ПоделитьсяАктуальные события дали дополнительный импульс для патриотического поэтического творчества. «Фонтанка» вчиталась в соответствующую гражданскую лирику, чтобы понять, из какого сора растут сегодня стихи. Быть услышанными и получить критический анализ — разве не этого хотят авторы гражданской лирики?
11 ноября в Житомире демонтировали памятник Пушкину. Ряд российских СМИ растиражировали новость о том, что при сносе памятник якобы упал на голову одному из активистов, — и тот скончался. Петербурженка Марианна Голенищева отреагировала стихотворением «Ай да Пушкин!». Оно кончается словами, патриотический посыл которых очевиден: «Пускай с победами не густо, / Но Пушкин выручил опять! / Когда воюют даже бюсты, / Нам просто стыдно отступать!». Широкому кругу читателей имя поэтессы Марианны Голенищевой неизвестно, тем не менее она член Российского союза писателей, автор нескольких опубликованных поэтических сборников. В 2020-м со стихотворением «Снайпер» победила на конкурсе, посвященном 75-летию Победы, и вошла в финал премии «Наследие». Ее стихи можно увидеть на сайте «Стихи.ру». Это настоящий клондайк наивной лирики. Авторы этих текстов, как и стихов, публикуемых в социальных сетях, откликаются на общественно и политически значимые события в стране и мире: пандемия, пенсионная реформа, падение рождаемости, мобилизация, позиция по вопросу ЛГБТ.
— Стихотворные тексты, которые распространяются в соцсетях, тематически схожи с другими постами: новости, полезные советы, благопожелания и прочее, — объясняет Елена Левочская, кандидат филологических наук, доцент РАНХиГС. — Не случайно текст о памятнике Пушкину написан по фейковой новости. Когда людей тревожил ковид, во множестве возникали стихи — как юмористические, так и диктующие правила поведения — про новый вирус. По форме они стремились к стереотипной «высокой поэзии», героизируя будни: «Проникает в наш мир страшный вирус, / Из далёких загадочных мест, / Что не помнит и древний папирус, / Заражая живущих окрест…» («Стихи.ру»). Такие же всплески стихотворных текстов возникали после катастроф, например, падения самолета или пожара в Кемерово. Как и слухи, стихи — это способ поддержать социальные связи. Популярен именно режим участия, где нет иерархии и понятия о профессионализме. В соцсетях вроде «ВКонтакте» это ещё заметнее — читателям важно быть равноправными участниками, стихотворный текст вызывает волну других эмоций, которые как будто демонстрируют силу и искренность отклика. Так же было во времена расцвета частушек на деревенских посиделках: удачная импровизация вызывала волну вариаций и служила завязкой частушечного поэтического состязания. Сейчас, когда общество поляризуется, идёт волна «гражданской лирики».
Стоны родины
Нередко стихи носят характер открытого письма к чиновнику, видимо, продолжая некрасовскую традицию. Игорь Бениксин из подмосковного Реутова в 2019-м написал: «Рожать иль не рожать — вот в чём вопрос! / Еще вчера мы слышали: / Мы вас об этом не просили! / Сегодня же иное огласили. / Чиновники следите за словами! / Рожать нам или не рожать, мы разберёмся сами. / Вы не для этого посажены во власть. / Займитесь делом и не разевайте пасть!». Напомним, Минэкономразвития в 2019-м выступило с прогнозом: число россиян по итогам 2019 года сократится на 284,8 тыс. человек.
Дмитрий Правдинов на том же сайте «Стихи.ру» написал стихотворение «Российский чиновник», полное некрасовского пафоса и социальной актуальности, что извиняет хромоту рифм. В тексте с горечью сказано: «И при режиме царском, при советском, / При текущем, у них общее одно / Все, к чему чиновник прикоснется, / Неизменно превращается в говно».
В 2020-м наивные певцы народной лирики активно отозвались стихами на пандемию. В одном из них — у Евгения Ладынина — возникли четыре всадника Апокалипсиса, терзавшие людей. Один из всадников признался Богу, что два года мучил людей, хвастливо уточнив: «Мой новый штамм лихой и беспощадный / Всё изощрённей становился, всё крепчал. / Но люди лишь сперва его боялись, / Носили маски и сидели по домам, / Потом вакцины от него насоздавали, / И успокоились, как я и не бывал».
А вот Дмитрий Луганский болезни благодарен — за творческий запал: «Достался странный дар мне от Ковида, / Я раньше в своей жизни и строки не написал... / Теперь откуда-то ко мне приходит рифма. / Болезнь переборов, поэтом стал…». Это пояснение следует учесть, читая в тексте того же автора «Я — кремлебот» такие характеристики себя как «вата», «сепар», «колорад», противостоящий собирательному врагу-либералу, чем и гордится. Говоря о своем подвиге, автор использует высокое слово «чужбина», затем экспрессивно призывает условного либерала совершить над собой насильственные действия… Автор чуток к стонам родины, не ограничиваясь политическими взглядами и пандемией, — откликается рифмой на общественно значимые события. Вот и в стихотворении «Иллюминация к Новому году» он негодует по поводу потраченных «миллионах денег народных».
