ПоделитьсяКонечно, нужно озаглавить этот взгляд резче: «про…», а дальше с интимом. Ведь директор центрального выставочного зала Петербурга взял и ушел. Это он сделал новый культурный код города, но его даже не задержали.
Представляете, если бы губернатор позвонил директору Эрмитажа (или вице-губернатор Пиотровский своему отцу) и сказал: «… у нас тут и первое сентября и начало отопительного сезона, а вы, Михаил Борисович, как старший по званию и должности, поговорите с Павлом Сергеевичем. Ну как так? Ну что это такое?! Может, мы что-то не видим. Образумьте его, помогите, поддержите».
Сотни и сотни тысяч посетителей уже семь лет идут в Манеж. Наверное, только каждый сотый слышал или знает, кто такой директор Павел Пригара.
Кто-кто? Правильно, они не обязаны знать. А те, кто глубоко в курсе (а это от Третьяковки до Академии художеств, от Эрмитажа до Русского музея), важная, но математическая погрешность. Тем не менее большинство мэтров российского искусства — как бы это покорректней — сегодня обеспокоены. Короче, возбуждены. Они переспрашивают друг друга в узком кругу, мол, что за этим стоит? Не козни ли это комитета культуры?
Увы, тут не пахнет интригами византийского двора. Дело намного хуже.
Вернемся к воображаемой сценке: Мощь Эрмитажа в лице Пиотровского звонит Павлу и говорит: «Павел, а давайте завтра позавтракаем. Или просто прогуляемся по Мойке». И вот незаметно для всех, они идут да рассуждают. В этой сказке звучат слова первого музея империи: «К вам же идут молодые, интеллектуальные, образованные. Только вы можете держать Манеж на таком уровне. Мы же так потеряем огромную аудиторию, тем более в наше непростое время. Давайте мыслить по-государственному. Мы же с вами про русскую культуру. … Паша, не валяй дурака, честно скажи, в чем дело?»
Павла Пригара знаю лично, но для того, чтобы его «раскусить», не нужен опыт или долгое знакомство. Перед вами сразу откроется человек невероятно вежливый, тонко деликатный в суждениях. Ну а если вы хотите за мудреные имена в искусстве, то берите сколько унесете. Но он еще и чиновник, подчиняющийся Смольному. И именно он — безусловно, в окружении таких, например, как ректор Академии художеств Михайловский — создал лучшее, мирового уровня современное пространство в центре Петербурга. (Извините, за метафору в бок, но это как вырастить боксера, способного в Лас-Вегасе опрокинуть непобедимых мексиканцев).
Мы так изжевали слова про культурную столицу, но именно когда приходишь в Манеж на очередной показ, даже не близкого тебе направления, будто форточку в прокуренном кабинете открываешь. И это особенно важно при новом мировом порядке.
А у Пригара есть очень важное умение. Он умудряется не конфликтовать, отказывать власти так, что этот отказ принимается. Даже когда вроде некуда было деваться, он не падал на пол с истерикой, а находил компромисс.
Масштаб выставок рос и креп. Его прекрасная команда набирала сок. На фантастическую «Дейнека-Самохвалов» приходили и Александр Беглов, и Александр Дрозденко. Понравилось. Высокий народ с форумов всегда спрашивает, успеет ли он в Манеж? Заглядывает и …: «Ну Петербург дает! Ничего себе живете!»
Пригара получал 80 тысяч рублей. «Еще» и премии по отчетам за квартал. И все эти 7 лет ему если где-то и говорили «молодец», а журналисты обращали внимание, то не было оваций: «Грандиозно!». А грандиозно-то было.
А после очередной выставки, требующей страшно подумать каких согласований и усилий, он вновь идет за бюджетом. Ну, ходит и ходит. В соседнем комитете тоже про важное ходят. Но если дорожная развязка всем понятно, как нужна, то, когда о Манеже, будто себе выцарапываешь. Нифига не окрыляет. И это не про типа творческих человеков, а про тех, кто сумел на асфальте нарисовать картину, на которую никто не станет наступать.
Нет в Смольном нерва. «Да, ладно! Ой, забыл, как его фамилия?» Понятно все про идею, про смыслы, а в практическом ключе? Средний чек? Проходимость? Парковки?
Пригара тупо никому не сказал: «Я больше так не могу».
Конечно, на кладбищах лежит масса людей, без которых не мог обойтись мир, но это философский довод. Лично я не вижу очереди из Павлов. Откуда? Петербург после Матвиенко сравнялся с пушкинским: «Скука, холод и гранит».
И что теперь чиновникам судорожно кого-то искать? Можно же подумать, как монетизировать Манеж! Даже без вульгарности ярмарок меховых шапок. Допустим, два раза в год — книжные салоны, а так как с писателями не очень, то можно препарировать книжный фонд СССР. У меня и слоган есть: «Да, ностальгия!» А потом фестиваль еды. А что? Молодежь к фуд-кортам тянется и тянется. Даешь новую чувствительность! Или мероприятие в рамках города-побратима. Выставка казахской легкой промышленности. Тоже политически благонадежно.
Не судорожно, не грязно, но вот, собственно, и все с Манежем как с принципиальным местом. Вот как-то так, его сдуло с карты Петербурга.
Евгений Вышенков, Фонтанка.ру
