О литературе с Виктором Топоровым: Краткий путеводитель по «Литературной матрице» (фото)

30 октября 2010, 06:22 732

Двухтомник «Литературная матрица» («Учебник, написанный писателями», гласит подзаголовок) придуман редактором «Лимбус-пресса» Вадимом Левенталем и составлен им же совместно с главным редактором «Лимбуса» Павлом Крусановым и преподавательницей филфака СПбГУ Светланой Друговейко-Должанской. У всех у них есть, разумеется, и другие регалии.

Учебников подобного типа еще не было. Правда, двадцать лет назад вышел альтернативный учебник «Русская литература ХХ века», написанный критиками, но чем критик лучше литературоведа (и наоборот), не больно-то ясно. Выходили в советское время и замечательные, один другого лучше, сборники и двухтомники «Писатели Англии (США, Франции) о литературе», но там речь шла главным образом о философии творчества и о технике письма. В «Матрицу» же включены сорок два монографических очерка «писатель о писателе» строго по курсу школьной программы, то есть как бы по всей русской литературе XIX-XX вв.

То есть о ком писать, зависело не от составителей, а от программы, утвержденной Министерством образования. Как писать – в этом отношении Левенталь и К^о предоставили авторам предельную свободу выбора (ограничив лишь объем текста), ни о каком заранее заданном формате речи не шло. Заковыристей оказался вопрос, кому писать, – который, разумеется, можно переформулировать и так: кто, на взгляд составителей, входит в первый «сороковник» современной отечественной словесности и, тем не менее, готов изрядно потрудиться за очень невеликие деньги?

Конечно, отвечая на этот вопрос, нельзя забывать о том, что наверняка случались и отказы. Трудно поверить, что составители не обратились к Лимонову, Пелевину, Прилепину, Сорокину, Толстой, Улицкой, Юзефовичу, – но ни одного из этих имен среди авторов «Матрицы» нет. Зато есть Елена Шварц и Дмитрий Горчев (ныне, увы, покойные); есть живые классики Андрей Битов с примкнувшим к нему Валерием Поповым (не удержусь от того, чтобы лишний раз напомнить старую шутку: за одного Битова двух Поповых дают – Валерия и Евгения) и Людмила Петрушевская, есть едва ли не все активно работающие прозаики и поэты старшего и среднего поколения (Илья Бояшов, Дмитрий Быков, Дмитрий Воденников, Сергей Гандлевский, Всеволод Емелин, Александр Кабаков, Павел Крусанов, Александр Мелихов, Татьяна Москвина, Евгений Мякишев, Сергей Носов, Андрей Рубанов, Ольга Славникова, Мария Степанова, Александр Терехов и Владимир Шаров), включая трех эмигрантов – Сергея Болмата, Михаила Гиголашвили и Михаила Шишкина; есть парочка пишущих философов – Максим Кантор и Александр Секацкий; есть, наконец, «младая поросль» – Светлана Бодрунова, Ксения Букша, Алла Горбунова, Алексей Евдокимов, Наталья Курчатова, Сергей Шаргунов.

Назову «до кучи» и остальные имена, благо, их осталось уже немного: Аркадий Драгомощенко, Александр Етоев, Сергей Завьялов, Майя Кучерская, Андрей Левкин, Герман Садулаев, Роман Сенчин, Владимир Тучков... Никакой дискриминации «по качеству»: минимум половина имен из последнего перечня тоже весьма на слуху.

Любопытно и кто о ком пишет (авторы разбирали героев по очереди; порой желанный персонаж оказывался уже занят). Шаргунов – о Грибоедове («Горе от ума» в «Справедливой России»), Петрушевская – о Пушкине (шляпка, пение, безумный взгляд), Битов – о Лермонтове (из которого, а вовсе не из Пушкина и уж подавно не из Гоголя – о Гоголе, впрочем, пишет Секацкий, – вышла, оказывается, вся русская литература), Попов – о Толстом (жизнь Льва Николаевича удалась!), и так далее.

Во втором томе – он в полтора раза толще первого, – юные. Горбунова – о Мандельштаме, Бодрунова – об Ахматовой, Букша – о Пастернаке. Некрасову, Маяковскому и Цветаевой посвящено аж по две статьи (соответственно Кучерской и Мелихова, Тучкова и Кантора, Степановой и Воденникова). На первый взгляд, парадоксально выглядят пары Емелин – Блок, Садулаев – Есенин, Завьялов – Твардовский и, в особенности, Драгомощенко – Чехов. А впрочем, почему бы и нет? Лично меня особо порадовала пара Сенчин – Леонид Андреев как лишний и, на мой взгляд, убийственный аргумент в споре с глашатаями «нового реализма»: он пугает, а мне не страшно.

Никакой это, разумеется, не учебник, не надо обманываться, – чтение двухтомника «грозит» не столько пополнением знаний (причем пополнением сомнительным: Дантес, вопреки Петрушевской, не надевал на дуэль кольчугу, а Есенина, вопреки Садулаеву, не убили), сколько сильно варьирующимся от статьи к статье (я бы даже сказал, скачущим) удовольствием. И неудовольствием – об отдельных статьях уже вовсю спорят. Следовательно, перед нами сборник эссе, очень разных по качеству и по технике исполнения и подписанных очень разными по степени звучности именами.

Бесспорное событие «Матрицы» – статья Терехова о Солженицыне; лучшее из того, что мне довелось читать на эту сложную и скользкую тему. Лишь немногим уступают эссе Шарова о Платонове и Рубанова о Шаламове. Очень хороши эссе о Грибоедове, об Островском (Москвина), о Гончарове (Шишкин), о Тютчеве (Шварц), о Блоке, о Замятине (Крусанов), о Бабеле (Гандлевский) и обе работы Кантора (вторая – о Булгакове); на высоком уровне и почти все остальные, за исключением всё той же Петрушевской, всё того же Попова и, увы, всё того же Драгомощенко.

Завьялов, Кабаков (о Бунине), Кучерская, Левкин (о Фете), Мелихов (у него здесь и эссе о Шолохове) пишут довольно хорошо, но скучно. А ведь когда скучно, это уже не эссе – и подавно не учебник. Впрочем, они и знамениты в основном тем, что всегда пишут скучно.

«Матрица» едва поступила в продажу, а многие (причем как сторонники, так и противники) уже размечтались о продолжении (не говоря уж об улучшениях, дополнениях и исправлениях). Хотя, если рассматривать ее как учебник, проект завершен. А если как литературное начинание (то есть как проект в несколько ином смысле), то почему бы и нет? Вот только я бы, в сугубо гипотетической форме, посоветовал на будущее обойтись в подборе авторов без «свадебных генералов», без, пожалуй, доброй половины необстрелянных лейтенантов, а главное, без унылых майоров и подполковников глубокого литературного запаса. В конце концов, прав автор «Красного колеса»: спасти (читающую) Россию, может, уже и не спасешь, но заниматься делом спасения уместнее всего, будучи молодым блестящим полковником. Солженицын дал ему фамилию Воротынцев, но что-то там у них в августе 1914-го не срослось.

Иначе говоря, «Матрица» хороша, а могла бы стать еще лучше. Но и того, что получилось, более чем достаточно.

Виктор Топоров
«Фонтанка.ру»