«Уклонисты» и «прочая нечисть»
В марте 2022-го в стихах народных поэтов зазвучало опасное слово «война» как на русском, так и на украинском: «лицо войны», «война — это море слёз»,
«война — это место битв», «ми молимось, щоб не було війни». Вслед за рефлексией и ужасом наступала фаза народного гнева, что породило новые метафоры и заставило вспомнить штампы: «ненасытные Вермахта внуки», «меч возмездия», «родимая земля», «узы кровного родства». Условный враг чаще воплощается в образе кровососа: гидры или гниды. В народной лирике можно проследить изменения настроений в обществе и надежды на силу, которая на Руси «от веку». Октябрьское стихотворение Вячеслава Корнеева «Играют горны» подтверждает популярность идеи «сила в правде»: «Но враг хитер и он обучен, / И снаряжения полно, / Но мы воюем всё же лучше! / И уповаем на одно, / Что Русь сильна была от веку / За правду билась и за мир». В одном из ноябрьских стихов, посвященном спецоперации, автор, Сергей Романов, переходит на крик — именно так читается его текст «Мобилизация», набранный заглавными буквами. Герой сокрушается, что слишком стар и болен, потому не может спасти чью-то молодую жизнь, вспоминает «Берлин в сорок пятом» и утверждает: те, «кто в свастику вплел божий крест», о Великой Отечественной забыли. Нередко народные поэты проводят параллель между Великой Отечественной и спецоперацией.
Радикальная позиция и тональность у автора, спрятавшегося под псевдонимом Ло-Грина, опубликовавшем на «Стихи.ру» в октябре 2022-го стихотворение, названное красноречиво «Уклонистам, ботам и прочей нечисти», в котором утверждается: «Называться мужчиной не должен трусливый раб айфонов, макдональдсов». Автор бьет напалмом:
И пусть не кричит он, что русский, не бьёт себя в грудь,
Что он, мол, за мир, а ему навязали войну...
Не сын он России, не пасынок и не дочь,
А просто оно, то, которое гонят прочь.
Кто семьей называет союз однополый,
Тот враг.
Кто кричит, что не девочка он и не мальчик,
Тот просто дурак.
Рефлексия на связанную с СВО «отмену культуры» прозвучала в марте в стихах Дмитрия Иванова-Приорова: «Запретите Чайковского, / А потом Достоевского, / Чтоб не стало бесовского, / Ничего же бы дерзкого». 18 ноября этого года опубликовано стихотворение Нины Архиповой, в котором есть такие строки: «Пока есть те, / кем можем мы гордиться, / Россия не потеряна для нас».
Поиск врага и определение своих и чужих — своеобразная борьба с паникой и хаосом. Проговаривание успокаивает, а рифмование гражданского заявления подкрепляет его пафос, несмотря на страдающую рифму и спорный лексический выбор. Главное — четкая гражданская позиция, высказанная через условное «мы» от лица неведомого большинства.
Рифма кувалдой
Если вчитаться в тексты гражданской лирики на «Стихах.ру», становится понятным, как они сделаны. Главное — художественный образ должен быть понятен, желательно знаком с детства, и бить наотмашь. Как кувалда — просто, доходчиво и эмоционально: «Бог» — «дьявол», «друг» — «враг», «Русь», «Россия», «победа», «правда», «мир», «душа», «судьба», «империя», «небеса», «русский».
Тексты публикуются с 2014 года и прошиты такими фразами и выражениями, как «майдан», «Путин», «власть», «Госаппарат». Рифмы гражданской лирики не сказать чтобы удачные, но дерзкие и неожиданные: «львы» — «жратвы», «тигрята» — «бандерлята». Резкость формулировок и прямолинейность образов у аудитории ассоциируется с принципиальностью и однозначностью. Чтобы накалить пафос, народный поэт ориентируется на собственное эстетическое чувство, смело смешивая канцелярит, архаизмы, жаргонизмы и так далее. Интонационно получается нечто между плачем и агит-плакатом, потому неудивительно, что в стихах порой слышен отзвук фольклорных песен и былин, Александра Пушкина, Владимира Маяковского, Василия Лебедева-Кумача, Александра Твардовского, то есть советской школьной программы. Прямые реминисценции классики, особенно стихотворений Пушкина, — не редкость. Вот как у Андрея Кузнецова 20 апреля 2014 года: «Я помню жуткие мгновенья / Вокруг меня одни костры. / Весь Киев поглотило пламя. / Он доживал свои часы».
