Короткий разговор с президентом: американская журналистика погибает, но не сдается в «Падении империи»

Антиутопия Алекса Гарленда «Падение империи» в оригинале называется «Гражданская война» (Civil War) и моделирует не самый благоприятный сценарий для Америки, где антидемократичный президент засиделся на третий срок. Если и есть на что надеяться в охваченной военным пожаром стране — это бесстрашные и ничуть не ангажированные журналисты, летописцы рушащейся империи, которые до последнего выполняют свой долг.

В сущности, «Падение империи» больше похоже не на военную драму, а на выездной журналистский практикум, обрисовывающий специфику работы фоторепортера и ее основные принципы, прежде всего этические: «Мы не даем ответов на вопросы, мы заставляем людей их задавать». Примерно так говорит героиня Кирстен Данст — пулитцеровская лауреатка, полная тезка легендарной фотокорреспондентки Ли Миллер, снимавшей Вторую мировую для журнала Vogue. К нынешней Ли прибивается юная поклонница и подражательница (Келли Спейни), готовая впитывать все ее профессиональные секреты: «Надо ловить момент, а не упускать его».

Ли работает на Reuters вместе с напарником (Вагнер Моура), рвущимся сделать интервью с президентом по двум причинам: во-первых, уже больше года глава государства никаких интервью не давал, а во-вторых, «нет ничего важнее интервью с ним, потому что 4-го, максимум 10 июля Вашингтон падет и президент умрет». Готовясь к интервью, журналист начинает придумывать гипотетические вопросы, как бы мечтая пробудить в зарвавшемся президенте совесть: «Вы жалеете о чем-то из того, что сделали во время третьего срока?» Тут ненавязчиво выясняется, что глава государства успел наломать дров: санкционировал удары беспилотников по гражданскому населению, ликвидировал ФБР и, видимо, все остальные устои американской демократии, чем и довел народ до междоусобицы. Однако быстро возникает ощущение, что в готовящемся эпохальном интервью важно не столько содержание (теперь уж, когда империя в руинах, поздновато каяться), сколько сам факт, что оно с большой долей вероятности может оказаться последним.

«Все, кого поймали, — Каддафи, Муссолини, Чаушеску, — никому ничего не сказали», — предупреждает будущего президентского интервьюера четвертый член журналистской компании, пожилой толстяк (Стивен Хендерсон) в голубой рубашке и подтяжках, который пытается кряхтя что-то пописывать «для остатков New York Times». Слегка ущербный журналистский квартет («у нас на заднем сиденье одновременно детский сад и дом престарелых» — язвит жесткая Ли) почти в целости и сохранности преодолевает несколько сотен километров от Нью-Йорка до Вашингтона на белом «Форде» с надписью «Пресса», по дороге неоднократно рискуя погибнуть в мясорубке, где, похоже, все воюют против всех.

Вместо семи-, а позже и 13-звездного флага Конфедерации, который использовался во время настоящей Гражданской войны в США, когда было понятно, из-за каких убеждений одни американцы убивают других, на выдуманной Гарлендом загадочной, толком не объясненной войне мелькает лаконичный повстанческий флажок: рядом с полосами — всего две звездочки. Это Техас и Калифорния, объединившиеся в «Западный альянс», — своего рода политологическая шутка режиссера, прозрачно намекающего: как же должна была всех достать одиозная президентская фигура, чтобы против нее сплотились два извечно соперничающих штата-антипода? Судя по репетиции президентского телеобращения, с которой начинается фильм, к протестантам примкнула и Флорида, просто звездочку на флаге еще не успели дорисовать: президент (Ник Офферман), уже здорово перепуганный приближающимися к Белому дому боями, хвалит «храбрых жителей Каролины, которых Флорида не смогла заставить присоединиться к мятежу».

Англоязычная пресса справедливо называет «Падение империи» развернутой иллюстрацией инаугурационной речи Дональда Трампа. Этим, в сущности, и исчерпываются заложенные в фильме рудименты политической аналитики. Дипломатичный и уклончивый англичанин Гарленд не считает нужным проявлять собственную позицию, разыгрывая одну верную карту (то есть неприязнь всех сил добра к экстремисту Трампу) и не углубляясь в нюансы реальной политической ситуации в США. Возможно, режиссер не захотел ставить в неловкое положение американскую кинокомпанию A24, у которой могли бы возникнуть сложности с финансированием более политически конкретного и подробного фильма, а может, просто рассудил, что осведомленные зрители, интересующиеся предвыборными раскладами, сами дофантазируют нужную подоплеку конфликта.

Что же касается простого обывателя, живущего по принципу «моя хата с краю», то ему и разжевывать ничего не имеет смысла. Индифферентная часть электората, не болеющего за судьбы отечества, в «Падении империи» упоминается неоднократно. У юной журналистки, снимающей аналоговой папиной камерой, пресловутый папа «сидит на ферме в Миссури и притворяется, что все в порядке», а у Ли Миллер аналогичный случай, только родители-фермеры занимают страусиную позицию в Колорадо. На экране равнодушное «мещанское болото» воплощает молодая блондинка за прилавком пустого провинциального магазина одежды, безмятежно читающая бумажную книгу и не удивляющаяся вопросу взмыленного репортера, покрытого потом и кровью: «А вы вообще в курсе, что в стране бушует грандиозная война?» Девушка отвечает кротко: «Конечно, мы все знаем, но стараемся держаться в стороне» — и предлагает посетителям лучше примерить что-нибудь из ассортимента. Неукротимая Ли и правда выуживает откуда-то зеленое платье мягкого женственного силуэта, впервые перестает делать ожесточенное лицо и начинает мечтательно улыбаться, засмотревшись на себя в давно не виденное зеркало.

Это один из редких моментов, когда прямолинейный в своем антивоенном пафосе фильм съезжает с публицистической колеи и подталкивает к тому, чтобы заинтересоваться конкретной, индивидуальной человеческой судьбой и психологией: о чем сейчас думает героиня, которая, по выражению мудрого толстяка, «перестала верить в силу журналистики, как и вся страна»? Может быть, о том, что сейчас она могла бы не скакать в каске и бронежилете под пулями, а растить детишек в каком-нибудь Колорадо, где можно и вовсе не заметить никакой гражданской войны, если не залезать в интернет? Не исключено, что именно такие малодушные мысли на долю секунду мелькают в голове отважной Ли Миллер, но быстро вытесняются трезвым пониманием, что про колорадскую фермершу не напишут в «Википедии», а восторженные девицы, мечтающие о «Пулитцере», вряд ли будут с обожанием смотреть ей в рот.

Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»