Мафия бессменна: как Харви Кейтель новым фильмом меняет гангстерское кино (фото)

Обозреватель «Фонтанки» оценил новую драму «Мейер Лански» и манеру, в которой лауреат премии Станиславского сыграл легенду криминальной Америки.

В прокате — «Мейер Лански», независимый фильм об одном из самых известных персонажей криминального мира. Уже само обращение к этой фигуре обещало многое. Лански — человек, что называется, с интересной судьбой, и это очень мягко сказано.

Мейер Суховлянский родился в Российской империи, в Гродно; незадолго до Первой мировой, в девятилетнем возрасте сбежал вместе с родителями через Одессу в Америку. Еще совсем молодым человеком проявил немалый талант в деле бизнеса и вообще ведения дел: весьма удачно ввели сухой закон — и Мейер стал бутлегером. Затем от подпольной торговли выпивкой он перешел к игорному бизнесу, который и сделал ему имя не только в криминальных кругах, но и вообще в деловом сообществе. Лански владел долями в казино во всех частях света: Лондоне, Монте-Карло, на Ближнем Востоке, конечно же, в Штатах. Но настоящим монстром его сделало другое занятие: Мейер прославился как человек, сумевший объединить три крупнейших мафиозных клана Америки — ирландцев, евреев и итальянцев.

Конечно, вся эта кипучая деятельность создала Мейеру репутацию весьма шумную, к концу жизни он превратился в фигуру совершенно одиозную, обожаемую прессой и массовой культурой. Его называли самым богатым человеком в мире, приписывали связи с Аль Капоне и израильской армией, называли чуть ли не кукловодом всей мировой политики. В конце концов, Лански имел возможность лицезреть собственный образ в кино, сыгранный Ли Страсбергом, делец Хайман Рот из «Крестного отца» — это его парадный портрет. После того как старик Лански отдал концы, загадочности в его фигуре стало только больше: выяснилось, что на его счетах вовсе не так много денег, как отчего-то считали пресса и спецслужбы.

В общем да, от «Мейера» стоило ожидать эффектного и насыщенного противоречивыми красками портрета гения криминального мира. Человека, который и Аль Капоне застал, и гангстерские ленты про себя любимого увидел, повелителя финансовых потоков. Однако независимый автор Эйтан Рокуэй предложил совсем другой подход к фигуре Лански. Для режиссера-сценариста эта работа всего-то вторая, дебютировал он атмосферным ужастиком «Заброшенные». И вообще, атмосфера, неспешность — это, определенно, его стихия. На нее он сделал ставку и в «Мейере».

Конечно, главный козырь фильма — Харви Кейтель. Его манера игры — подробная, построенная на нюансах, прищурах — создает образ персонажа. Мейер — старик-симпатяга, который соглашается поболтать с пронырой-литератором Дэвидом Стоуном (его играет Сэм Уортингтон, звезда «Аватара» и «Терминатора») о своей жизни. В закусочных, на пляжах Флориды, на парковках, в салоне машины Стоуна он спокойно, без лишних эмоций излагает историю криминальной Америки — так, как будто все демоны и ангелы, возникающие в ней, — всего лишь друзья, товарищи, враги, соперники. А во флэшбеках возникают сами эти герои гангстерских блокбастеров — король Лас-Вегаса Бен Сигел, итальянский мафиози Чарли Лучано, его брат по оружию Джо Бонанно.

За остросюжетность тут отвечают не их отношения, войны, да и вообще не старые байки, которые травит Лански. Противостояние разворачивается не в его мемуарах, а непосредственно в интервью между Лански-Стоуном и преследующими их спецагентами. Они сочиняют про Мейера страшные сказки, которые тут же становятся достоянием общественности. Они копаются в его счетах и налоговых декларациях, чтобы разнюхать, какие тайны хранит старый лис. А сами Мейер и Стоун постоянно в изматывающе-монотонном режиме от их преследований уходят.

В этом смещении акцентов, собственно, и состоит главная новинка «Лански» по отношению к гангстерскому кино. Но за то, что подобный трюк удался, стоит благодарить одного лишь Кейтеля. Пожалуй, никто другой такого Мейера сыграть бы не смог. А если бы и смог — было бы нестерпимо скучно смотреть на беседы деда с журналистом и слушать его исповеди. Только Кейтель может сыграть обиду старого еврея, секундочку, на Голду Меир («Я ей столько денег отдал, а она меня из Израиля выгоняет!») так, что ему вообще можно хоть как-то сопереживать. Только он мог изобразить в кадре уход от погони как смертельно надоевшее, рутинное занятие. Только благодаря ему, наконец, монотонный, подробный, как старорежимный спектакль, фильм превращается в увлекательное зрелище.

Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»