На «прорыв по Путину» соберут по принципу «где будет больше шерсти и меньше визга»

Сбор денег с госкомпаний на «прорыв по Путину» будет иметь успех, а капитализация российских компаний вырастет, если власти найдут общий язык с бизнесом, рассказал «Фонтанке» бывший министр экономики РФ Андрей Нечаев.

Пресловутый «список Белоусова» – идея помощника Владимира Путина по экономике Андрея Белоусова собрать с крупного бизнеса деньги на реализацию «майских указов» – обретает форму. В минувшую среду президент предложил госкорпорациям вложиться в «проекты прорыва». Процесс затронет все госкомпании и будет успешным, если государство услышит частный бизнес. Тогда и капитализация российских компаний вырастет, и отток капитала прекратится, считает бывший министр экономики России Андрей Нечаев.

- Начнём с простого. Идея собрать деньги с крупного бизнеса – верная?

– Сейчас получается интересная картина. Одной рукой правительственные и президентские чиновники приняли так называемые «майские указы», а другой стали искать под них деньги. И искать стали теми способами, которые подрывают выполнение этих самых указов. Начиная от крупных решений вроде повышения НДС и пенсионного возраста, кончая всякой мелочевкой. В этом же русле и лежит идея собрать деньги с крупных компаний, которые выиграли на девальвации рубля. Хорошо, что догадались отказаться от идеи простого сбора денег с бизнеса за счёт изменения системы налогообложения.

- Теперь пишут список программ и настоятельно просят нести деньги туда.

– Ситуация не так однозначна. Я с ней немного знаком. Знаю, как работает комиссия Шохина-Силуанова. И в ряде случаев из этой затеи может получиться полезное дело. Есть ряд проектов самих компаний, которые они готовы реализовывать. Одним из них и я сейчас занимаюсь. Есть такой металлургический комбинат «Красный Октябрь». У них два завода, в Волгограде и в Златоусте. Они пытаются самостоятельно наладить производство нержавеющего проката. Достаточно специфический вид металлопродукции. Вот они сейчас обратились в эту комиссию за господдержкой. В этом конкретном случае речь не идёт о деньгах. Им нужна косвенная поддержка.

- То есть повода смеяться над идеей Белоусова ещё нет?

– Уже нет. Когда это была идея просто забрать деньги, это конечно был серьезный негатив для инвестиционного климата. И это могло существенно подорвать инвестиционную активность компаний. Но если это будет осмысленное государственно-частное партнёрство, и это будут действительно проекты, которые перевооружают ту, или иную отрасль, обеспечивают производство реальной инновационной продукции, то это можно только поддерживать.

- В Кремле посчитали, что вошедшие в список президентского помощника Андрея Белоусова бизнесмены неоправданно разбогатели, благодаря девальвации примерно на 500 млрд руб. Согласны с такой оценкой?

– Это достаточно условная цифра. Не знаю, кто её породил. Но то, что экспортно-ориентированные компании выигрывают от девальвации рубля – факт. Другое дело, что у нас сейчас не осталось компаний, которые не зависят от внешнего рынка с точки зрения импорта. Комплектующие, оборудование, расходные материалы. И в этой части от девальвации они проигрывают. Какая на выходе равнодействующая – 300 млрд, 500, или 612, я не знаю. Думаю, что на самом деле никто не знает.

- В любом случае, есть что забрать?

– Нельзя налоговую систему менять постоянно и привязывать к курсу рубля. Мы же не будем потом этим компаниям возвращать деньги, если рубль вдруг не дай бог укрепится до 40 рублей за доллар США. Поэтому идея просто собрать деньги была плохой. Её справедливо осудили.

- На совещании в Кремле Путин сказал: «все мы ждем от руководителей ВЭБа, «Газпрома», «Ростеха», «Ростелекома», «Роснефти», «Росатома», других структур с госучастием проработанных предложений по финансовому, технологическому, научному и кадровому вкладу в программы и проекты прорыва». Никого не забыл?