— Главная черта такой поэзии — ее эклектизм, — говорит Михаил Павловец, кандидат филологических наук, доцент школы филологии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, специалист по истории русской литературы ХХ века — Поэты используют подручные речевые средства для сложения стихов: они предпочитают высокую поэтическую лексику и архаизмы, так как с ней у них ассоциируется все подлинно поэтическое, но не чуждаются и разговорных словечек и даже брани, смешивая их, — просто потому что не обладают достаточно развитым чувством слова, которое, как и музыкальный слух, отчасти дается от природы, отчасти — развивается долгими тренировками (но только при условии наличия дарования). Это в основном шаблонная поэзия, так как авторы опираются на свой небогатый читательский опыт, редко сравнивая его с подлинно качественными образцами…
Социально-политические катаклизмы запускают соответствующий творческий режим, стимулируя всплеск гражданской лирики разного качества. Поскольку грань между графоманией и профессионализмом заметить может далеко не всякий человек, многие люди руководствуются правилом «сочинительства от души». Может, и не стройна рифма, и хромает размер, но поэтический поток не остановить. Причин, почему личный отклик должен быть украшен рифмами, несколько. Неискушенному сознанию поэзия кажется делом простым.
— Поэзия — это коммуникативный медиум, — определяет Елена Левочская. — И относительно безопасный: определённые люди её по умолчанию не читают, стихотворная форма до некоторой степени помогает обходить цензуру. В понимании обывателя поэзия — это про возвышенное. Чувства возвышенны, значит, оправданны. Для просвещенного читателя среднестатистические авторы «Стихи.ру» — графоманы, а для них будут графоманами те, кто, например, пишет не в рифму. И обвинения в графомании могут быть взаимными. Но границу провести можно. Творчество — это вид мышления, а графоманство — утверждение догмы. При этом тексты могут быть идеологически любыми, но суждения в них взяты извне и помещены в когда-то работавшие, но устаревшие приёмы.
Михаил Павловец связывает страстную любовь соотечественников к стихосложению с «остаточной литературоцентричностью российской культуры, отчасти поддерживаемой еще школьным курсом литературы». Другими словами, если автор мысли срифмовал, ему достучаться до душ аудитории проще, потому как поэзия вроде как окрыляет автора и позволяет воспарить над суетным, делая поэта — оракулом, пророком, способным выразить народные чаяния. Ну хоть немного. Поэт в России больше чем поэт.
— Когда-то в процессе обмирщения словесности роль святого и пророка взял на себя поэт, уверовав в собственную богоизбранность и право «пасти народы», — напоминает Михаил Павловец. — Отсутствие же заметного резонанса от собственных писаний обычно объясняют чьими-то злыми происками (так как убеждены в сверхзначимости и своей личности, и, следовательно, всего выходящего из-под их пера).
В борьбе с врагами, замалчивающими их высокие творческие достижения и третирующими их талант, народные поэты ищут сильного союзника, и этим союзником оказывается Государство: если принести на алтарь Государства свою лиру, оно защитит своих певцов, более того — возьмет на себя тяжелый труд по популяризации их творчества. Например, издаст за государственный счет книгу. Но для этого надо, чтобы тематика носила ярко выраженный патриотический или нравственно-духовный характер (так как Государству приписывается заинтересованность именно в такого рода поэзии). Признания в любви к Родине подкрепляются поношением врагов и необходимы для самоидентификации автора, который подчеркивает свою «русскость», а через это связь с Родиной, государством и Богом. Как говорит Михаил Павловец, — богоизбранность — это стремление получить дополнительную легитимацию того, за что ты выступаешь. Очевидно, что опора исключительно на государственную волю недостаточно прочна, а вот Божья воля снимает личную ответственность с человека, выступающего в поддержку того или иного государственного дела.
«Вялые сиси»
Определение жанру верноподданнической патриотической лирики дал поэт Петр Вяземский в 1831 году, назвав ее «шинельной поэзией». Это определение стало откликом на стихотворение Александра Пушкина «Клеветникам России», возникшее в связи с польским восстанием 1830–1831 годов. Если одна часть общества приветствовала стихотворение, то другая возмутилась, видя в нём выражение вражды к свободолюбивым устремлениям и проявление официозного верноподданичества. Как видно, жанр не нов, но это вовсе не значит, что любой патриотический текст лишен искренности и дарования. Талант не выбирает автора по политическим взглядам: гражданской лирикой увлекаются непрофессионалы разных политических взглядов, хотя патриотически настроенных — больше. Другое дело, что талант встречается не так часто, как искренность, в отличие от желания высказаться и заявить о себе.
