Особенности национального единства

Происходит свалка в духе: «а ты за передачу или против? а ты верующий или нет? а храм Божий или музейный?» вперемешку с оскорблениями. Этот формат задан действиями самой власти: что вопрос решен, и так понятно, но говорить об этом с генеральской прямотой не стоило.

В Новый, 2017-й, мы вступили под президентские цитаты о необходимости единства нации и преодолении раскола, восходящего к событиям столетней давности. И под шутки в соцсетях: «Ну, ничего, что год был тяжелым, вот в следующем будет полегче», – думали горожане, провожая 1916-й»…

Власти Петербурга установку президента то ли не услышали, то ли восприняли искаженно, но сложно придумать более неудачный путь к ее реализации, чем провести без наркоза операцию «Исаакиевский собор».

Столкновение людей на религиозном поле, в период, когда РПЦ имеет не идеальную репутацию, а музей не препятствовал жизни памятника как храма. Уязвимая точка, по которой никак нельзя бить. И как! Надеюсь, что виновным в этом политическом головотяпстве, подставившим губернатора, хотя бы неловко. Очень топорно сработано: передать собор церкви можно было, избежав битв. Были бы дискуссии, споры, постепенно принятые решения, компромиссы. Но – не резня.

А происходит именно это. Свалка в духе: «а ты за передачу или против? а ты верующий или нет? а храм Божий или музейный?». И сразу – к оскорблениям.

Этот формат задан действиями самой власти: что вопрос решен, и так понятно, но говорить об этом с генеральской прямотой не стоило. Это задело многих, и пошла цепная реакция ругани, в которой договорились до антисемитизма. При этом ЗакС, опасаясь Майдана, приобретает черты Рады: первая драка за историю петербургского парламента – тоже признак единения?

По мере развития этой истории градус ненависти и антагонизма повышается. В ход идут коллективные письма, сваренные в котле предки депутата Госдумы и даже ректоры, решившие, что окончательно перевести споры в кровавую баню лучше всего к Пасхе.

Как пройти в библиотеку

На фоне этого сюжета отчаянно тихо выглядит ситуация с Российской национальной библиотекой (РНБ, г. Санкт-Петербург), которой грозит сливание в Российскую государственную (РГБ, г. Москва).

Хотя фабула похожа: кулуарно, без профессионального обсуждения и открытого объявления готовится кардинальное решение. Челобитная с ним идет от одних начальников к более высоким. Слухи об этом просачиваются в профессиональную среду и начинаются тревоги-споры. Причем, как и в случае с Исаакиевским, год назад уже вопрос поднимался, и был вроде бы как решен.

Но ведь никогда у нас такого не было – и вот опять. Как обычно, это происходит на фоне впавшего в несознанку руководства, не приходящего на пресс-конференции, но увольняющего несогласных сотрудников. Чтобы потом сказать: так и не было ничего.

«А о чем тут все спорят-то?» – говорится уже после пикетов и писем (параллельно при этом подписывается предупреждение о дисциплинарном взыскании легендарному библиографу Никите Елисееву).

Сложно представить убедительный проект объединения двух великих библиотек-гигантов, находящихся в разных городах, со своими традициями и сложившейся научной работой. И тут Минкульт честен: его и нет. Есть очередная непродуманная идея, которая может привести к катастрофическим последствиям, но мы вам о ней не скажем, и вообще, сдавайте ключи правильно и под ногами не путайтесь.

Страшна не идея слияния библиотек. Как и любая реформа, она может обсуждаться. Страшно, что для того, чтобы быть услышанным, ученые с мировым именем должны идти на улицу с плакатом под бдительный надзор берегущей нас полиции. И других каналов связи не видно. Отрыв мира концепций-резолюций-оптимизаций от реальности достиг критической точки.

Суд маргиналов

Рубеж 2012-2013 гг. также запомнился серией атак на культуру. В эпицентре был Эрмитаж, показавший выставку братьев Чепмен. Стойко отражавший нападения М.Б. Пиотровский отвечал критикам с предельной ясностью: «Судить должны профессионалы, а не маргиналы».

С тех пор голос профессионалов окончательно утонул в цунами ненависти, которую уже три года мы ежедневно сеем. Урожай здесь непредсказуем. Противопоставление стало за это время одной из основных поведенческих реальностей. «Если тот поддержал этого, тогда я не с тем».

Кстати, для понимания нынешнего Фейсбука, вопреки совету профессора Преображенского, почитайте советские газеты. Там есть прекрасный раздел «Письма в редакцию». Увидите много знакомого.

