ПоделитьсяКак биография футболиста превратилась в неудачный и несвоевременный фильм о хороших и плохих парнях
Фильм «Стрельцов» — очередной отечественный спортивно-исторический блокбастер, теперь про легендарного нападающего «Торпедо». Правда, лента получилась куда менее гладкой и бойкой, чем предыдущие опыты в этом жанре.
Ничего странного нет в том, что «Легенду» и «Движение вверх» студия Никиты Михалкова «Тритэ» выпускала в гордом одиночестве, а для «Стрельцова» ей понадобился партнер в лице «Рока» Алексея Учителя. И дело вовсе не в том, что режиссер фильма — сын владельца компании Илья Учитель. «Движение» и «Легенда» были просто хрониками матчей-подвигов, там вполне хватало фирменной михалковской душещипательности и атмосферности. Биография Стрельцова — материал посложнее, тут без второй кинематографической династии не обойдешься.
Тем, кто хотя бы приблизительно знает о легендарном нападающем советской сборной по футболу, сюжет пересказывать не надо — сами догадаются. Окраинный хулиган потряс всех своим талантом футболиста, слава дошла до профессиональных спортсменов, парня взяли сперва в «Торпедо», потом — со скрипом (неблагонадежный товарищ все-таки) — в сборную. Потом карьера трагически оборвалась на взлете, прямо перед решающим матчем: Стрельцова обвинили в изнасиловании, посадили в тюрьму, где он отсидел пять лет. После чего вышел на свободу и триумфально вернулся в большой спорт. Вот ровно эти события — самые известные в биографии персонажа — и составляют сюжет.
Только перенести их на экран совсем не так легко. Во-первых, слишком много слухов ходит вокруг самой истории изнасилования — вплоть до конспирологических версий, будто это была месть какого-то партийного начальника за обиду дочки. То есть, прежде чем браться за историю, надо придумать какое-то объяснение. Учитель вместе со сценаристом Константином Челидзе выбрали самое простое, нейтральное, без фанатизма и скандалов. Здесь арест — месть спортивного партийного начальника за излишнюю смелость и разухабистость Стрельцова. Говорили, не высовывайся и не болтай ерунду — теперь получай срок.
К тому же этот конфликт тут решается неудачно с актерской точки зрения. Если в образ Стрельцова тут — стопроцентное попадание (Александр Петров со своей окраинной органикой, суперменистой простоватостью на эту роль идеально подходит), то антагонист комсомолец Постников в исполнении Александра Яценко — определенный и совершенный мискаст, промах по части выбора актера. Яценко вообще плохо подходит на роли негодяев, с его-то статью милого лузера с примесью романтизма.
Но это еще полбеды: Учитель и Челидзе сам образ злодея Постникова, кажется, позаимствовали из мультика «Баба Яга против». Не озаботились ни какими-то мотивировками (кроме робкой и малоприметной симпатии к подруге Стрельцова), ни элементарной живостью хотя бы текста, который герой на экране произносит. Так что дикторы федеральных телеканалов банановых республик, читающие текст с суфлера под прицелом пистолета, — просто воплощенная новая искренность рядом с несчастным Яценко, отчаянно бормочущим страницы из краткого курса истории ВКПб.
Справедливости ради, тут почти все роли не прописаны, а лишь набросаны парой штрихов. Поэтому Стася Милославская в роли возлюбленной Стрельцова, комсомольской инструкторши, как-то сама собой, через склейку превращается из говорящего учебника в оскорбленную добродетель. Первоклассный мастер маленьких ролей Виталий Хаев в образе тренера Стрельцова просто испаряется на двадцатой минуте — прости, сынок, я побежал. Поэтому логики в отношениях Стрельцова с героем Виктора Добронравова, жестоким карьеристом, тоже нет: вчера дрались, теперь обнялись и все забыли. Может быть, жестокая армия продюсеров, тяжеловесы Учитель-старший, Антон Златопольский и Леонид Верещагин вынудили творческую группу резать хронометраж, не дожидаясь перитонитов, — но хоть какие-то переходы между разными стадиями отношений героев сохранить можно было, хотя бы ради логики и естественности.
Другая трудность связана со стилем. Ретро — теперь уже это очевидно — всем осточертело. Без конца сверять, насколько точно на экране воссозданы кальсоны с начесом и колбаса за два двадцать уже невозможно, да и тех, кто этим всерьез может заниматься, естественным образом становится все меньше. Реконструкция и стилизация, на которой выезжали «Движение» и «Легенда», уже не канают. Кроме того, кассу этим лентам обеспечили массовые походы дедушек, которые помнят реальных Харламова и Белова, хоккейных и баскетбольных звезд, с внуками. Стрельцов был звездой пятидесятых, его расцвет дедушки помнят куда более смутно, и ностальгировать по тем временам на сегодняшний день уже почти некому. Из этой ловушки «Стрельцов» выбирается проверенным методом «от обратного»: вместо старательной реконструкции предлагает зрителю веселую игру. Учитель-младший идет по пути Тодоровского-младшего, его «Стиляг» тут грех не вспомнить. Легендарный атрибут Стрельцова — буйный кок, раскачивающийся на башке, — в помощь. Как и в «Стилягах», тут нет музыкального сопровождения из пятидесятых: вместо него матчи проходят под очень современные ухающие басы, а пьянки-гулянки-вечеринки — под такие же модернизированные версии мелодий и ритмов в весьма условном духе полувековой давности.
Но с главной проблемой «Стрельцова» справиться вовсе не удалось — потому что ее, кажется, вовсе не заметили. А зря. Дело Стрельцова в эпоху больших перемен в правилах человечьего общежития — сюжет очень, очень и очень несвоевременный. Историю о спортсмене-бонвиване, которому подсунули под бок бывшую подружку, а потом посадили за ее изнасилование, выглядит дико и просто неуместно на информационном фоне бесконечных скандалов, движения metoo и дела Вайнштейна. Такой материал следовало просто отложить хоть на пару лет. Или доработать до хоть какого-то логического завершения, чтобы не выходило, что эти бабы вместе с комсомольцами поломали карьеру классному парню. В итоге, уйдя от одних зрителей — ностальгирующих, «Стрельцов» так и не пришел к другим, молодым, готовым смотреть любой фильм с Петровым в главной роли между прочим. Для них это зрелище — примерно как матерные частушки подвыпившего дедушки на семейном празднике. Не более чем повод покраснеть.
Иван Чувиляев, специально для «Фонтанки.ру»
