«Какой с меня спрос?» О роли миноритариев в банкротном процессе

Владимир Растегаев, ведущий юрист компании «Грифон» (входит в группу «ФУКАУ») рассказывает о защите миноритарных владельцев банкротящегося бизнеса от субсидиарной ответственности

Миноритарные собственники компаний, которые не принимают никаких решений, а просто владеют какой-нибудь небольшой долей или пакетом акций, часто считают, что к ним не может возникнуть никаких вопросов в случае банкротства этой компании. У меня, думают они, всего 5% от данного общества, какой с меня спрос?

Но, если в результате действий, которые предшествовали банкротству, данное лицо вдруг оказалось собственником большого количества активов, которые ранее принадлежали обанкроченному обществу, то риски признания его фактически аффилированным и контролирующим лицом повышаются. Особенно, если этот миноритарный владелец занимал должность генерального директора, председателя или хотя бы члена совета директоров.

Некоторое смятение в данный вопрос вносит определение Верховного суда по делу Хорошилова. Это, сразу скажу, дело не о субсидиарной ответственности, а только о включении в реестр требований кредитора. Там, помимо основного вопроса, ВС РФ обращает внимание на то, что доля 19% уставного капитала, хотя и не позволяет напрямик оказывать влияние на принятие решений в обществе, тем не менее, не может быть признана миноритарной. А какая доля может — ВС, к сожалению, не сказал.

Как мы увидим дальше, после этого определения в каждом случае вопрос, является ли та или иная доля миноритарной, решается каждым судом самостоятельно. В одном деле доля, превышающая 40%, но не позволяющая давать обязательные указания, была не принята как автоматический идентификатор контролирующего должника лица.

Практика, на мой взгляд, в целом складывается в довольно позитивном ключе. Если суды видят какого-то миноритарного акционера в числе лиц, привлекаемых к субсидиарной ответственности, но не видят того самого пресловутого деликта, не видят какого-то состава правонарушений, каких-то действий, в результате которых обществу причинены убытки, то такие лица не признаются контролирующими должника лицами. В Московском округе суд в феврале 2020 года отказал в автоматической квалификации миноритарных совладельцев как контролирующих лиц. В Северо-Западном округе отказали в аналогичной квалификации совладельца с долей 3% в уставном капитале ООО. Причем, отдельно надо отметить, что этим миноритарием был супруг главного бухгалтера организации, и даже несмотря на наличие родственных связей суды отказали в признании его контролирующим лицом по причине отсутствия состава правонарушений в его действиях.

Но есть и обратная практика. Например, в Уральском округе в мае 2019 года вышло постановление, которым было признано в качестве контролирующего лицо, владеющее совсем незначительной долей в обществе-банкроте. Но зато оно было контролирующим лицом в обществе, куда выводилось имущество банкрота. Таким образом, суд признал контролирующим не юридическое лицо, получившее актив, а его конечного бенефициара, имеющего при этом миноритарную долю в банкроте. Поэтому к квалификации данного конкретного акционера или совладельца как миноритарного нужно подходить очень аккуратно и смотреть всю ситуацию в целом. Делать грамотный дью-дилидженс конкретного лица-банкрота для выявления соответствующих рисков.

Есть у миноритарных акционеров еще одна процессуальная проблема: им сложно обеспечить свое представительство в деле о банкротстве компании. По статье 35 закона «О банкротстве» в процессе могут участвовать не сами акционеры, а их представитель, который был выбран на собрании участников или акционеров. Только он. Между тем, как обратил внимание в одном деле еще Высший Арбитражный суд в 2014 году, в обществе может существовать корпоративный конфликт. И избрать представителя участников в силу этого конфликта не представляется возможным. И, если доказано наличие этого конфликта, то фактически участников необходимо допускать до непосредственного участия в деле о банкротстве. Потому что иными способами он защитить свое право не может.

И в данном моменте мы уходим в довольно тонкий и интересный вопрос о доказывании наличия корпоративного конфликта в данном банкротящемся лице. В Западно-Сибирском округе суды сочли достаточным признаком наличие большого количества корпоративных споров в арбитражных судах. Также суды говорят, что о наличии корпоративного конфликта могут свидетельствовать некие противоправные действия, которые осуществляются в отношении миноритарного участника. Например, отказ в предоставлении информации об обществе по его запросу. Также от себя могу добавить, что о наличии конфликта может свидетельствовать информация в СМИ, какие-то иные косвенные доказательства — но этот вопрос уже находится больше в плоскости доказывания, и каждый кейс надо рассматривать самостоятельно.

Но есть и противоположная практика: например в Московском округе в 2015 году суд миноритарному акционеру с долей 9% не предоставил возможности участия в деле о банкротстве непосредственно, отметив, что представитель не выбран. Проблематика в том, что мажоритарные собственники могут выбрать своего представителя на общем собрании, а интересы миноритарных собственников этот представитель защищать не будет. Более того, его позиция будет негативно влиять на положение миноритариев. В первую очередь в спорах об оспаривании сделок должника: если эти сделки были совершены с лицами, аффилированными с миноритарием, то позиция участников может различаться радикально.

А в данных спорах будет исследоваться очень тонкий вопрос, например, о рыночности цены отчуждения актива. Например, отчужден объект недвижимости. И представитель участника может говорить: да, действительно, цена не рыночная, мы так считаем. И, когда такую позицию высказывают участники общества, это имеет, на мой взгляд, довольно серьезный вес в глазах судов. И миноритарий, в интересах которого спорная сделка была заключена, лишен возможности пояснить свою позицию, ему остается лишь уповать на усмотрение суда.

Еще один важный для миноритария вопрос — размер вознаграждения конкурсного управляющего и лимиты его расходов на процедуру. От этих лимитов зависит итоговый реальный размер субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц. И миноритарный собственник, если он не доказал корпоративный конфликт и лишен доступа в процесс, опять же вынужден полагаться на усмотрение суда.

Все правовые дискуссии и анонсы будущих событий — здесь.