– Число госкомпаний существенно шире. Безусловно, этот процесс коснётся всех госкомпаний. Но мне кажется, что гораздо более перспективно действительно пытаться организовать разумное частно-государственное партнёрство. На примере упомянутого мной проекта. Сейчас завершается реконструкции предприятия. Понятно, что всё оборудование импортное. Куплено за счёт своих средств. При этом оно уникальное. Среди прочего они просят освободить их от импортной пошлины. Потому что тогда равнодействующая на выходе будет положительная.

- Но у государства же нет денег. А тут его просят отказаться от претензий на пошлину.

– Если на самом деле мыслить стратегически, то государство должно на это пойти.

- Изначально фонд развития интернет-инициатив (ФРИИ) рассчитывал на инвестиции на сумму до 100 млрд руб. В начале октября стало известно, что фонд предложит компаниям из «списка Белоусова» инвестировать на 30 млрд руб. О чём говорит сокращение аппетитов втрое?

– Все эти цифры абсолютно условные. Действуют по принципу: сколько не жалко и где при стрижке будет больше шерсти и меньше визга. Это немного другая история. Одно дело, когда мы говорим о приоритетных проектах, которые имеют коммерческую основу и потенциально прибыльны. И другое дело, когда мы это рассматриваем как просто некую социальную нагрузку на бизнес. Если мы говорим о втором, то я противник этого. Социальная ответственность бизнеса – это строительство новых рабочих мест и уплата налогов. Всё остальное – личный выбор каждого бизнесмена. Кто-то поддерживает больных детей, кто-то IT-проекты. И заставлять компании что-то вкладывать нет никаких законных, если хотите моральных оснований.

- Сегодня это на что похоже? Риск свалиться в элементарный сбор «общака» велик?

– Всё будет зависеть от того, как будет организована процедура отбора этих проектов. Если это действительно будет некий компромисс между предложениями бизнеса и предложениями государства с точки зрения того, что оно считает приоритетным, то вполне может получиться приличная история. Если же это какие-то проекты высосанные из пальца, непрофильные, неинтересные бизнесу, тогда это фактически повышение налогообложения. Просто вид с боку.

- От кого зависит адекватность? От власти, или от бизнеса?

– Это диалог. Не важно, кто произнесёт первое слово, а кто второе, если всё равно потом будет третье, четвёртое, пятое. Но мне кажется, что власть должна сформировать список, предложить бизнесу, а бизнес должен выбрать то, что он готов начать делать. Или то, что он сам планировал делать, но случилось удачное совпадение приоритетов с государством.

- Владимир Путин в итоге назвал цифру в 28 триллионов рублей за 6 лет.

– Я не знаю, что это за цифра. Более привычная, которую неоднократно называли – бюджетные расходы в 13 трлн рублей. Возможно, здесь добавлены какие-то региональные расходы и потенциальные расходы бизнеса. Что касается последнего: если это будут расходы, который бизнес заинтересован нести, то это одна история. Если через колено – другая. Понятно, что государственный спрос стимулирует экономический рост. Дальше вопрос – где вы находите для этого деньги. Если за счет эмиссионного финансирования и роста инфляции, то это негативно влияет на экономический рост. Если за счет повышения налогов, в широком смысле, которые сами угнетают экономический рост, тогда возникает вопрос, какая будет равнодействующая. Повышая налоги, вы тормозите экономический рост.

- Путин заявил на том же совещании, что «долго работали над тем, чтобы консолидировать эти ресурсы». И что «ресурсы государства, регионов, бизнеса должны работать внутри страны и на ее развитие». Заканчиваем жить планетарными амбициями, начинаем решать внутренние проблемы? Войнушки будут сворачивать?

