницы архангельского вуза), коллекция самого музея, Мандельштамовский центр ВШЭ».

Сотрудничество с Мариной Лошак, по словам Юлии, — не разовая акция. Вероятно, «Полторы комнаты» будут придумывать новые совместные проекты. Нынешняя выставка открыта до 8 июля.

Анастасия Семенович, специально для «Фонтанки.ру»