Князь «по договору» и право на бунт

Политические события обострили интерес к истории. Противники демократии рассуждают о том, что Россия склонна к монархизму, и ее народу всегда нужен был царь-батюшка. Их оппоненты уверяют, что именно демократия была исконным политическим строем Руси, и приводят в пример Новгородскую республику 12-15 веков. «Фонтанка» пригласила к дискуссии петербургских ученых Алексея Петрова (профессора истфака СПбГУ) и Льва Шилова (координатора центра «Res Publica»).

Политические события неожиданно обострили интерес к истории. Противники демократии рассуждают о том, что Россия склонна к монархизму и ее народу всегда нужен был царь-батюшка. Их оппоненты уверяют, что именно демократия была исконным политическим строем Руси, и приводят в пример Новгородскую республику XII – XV веков. «Фонтанка» пригласила к дискуссии петербургских ученых: Алексея Петрова (доктора исторических наук, профессор истфака СПбГУ) и Льва Шилова (научного сотрудника Европейского университета в Петербурге, координатора центра «Res Publica»).

- Существует расхожее мнение, что Новгородская республика была демократичной, единственной в истории России. Соответствует ли оно истине?

Лев Шилов: Любой историк скажет вам, что нельзя применять термины «демократия», «государство», «институт» в их современном понимании к средневековой истории. Тем не менее я рискну заметить, что если демократия в Новгороде и была, то весьма специфическая и ограниченная.

Под современной демократией принято понимать равный доступ населения к власти. Был ли он у жителей Новгородской республики? Сомнительно. В средневековье на берегах Волхова существовало три основных социальных слоя: бояре – аристократы и землевладельцы, житьи люди – купечество – и чернь – ремесленники, мелкие торговцы, рабочие. Так вот, черные люди не участвовали в управлении государством. Они могли выйти на площадь и заявить о своем мнении по вопросам внешней или внутренней политики, но не могли прямо повлиять на какие-то решения. Власть в городе принадлежала аристократическим кругам, которые использовали республиканские механизмы, чтобы структурировать отношения внутри собственного слоя, «договориться между собой».

Алексей Петров: Источники обусловливают ответ на заданный вопрос. В 1218 году один из посадников сказал новгородцам: «Вы, братья, в посадниках и князьях вольне есте». Если перевести эту фразу на современный язык, она значит: «Вы можете самостоятельно выбирать себе “мэра”, “военачальника” и “судью”». Что это, как не «учение о верховенстве народа»? Причем сформулированное задолго до того, как подобные концепции появились на Западе. Конечно, не стоит забывать, что Новгородская республика – феномен, прекративший свое существование в XV веке, и демократия тогда была совсем не такой, как сейчас. Нельзя отрицать и того, что в средневековом Новгороде постепенно и неуклонно развивалась боярская олигархия: аристократы становились крупными землевладельцами, противоречия между ними и «черными людьми» нарастали. Тем не менее,новгородская демократия фикцией в полной мере так и не стала вплоть до момента, когда Новгород был присоединен к Московскому государству.

- А какими политическими правами обладала новгородская чернь?

Лев Шилов: Не знаю, можно ли говорить что-то насчет прав, но чернь имела свои рычаги влияния на ситуацию. Это были уличные столкновения, мятежи и бунты. Известно «восстание Степанки» 1418 года, когда новгородцы избили на вече боярина Данилу Ивановича, разграбили и подожгли дома нескольких боярских семей. Такими силовыми методами чернь могла «продавить» определенные решения. Хотя чаще всего она все-таки действовала не автономно: ее вооружала и ее выступлениями в своих интересах управляла знать.

Алексей Петров: Если говорить о конкретной группе населения, которая в источниках именуется «черными людьми» — «чернью», то политическими правами она обладала. Это были свободные люди — земледельцы и ремесленники. Источники говорят об их участии в вече. Черные люди были членами уличанских и кончанских общин Новгорода наряду с боярами.

- Насколько наши сегодняшние права отличаются от тех, которыми обладали «черные люди»?

Лев Шилов: Нас нельзя сравнивать с чернью по определению. Современный россиянин обладает статусом гражданина, чьи права защищает Конституция. Новгородский же «черный человек» таким статусом не обладал. Точнее, в Средневековье на берегах Волхова существовало понятие, близкое по значению к термину «гражданин», - это слово «новгородец». Однако представители непривилегированных сословий, по сути, полноправными новгородцами не были.

Алексей Петров: Я бы сказал так: средневековые новгородцы, как и граждане современной России, имели определённые права и влияли на политическую ситуацию. «Черные люди» могли участвовать в вече, мы участвуем в выборах. Их результаты ныне, к сожалению, не защищены от подтасовок. Но ведь и сам факт манипуляций голосами в определённом аспекте красноречив. Он означает, что власти опасаются проводить решения односторонне, хотят объявить свою волю «от лица народа».

- В 1478 году Новгород был присоединен к Московскому государству Иваном III, в Москву увезли знаменитый вечевой колокол. Некоторые историки, в том числе Николай Карамзин, считали этот момент трагедией: погибли зачатки русской демократии! Другие отмечали, что к XV веку политический уклад Новгорода уже прогнил изнутри и был обречен. Какая позиция вам ближе?