– Это вряд ли. Потому что это разные кассы. Если мы посмотрим на бюджет 2019-2021 года, который уже в значительной степени можно считать принятым, то в 2019 году вроде бы оборонные расходы и расходы на так называемую «правоохранительную деятельность» стабилизировались. А потом они опять пускаются в рост в следующие два года. Уж точно там нет никакого сокращения. В этом-то и проблема. Эти указы связаны с существенным наращиванием расходов в таких сферах как образование, здравоохранение, инфраструктура и так далее. Но предлагается это обеспечить не за счет перераспределения, не за счет повышения эффективности бюджетных расходов, а за счет просто их наращивания. А наращивать доходы, к сожалению можно только одним способом: повышая налоги.

- А если бы не было войны, нам надо было бы заниматься сбором «общака» Белоусовского?

– Тут дело не столько в самих военных расходах, сколько в том, что агрессивная внешняя политика привела к санкциям и изоляции западного рынка капитала, что резко снизило инвестиционные возможности компаний, в том числе крупных. Они очень активно заимствовали дешевые деньги за рубежом. Сейчас практически рынок закрылся. Косвенное влияние гораздо более сильное, чем военные расходы: масштабная девальвация рубля с соответствующими последствиями, ожидаемые санкции, когда в январе соберется новый Конгресс США.

- Компании из «списка Белоусова» рассчитывают получить доходность своих инвестиций на уровне не менее 10%, заявил глава РСПП Александр Шохин. Каким образом можно добиться такой доходности?

– И эта цифра, безусловно, условная. Это некие минимальные пожелания компаний. Это условный критерий, разделяющий проекты на коммерческие и «благотворительные». Ниже 10% – «благотворительность».

- Силуанов обещает «гарантии», «субсидирование процентных ставок». Выше 10% возможно добиться?

- Если это будут проекты, инициированные бизнесом, или спокойно им акцептованные, то конечно.

- О каком успехе можно говорить, если сейчас идёт падение капитализации крупных российских компаний? Траты на «путинский прорыв» их не добьют окончательно?

– Безусловно, капитализация упала. Потому что, когда идёт речь об изъятии у компании прибыли, понятно, что это не способствует капитализации. Если это для бизнеса будут интересные проекты и плюс он получит какую-то государственную поддержку, то капитализация скорее вырастет. Другое дело, что там есть иной неблагоприятный фактор: государство собирается переключиться на внутренние заимствования. После того, как западный рынок капитала практически закрылся, а в бюджете они заложили не более 3 млрд долларов внешних заимствований и несколько десятков триллионов внутренних заимствований в рамках трехлетнего бюджета. Это крайне неблагоприятный фактор для инвестиционного климата и для капитализации первую очередь частных компаний. Потому что понятно, что когда на рынок приходит такой заемщик, как государство, всем остальным придется потесниться. И соответственно возможности использования фондового рынка как источника инвестиций для частных компаний они существенно сократятся. У нас и так в этом году не было ни одного размещения пока. А если Минфин начнет более активно размещать свои облигации, то возможности частных компаний будут резко ограничены, либо им придется платить дополнительную премию в виде повышенных процентов, либо более дешевого размещения акций, и это конечно не будет способствовать росту капитализации.

-Солидарные действия Кремля и бизнеса остановят отток капитала из России? Или это не связанные процессы?

– Ну, если исходить из принципа, что деньги кончились, то конечно может (смеётся – прим.ред.). Если с точки зрения улучшения инвестиционного климата в целом и защищенности частной собственности, то конечно все эти начинания этому не способствуют.

- Алексей Кудрин во главе Счётной Палаты не даст растащить эти миллиарды? Насколько удастся все это реализовать, учитывая существующую коррупцию?

– Там, где мы говорим о частно-государственном партнерстве, там конечно какие-то коррупционные проявления могут быть, но они будут на первом этапе: попадаете – не попадаете в программу. Я имею в виду бизнес. Если же мы говорим о бюджетных деньгах, то пока в России с точки зрения эффективности расходов ничего не поменялось.

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»