«Кармен» в отсутствие певцов и декораций

Конец апреля для музыкального мира России ознаменовался сразу двумя премьерами «Кармен» под руководством двух самых признанных питерских дирижёров: Юрия Темирканова – в московском Большом театре, и Мариса Янсонса – в Театре оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории.

Обе постановки были связаны тоненькой ниточкой скандала, неуловимо витавшего в воздухе: в Большом изначально «Кармен» должен был ставить знаменитый дирижер Марис Янсонс – кстати, он и пригласил режиссёра Дэвида Паунтни. Но отношения Янсонса с театром и режиссёром не сложились - и он, формально сославшись на рекомендации врачей, от работы в Большом уклонился. Выручить театр долго уговаривали Юрия Темирканова, ставшего к тому моменту главным приглашенным дирижером. Финал истории хорошо известен по публикациям в СМИ: «В настоящем оперном театре премьера должна заканчиваться или триумфом, или скандалом. Большому театру на премьере “Кармен” Бизе удалось последнее. Наверное, впервые за всю историю дирижер-постановщик демонстративно не появился на финальных поклонах», - опубликовала статью газета «Известия».

В Петербурге всё прошло гораздо спокойнее. Да и как могло бы иначе в Оперной студии (пусть и называется она теперь Театром оперы и балета)? Даже если занять позицию «минималиста», то следует ожидать хотя бы одного из исполнителей ведущих партий, что называется, на уровне. Увы, этого не случилось: даже Екатерина Гончарова – хорошее сопрано, занявшая первое место на конкурсе Образцовой, в роли Микаэлы не впечатлила. Будем надеяться, она ещё себя покажет в будущем. Партию Эскамильо исполнил обладатель Гран-при конкурсов Богачевой и Лисициана Роман Бурденко. Звучал он глухо, неярко: пел каким-то старым тембром и нельзя сказать, что хорошо наполнял зал. Но всё познаётся в сравнении: и певец Михаил Макаров в роли дона Хозе явил публике настоящую пародию на оперного тенора – с ужимками и нешуточными усилиями он воспроизводил много разных звуков, которые трудно назвать музыкальными. Кульминационную фразу в арии с цветком он не спел на крещендо, сделав наверху изумительную филировку, как это делали в лучшие свои годы Ди Стефано и Каррерас – но просто пропищал всю фразу жалким фальцетом, никак не шедшим к его кряжистой, грузной фигуре.

Если участие тенора в спектакле объяснимо его близким родством с дирижером, то выступление Маргариты Грицковой в роли Кармен завсегдатаи студии объясняли тем, что юная дева является ученицей Ирины Петровны Богачевой. По крайней мере, никаких иных достоинств она в тот вечер залу не предъявила. Переходные ноты у исполнительницы крайне визгливы, голос отчаянно тремолирует, на дыхание не опирается. Вместо роковой и свободной, грациозной и обаятельной женщины-дикарки, на сцене стояла изрядно взмокшая старшеклассница, не отрывавшая напряжённого взгляда от дирижёра на всём протяжении своего вялого исполнения.

Впрочем, у Кармен в руке был цветок. Это, по всей видимости, заслуга «режиссёра» данного действа г-на Жяльвиса, имя которого последние годы в Консерватории вспоминают куда больше в связи с многочисленными финансовыми скандалами, нежели с занимаемой им официально должностью заведующего кафедрой музыкального театра. Он не смог удержаться от соблазна добавить своё имя на афишу по соседству с именем мировой звезды Мариса Янсонса - и вот, вместо нормального концертного исполнения, мы получили нечто, что нельзя назвать ни спектаклем, ни концертом. Оркестр был поднят из ямы на эстраду, а солисты пытались что-то изображать …за оркестром. Конечно, то обстоятельство, что их «лепка образов» оставалась не видна большинству зрительного зала, – не беда; а вот баланс певцов и оркестра из-за этого смелого режиссёрского решения потерпел невосполнимые потери. Ещё одна смелая режиссёрская находка – это пыльная и мятая тряпочка чёрного цвета, которая периодически опускалась сверху, отделяя хор от взоров зрителей.

Здесь надо бы порассуждать о том, насколько подобный опыт бесценен для оркестра. Это, конечно же, так, никто и не спорит – но единичное появление маститого маэстро за пультом приносит ощутимую пользу только стабильному, сыгранному коллективу. Однако в рецензируемом концерте был занят сводный оркестр, объединивший коллективы оперной студии и студенческий консерваторский, так что говорить о какой-то мотивации собранных для одной оказии оркестрантов вряд ли приходится. Конечно, Марис Янсонс превосходно сделал эту партитуру – но разумеется, только в рамках того звучания, на которое оказался способен оркестр.

Как писала столичная пресса, единственным событием московской «Кармен» стал невыход Юрия Темирканова на поклоны. У нас же событием стало появление в маленькой, «моржовой» партии Данкайро баритона Бориса Пинхасовича: великолепный, хорошо сфокусированный голос, принципиально отличное от других исполнителей, просто «европейское» качество вокала, прекрасный французский. Это ли не повод для восторга? Тем более, что других поводов просто нет.

Кирилл Веселаго,
Фонтанка.ру