Алексей Петров: Конфликт Новгорода и Москвы был политическим противостоянием, в котором решались судьбы Великороссии. Его драматизм заключался в том, что тогда лицом к лицу столкнулись две правды. «Правда Москвы» сводилась к тому, что к концу XV века страна находилась в режиме сверхвысокого давления извне, военной опасности. И если бы Иван III не возвел эту «железную конструкцию», «осажденную крепость» централизованной страны, то нас бы попросту не существовало. Новгород же был прав в том смысле, что у него были реальные политические ценности, которым при иных исторических обстоятельствах была уготована другая судьба. Кстати, я бы не стал однозначно утверждать, что новгородская традиция была полностью разрушена Иваном III. На протяжении всей истории она не раз «прорастала» в России в тех или иных формах. Вспомним хотя бы московскую Боярскую думу, где бояре сначала «поговаривали», ссорились, потом, «сходясь в одну речь», «приговаривали». По такой же формуле принималось решение и на древнерусском вече. Можно вспомнить и крестьянское самоуправление, по поводу которого Питирим Сорокин писал: «Те, кто говорили о деспотизме самодержавия, так и не заметили, что под его железной крышей скрывались тысячи крестьянских республик».

Лев Шилов: Мне ближе версия о том, что Новгородская республика была не способна в полную силу противостоять набирающему силу Московскому княжеству. Причем разрушила она себя, можно сказать, своими руками. Ведь почему Новгород так легко сдался Москве? Потому что простые новгородцы устали от разрастающегося боярского «бюрократического аппарата» и поняли, что один кровопийца – это лучше, чем семьдесят кровопийц. И в этом, хотя и не в первую очередь, – конец всех республик. По аналогичным причинам произошли и захват Флоренции, и захват Венеции, и падение Генуи. Но первостепенной причиной являлось, конечно, подавляющее превосходство военной мощи государств-противников.

- А можно ли сказать, что современные россияне, выходя на площадь и отстаивая свои права, в чем-то наследуют новгородскому политическому опыту?

Лев Шилов: Никакой взаимосвязи между одним и другим я не вижу. Скорее, можно проводить параллели между Новгородской республикой и Россией 1990-х годов. Расцвет боярского управления, который в свое время наблюдался на берегах Волхова, очень похож на расцвет олигархии, свидетелями которого стали мы.

Алексей Петров: В прошлом нашей страны были разные традиции: и периоды успешного развития демократических институтов, и периоды, когда доминировали авторитарные методы правления. Были и этапы, когда и те, и другие начала взаимодействовали между собой. Наша национальная традиция очень богата, и категорически нельзя сводить её к пресловутой «парадигме тысячелетней несвободы». Поэтому на ваш вопрос могу ответить так: вероятно, нынешние митингующие действительно опираются на отечественные демократические традиции. Но на какие именно? Связаны ли они с вечевым Новгородом, с земским самоуправлением или с попытками князя Дмитрия Голицына составить в 1730 году первую в России конституцию? Вопрос остаётся открытым.

- Новгородская история не раз подвергалась цензуре. Известно, что Екатерина II велела сжечь тираж трагедии Княжнина «Вадим Новгородский» за то, что автор слишком комплиментарно описывал вече. А вы сейчас чувствуете давление со стороны власти, ее желание изобразить новгородскую историю в каком-то определенном ракурсе?

Алексей Петров: Я занимаюсь историей уже почти 30 лет – первая моя научная статья вышла в 1983 году. Но мне явно повезло: ни в советские, ни в новые российские времена существенного давления со стороны власти я не ощущал.

Лев Шилов: В отличие от Екатерины II, современные российские власти не считают Новгород опасным. Наоборот, со стороны первых лиц государства чувствуются попытки пропагандировать опыт Новгорода как «отца городов русских» - в противовес Киеву, «матери городов русских». Это очень ярко проявилось в 2009 году, когда праздновалось 1150-летие Великого Новгорода. Для нынешней властной верхушки, видимо, важнее сказать, что русская государственность пошла именно отсюда, а не из Киева.

- А с мифами или лженаучной информацией, связанной со средневековым Новгородом, часто приходится сталкиваться?

Алексей Петров: Здесь конечно, сразу вспоминается академик Анатолий Фоменко. В одной из своих книг он попытался доказать, что Новгород не является Новгородом – изначально такое название носил Ярославль. В общем, как поется в одной песне: «А ты, корова, стань марабу!» Все, что историк может сказать по этому поводу: бред сивой кобылы в темную сентябрьскую ночь! Но важно подчеркнуть, что Фоменко сейчас критикуют не только гуманитарии, но и его коллеги — математики, физики и астрономы, оспаривая его выводы со стороны точных наук. С другой стороны, Фоменко – один из самых успешных финансовых проектов нашего времени, он продает книги сотнями тысяч. Мне иногда кажется, что в плане предпринимательской смекалки ему уступает даже Сергей Мавроди.

Лев Шилов: О Фоменко мы говорить не будем. Мотивы и деятельность этого человека сами по себе достойны изучения. Что же касается мифов, то их, мне кажется, распространяют люди, которые преувеличивают значение демократии в Новгороде. Таких, кстати, очень много среди самих новгородцев. В 1990-е годы было даже сформировано движение, которое предлагало отделить Новгород от России и возродить там древнюю, прямую демократию, «задушенную Москвой».

Беседовала Софья Вертипорох, «Фонтанка.ру»