Закон о распространении фейков против ВС РФ фактически перечеркнул творческую активность несогласных поэтов. Но они есть как среди талантливых профессионалов, так и среди любителей, однако сейчас мы говорим о называющем себя «патриотическим» направлении гражданской лирики.
Z-каналы изобрели термин «новая русская поэзия». Авторы поддерживают СВО; о них пишут RT и связанные с ней телеграм-каналы. Главные лица новой русской поэзии, о которых говорят чаще всего, — Игорь Караулов, Александр Пелевин и Анна Долгарева. Поэт Игорь Караулов выступает на концертах «Zа Россию», а также входит в «список разжигателей войны», составленный командой Алексея Навального. Критик Сергей Слепухин когда-то написал, что «в поэзии Караулова сочетаются витражная звучность и тлеющая глухость распадающихся серых тонов». Игорь Караулов после ура-патриотического стихотворения «Поэты живут на подсосе у НАТО», в котором «поэты гуртом ненавидят Россию», стал новым буревестником, но вонзился в память строкой про «европейские вялые сиси»: «Поэты живут в Ереване, Тбилиси, / сосут европейские вялые сиси».
Патриотически настроенная аудитория поэтессу Анну Долгареву знает. Ее группа «ВКонтакте» — более 24 тысяч человек. Долгаревой 34 года. В 2015 — 2017 годах Анна работала военным корреспондентом в ДНР и ЛНР, член Союза писателей РФ и Союза писателей ЛНР, лауреат множества литературных премий. По первому образованию химик, по второму политолог. Свои взгляды Анна формулирует предельно четко: «Я родилась и выросла в Харькове, / я не разговариваю с собственным братом с 2014 года. / Я даже родителей прошу не упоминать его в разговорах. / Я — с теми, кого бомбили». В октябре она написала стихотворение, в котором сказано: «Русские солдаты — лучшие из людей. // Впереди свет и более ничего. / Мы побеждаем Господним чудом, оно сильней». В своем телеграме Долгарева сообщает, что «для военных готова приехать и выступить куда угодно, совершенно бесплатно. Лишь бы во благо». Видимо, в столице поэтесса-военкор не популярна. Как она сама пояснила в телеграме 18 ноября: «Меня не зовут. Да, в других городах готовы организовать мне приезд, выделить гонорар, сделать рекламу. А в Москве нет».
О настороженном отношении столицы к подобной лирике говорит и скандал вокруг поэтического сборника, составленного Маргаритой Симоньян. 17 октября она написала в своем телеграм-канале: «Когда мы обратились в издательства с предложением издать тот самый сборник современной фронтовой поэзии «Поэzия русского лета», который мы сами составили, сделали иллюстрации и вообще все, нам ответили: «Уберите с обложки букву Z. С этой буквой ни один книжный магазин не возьмет». Это цитата. И это, конечно, приговор. Нам всем».
Пропагандист и графоман
— В стихах отражается все, — говорит Валерий Шубинский, поэт, критик, историк литературы. — Если задача — создать художественно выразительный текст, в котором отражаются события и переживания сегодняшнего дня, или отрефлексировать свои переживания — одно дело. Даже если его позиция мне враждебна, все равно это — в рамках профессии и должно оцениваться по соответствующему счету. Другое дело, если он хочет создавать пропагандистские тексты. Это просто другая профессия. Пропагандист — это рекламный агент, копирайтер. Он может и бесплатно работать, на энтузиазме. Но конкретно в этом году мы чаще видим людей, за хорошие казенные деньги ведущих военную пропаганду, иногда и в рифму, за сотни километров от боевых действий. Важно понимать, что работа поэта и рекламиста-пропагандиста несовместима между собой. Даже если мы возьмем такого большого поэта и такого профессионала пропаганды и рекламы, как Маяковский, мы видим, что в тех случаях, когда он пытался совместить эти две свои ипостаси, получалось ни то ни сё. Настоящая поэзия не может исполнять пропагандистские функции, потому что она всегда многосмысленна и полна рефлексии. Интерес к поэзии неизменен, но он распределяется между разным количеством авторов. Сейчас хороших поэтов очень много, но общепризнанных лидеров нет. Нет авторов, которые занимали бы такую нишу, как, скажем, Блок или Бродский при жизни.
Традиции «гражданской поэзии» существовали всегда, но особенно они заметны в периоды исторических потрясений, объединяя разные поколения поэтов — и разъединяя их внутри себя. После февральских событий остроактуальность слилась с пропагандой. А поскольку поэзия на злобу дня не требует изысканности и отточенности формы, сползание в графоманию и плакатность неизбежны. И эти тексты востребованы… Но раздолье любительской наивной поэзии совсем не означает, что время настоящей поэзии прошло. Совсем нет. Ее любят, знают и публикуют. Другое дело, шепот лирики все чаще заглушает крик пропаганды.
Мария Башмакова специально для «Фонтанки.ру»
