Как русскоязычные в Финляндии "потребляют" СМИ

Ольга Маркина: - На вопрос о том, какие СМИ читают русскоговорящие, почему медийное пространство оказалось раздробленным, какие эмоциональные водовороты захлёстывают вследствие этого выходцев из России, попытались ответить исследователи из Университета Восточной Финляндии.

Николай Нелюбин: - Исследование написано на финском языке, поэтому расскажите нам, пожалуйста, главное: о чём идёт речь?

Ольга Давыдова-Менге: - Идея исследования состояла в том, чтобы выяснить, что и как люди смотрят, читают, где получают информацию и для чего вообще используют медиа. Второй вопрос нашего исследования состоял в том, чтобы понять, в каком ключе и какими средствами формирует картину мира российское телевидение. Исходная точка состояла в том, что очень многие смотрят российское телевидение.

Николай Нелюбин: - Продолжают, несмотря на то, что уехали из России, не могут отключиться от матрицы…

Ольга Давыдова-Менге: - Дело в том, что сейчас очень легко смотреть российское телевидение, где бы ты ни находился. И третья часть исследования была посвящена тому, чтобы свести воедино картину того, какие медиа существуют на русском языке в Финляндии и как люди ими пользуются, как их оценивают не только обычные пользователи, но и эксперты, люди, которые занимаются производством СМИ на русском языке.

Николай Нелюбин: - Давайте сразу про цифры. Какие итоги вы получили?

Ольга Давыдова-Менге: - Цифр мало. Наше исследование проводилось качественными методами, то есть интервью, разговоры, беседы. Потому цифр, иллюстрирующих, кто что смотрит и кто чему доверяет, в нашем исследовании нет. Нашей задачей было понять, что это за поле, в котором люди передвигаются. Один из выводов: очень сильно отношение людей к средствам массовой информации поменял 2014 год, ситуация на Украине, в Крыму и всё, что за ним последовало.

Николай Нелюбин: - Что конкретно изменилось?

Ольга Давыдова-Менге: - Например, раньше просмотр российского телевидения обсуждался с точки зрения интегрирования, мотивации. То есть люди, например, не смотрят финское телевидение, потому что им не хватает знания финского языка, и если бы они смотрели больше финское ТВ, у них бы развивался язык. Сейчас к использованию русскоязычных СМИ относятся с точки зрения того, в каком ты лагере. Если ты смотришь российское ТВ, значит, ты поддерживаешь точку зрения современной России.

Николай Нелюбин: - Ольга, то есть и там люди, которые уехали из России, тоже делятся на "песочницы"?

Ольга Давыдова-Менге: - Делятся, конечно. В этом мы и хотели разобраться – почему так происходит. И один из результатов нашего исследования состоит в том, что действительно есть люди, которые следят за российскими СМИ прежде всего потому, что они принимают эту картину мира, поддерживают идеологическую картинку, которая стоит за тем, как рассказывают о событиях в мире. Но для других, кто также смотрит российское телевидение, новостные и политические вещи не являются главными. Они говорят, что приходят домой уставшие, хотят отдохнуть и включают какое-нибудь шоу, и больше им ничего не надо. То есть среди зрителей российского ТВ есть те, кто смотрит новости, и те, кто не смотрит. То есть разделение на "песочницы" не чёрно-белое.

Николай Нелюбин: - Наш внимательный пользователь обращает внимание, что исследование было заказано государством. Почему именно сейчас?

Ольга Давыдова-Менге: - Оно не было заказано напрямую государством. У Госсовета Финляндии есть определённые фонды на проведение исследований, которые могут помочь при принятии каких-то решений. То есть эти средства в достаточно свободном доступе.

Николай Нелюбин: - Вы понимаете подоплёку этого вопроса? У нас считается, кто платит…

Ольга Давыдова-Менге: - Тот и музыку заказывает.

Николай Нелюбин: - Да. Можно ли это отнести к вашему исследованию?

Ольга Давыдова-Менге: - Нам никто не указывал, что делать. Мы сами написали план исследования и под него получили финансирование.

Читайте также: ЕвроСМИ борются за российского иммигранта

Ольга Маркина: - Ольга, а может быть, что 25 интервью – это недостаточно для того, чтобы понять общие настроения? (В основу исследования легли 25 интервью с русскоязычными иммигрантами в Финляндии. - Прим. ред.)

Ольга Давыдова-Менге: - Я думаю, для того, чтобы какую-то общую картинку создать, это достаточно хорошее исследование.

Ольга Маркина: - Кто принял участие в интервью?

Ольга Давыдова-Менге: - Респонденты подбирались по методу снежного кома. Сначала мы связались с людьми, которых мы знаем, русскоязычными здесь, в Йоэнсуу. Спрашивали у них, кого они могут ещё посоветовать. Потом то же самое проводили в Хельсинки и в Тампере. В трех местах мы набрали интервьюируемых, которые согласились принять участие в исследовании. Сейчас же такая ситуация, что не все соглашаются разговаривать на эти темы. Несколько таких случаев было.

Николай Нелюбин: - Из этого исследования становится понятно, чем отличается подача одних и тех же тем в русскоязычных СМИ в Финляндии и российских СМИ?

Ольга Давыдова-Менге: - Мы не сравнивали подачу информации в русскоязычных СМИ, произведённой в России и в Финляндии. Одна часть исследования состояла в том, что в качестве кейс-стади член нашего проекта отсматривал новостные передачи и комментарии по поводу крушения малайзийского боинга над Донбассом. И он рассматривал способы построения новостного дискурса прежде всего в российском ТВ, на трёх основных каналах. Если говорить о российских СМИ, они, как вы сами понимаете, тоже все очень разные, и люди подчёркивали это в своих интервью. То есть, конечно, можно жить в русскоязычном новостном пространстве, но это не значит жить только в этом официальном дискурсе.

Николай Нелюбин: - Кому доверяют русские? Читают ли там «Фонтанку», например?

Ольга Давыдова-Менге: - «Фонтанку» читают, да. Более того, когда я интервьюировала экспертов, один из них сказал мне, что, собственно говоря, как таковых русскоязычных средств массовой информации, кроме русскоязычной редакции Yle, в Финляндии нет, и этой русскоязычной редакции и конкурировать-то не с кем, может быть, с «Фонтанкой» ещё только.

Николай Нелюбин: - Подводя итог, можете констатировать, как меняется градус той информационной субстанции, того продукта, который потребляют наши там? Можно сказать, что граница Финляндии их как-то защищает? Есть ли какой-то буфер, или человек включил в Интернете канал - и всё ровно так же, как и тут? И можно ли говорить о какой-то опасности, угрозе от информации?

Ольга Давыдова-Менге: - Люди разные, как я сказала, и они по-разному к этой информации относятся. Есть те, кто полностью это принимает, есть те, кто неполностью. Но в любом случае все исследования, которые посвящены медиа и иммигрантам, подчёркивают, что, как в состоянии иммиграции, так и в любом другом, люди всегда интерпретируют новости, исходя из своего контекста. А также то, что на интерпретацию и подачу новостей влияют именно наши жизненные обстоятельства. Для многих очень сложно, когда с одной стороны говорят одно, а с другой – другое. Многие делают выбор в пользу одной стороны. Другие стараются совмещать различные русскоязычные и финноязычные СМИ и привлекать другие источники информации для того, чтобы для себя составить эту картинку.

Николай Нелюбин: - Спасибо. Ждём выхода ваших статей на английском языке.