Примечательно, что сейчас воспроизводится советская логика взращивания ненависти «в борьбе за мир». И мы оказывается в системе стравливания, сами того не замечая. Когда я высказался московскому коллеге про ситуацию с библиотеками, он ответил, надеюсь, шутя: «Да, придется вас, питерских, тогда учить библиотечному делу». Свою позицию, что это не мешало бы РГБ стать похожей на РНБ, я озвучивать не стал. Просто подумал, что траекторий антагонизма очень много, а забрасывать друг друга лозунгами мы умеем.

Тень Салтыкова-Щедрина

Когда я работал в государственных структурах, мои знакомые очень любили слушать рассказы из жизни этих учреждений. Смеясь до слез, они советовали мне писать роман, а к этому сюрреализму относиться с юмором. Время показало, что это – временный рецепт.

Татьяна Толстая справедливо сравнила действия руководства РНБ по отношению к Татьяне Шумиловой, открыто выразившей свою позицию, с позицией «барин-крепостной». Признаемся: в редкой государственной структуре отношения строятся на иных началах. Положив трудовую книжку в какое-нибудь «ГУ», ты чаще всего приравняешь себя к положению крепостного.

Отсутствие элементарного уважения и возможности иметь личную позицию, проявлять инициативу. Профессионалы оказываются в этой ситуации незащищенной группой. Легкозаменяемое начальство считает, что незаменимых нет. Боюсь, им не понять, что есть реальные гении места, пусть и в их подчинении, уход которых – катастрофа. Логика власти не примет факт, что смена всей администрации, например РНБ, – меньшая потеря, чем уход Никиты Елисеева. И логика слияния библиотек в том же: у нас есть позиции на бумаге и в бюджете, есть тонна правовых актов, а бесценность человеческого капитала, символа, библиотеки-легенды просто не понимается.

Уязвимость профессионалов-гуманитариев также в их интеллигентности. Нет, это отнюдь не ангелоподобные существа: и за себя постоять могут, и кружку пива выпьют. Но у них другой язык, совершенно не понятный лицам, до которых надо достучаться. Посмотрите эфир РБК, где phD Калифорнийского университета в Беркли ректор Европейского университета Олег Хархордин пытается аргументированно объяснить Милонову, что такое гендерные исследования. Получая в виде контраргументов «чертей и бесов».

Довершает все отсутствие в нашей стране реально действующих профессиональных объединений, являющихся теми же ГУ по сути. В идеальном мире Российская библиотечная ассоциация повела бы бровью, и все разговоры о кулуарных реформах без участия профессионалов завершились. А теперь зайдите на сайт РБА и почитайте их официальную позицию.

У нас нет общественных структур, обеспечивающих профессионалам public capital. Попробуйте в США кулуарно что-то сделать, не спросив, скажем, музейное сообщество. У нас же степень проникновения государства в жизнь такова, что не оставляет пространства для свободного творчества в рамках официальных структур. Независимый взгляд приведет к увольнению, или «подстраивайся, терпи, ну у тебя же регулярная зарплата, а как же пенсия и т.д.». Или другой совет: «иди в суд». Только у нас почти любой суд – Дзержинский (1).

Меня привел в восторг ответ Михаила Леонтьева на вопрос журналиста «Дождя», по поводу которого Фейсбук пошумел положенные пару дней. Наконец-то сказано прямо. «Пройдите, пожалуйста, в жопу. Примите уверения в нашем неизменном почтении» – это то, что читаешь между строк в ответ на адекватный депутатский запрос, профессиональное возмущение и т.д. Не проговариваясь прямо, эта формула существует как краеугольный камень взаимоотношения общества и власти в наши дни.

В этой обстановке символы культуры обязаны стать объединяющими. Мягкий свет настольных ламп библиотеки, запах книжных шкафов и шелест страниц должны быть чертами оазиса в вихре ненависти. Поэтому выделите пару часов и отправляйтесь на площадь Островского, д. 1/3. Возможно, ваше внимание к этому адресу поможет ему остаться мирным бастионом культуры и символом нашего города.

P.S. Став директором РНБ, А.И. Вислый разрешил читателям фотосъемку большинства изданий. Это решение качественно улучшило условия работы исследователей. Надеемся на подобные радостные новости из нашей старой доброй Публички.

(1) – Весной 1964 г. Дзержинский районный суд г. Ленинграда приговорил Иосифа Бродского к ссылке. В ноябре 2016 г. этот же суд отозвал лицензию Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Павел Котляр, историк