«Вавилов Лофт» и ртутная комната. «Фонтанка» нашла лабораторию, из которой ядовито парит

На кадрах — не последствия бомбёжек или внезапно настигнувшего работавших здесь лет 30 назад людей бедствия, из-за которого всё пришлось бросить и бежать. Это лаборатория, в которой собирают уникальные ртутные лампы. И они фонят. В существование лаборатории не верит директор института, про неё ничего не знают арендаторы.

Четвёртый этаж креативного кластера «Вавилов лофта» занят театром, различными мастерскими, студиями и пока ещё пустующими кабинетами, в которых раньше трудились учёные. За тонкой дверью без всяких опознавательных знаков «Фонтанка» обнаружила коридор, а в нем ртутную комнату. Превышение предельно допустимой концентрации внутри — почти в пять раз. В непосредственной близости от резидентов кластера показатель характеризуется как «способный привести к тяжёлым хроническим заболеваниям».

«Вавилов лофт» — это затея управляющей и инвестиционной компании BS Art Development Group Александра Басалыгина (они же «Флигель», «Третий кластер», «Мультиплейс Тележная»). Организация арендует помещения у Государственного оптического института имени С. И. Вавилова (ГОИ) по адресу: Кадетская линия, 5, корпус 2, литера Д. За самим институтом осталось ещё много площадей на том же пятачке с адресами по Биржевой линии. Часть из недвижимого наследства «монстра» советской науки и техники (одна паста ГОИ чего стоит, а ещё лазеры, микроскопы, объективы космических аппаратов) недавно была продана на торгах чуть больше чем за 300 млн рублей. Научно-производственное предприятие ГОИ ныне располагается на улице Бабушкина, сам институт зарегистрировался как АО и теперь входит в ростеховский холдинг «Швабе». ФГУП ГОИ банкротится.

«Вавилов лофт» начал запускать арендаторов в здание на Кадетской в феврале 2021 года. С запуском проекта многие помещения выглядели как «апофеоз войны». Это 30 тысяч квадратных метров площади, которую ГОИ по назначению больше не использует. Заняты не все экс-лаборатории, активно продолжается ремонт и заезд новых арендаторов.

«Невозможно представить развитие оптики и без источников излучения. По инициативе Д. С. Рождественского в Оптическом институте в середине 1931 года была организована специальная лаборатория источников излучения. Первым начальником и организатором лаборатории был профессор Ленинградского университета М. М. Глаголев, затем её возглавил С. И. Левиков» — так профильный «Оптический журнал» десять лет назад писал о старейшей в институте лаборатории, сейчас ей 91 год. Собеседники «Фонтанки» отмечают ее особенность — там не только занимались ручной сборкой ламп, но и сами их придумывали, лаборатория позволяла делать уникальные экземпляры по индивидуальным заказам. Сейчас сотрудников почти не осталось, но водородные, ксеноновые, криптоновые и ртутные лампы делать продолжают. Фактически на том же оборудовании, в тех же стенах, теми же методами.

Одна из комнат отведена под изготовление спектральной ртутной лампы СМР-1. Такие используют для калибровки приборов в спектро- и рефрактоскопии. Например, на ЛОМО делали несколько типов спектрофотометров, в комплекте с которыми обязательно шла ртутно-гелиевая лампа для проверки градуировки шкалы длин волн. Такие же стоят в интерферометрах, тоже разработанных и собранных на ЛОМО. Приборы сняты с производства, но где-то в каких-то лабораториях они ещё работают, без ламп никак.

Патент на такую лампу был заявлен в мае 1958 года тем самым Левиковым, который в этих же годах возглавлял специальную лабораторию источников излучения ГОИ. Он предложил заменить в лампах водород на гелий. Судя по всему, идеей Левикова пользуются уже больше 60 лет без доработок и изменений в составе лампы. Специализированный сайт по поиску патентов времён СССР подсказывает, что аналогов у СМР-1 нет.

Сколько нынче ламп собирается, скажем, в год, доподлинно неизвестно. Собеседник «Фонтанки», знакомый с деятельностью лаборатории, говорит примерно о 200 штуках в год, хотя во времена СССР собирали минимум по 40 в месяц. Действующий директор ГОИ Павел Безбородкин отрицает, что их ещё делают и что на территории лофта есть какие-то лаборатории института. По его словам, лампы в обозримом будущем начнут делать на Бабушкина, а на Кадетской могло разве что остаться стендовое оборудование. Специализированные форумы помнят комментарий пользователя от сентября прошлого года: «С ГОИ связывался, лампы делают, купили 5 шт., ресурс от 3 дней до 2 месяцев. Старая (пр-ва СССР) отмолотила 8 лет, световой поток снизился, но она не перестаёт светить. Это не антиреклама ни в коем случае, обсуждали со специалистами ГОИ эту проблему, сетуют на низкое качество материалов (а других и нет вовсе), из чего им приходится делать лампу, от души хотелось поддержать изготовителей, попробовали, не пошло».

На сайте ГОИ в разделе «Услуги» можно найти такое предложение: «Изготовление и поставка источников некогерентного излучения в ИК-, УФ- и ВУФ-областях». К таким источникам как раз и относятся лампы, которые делают в лаборатории на Кадетской. Стоимость услуги и объёмы производства «Фонтанке» выяснить не удалось, все телефоны ГОИ отключены, из холдинга «Швабе» к моменту публикации не ответили.

Про качество материалов «Фонтанка» судить не может, но условия, в которых собирают лампы, мало похожи на хотя бы приемлемые. В помещении выбито окно, всюду битое стекло, пепел, пыль, старая мебель, одиноко приколота пожелтевшая инструкция по безопасности от 1986 года. Пол и стол, на котором лампы наполняют ртутью, в свете фонаря сверкают маленькими металлическими шариками.

В распоряжении «Фонтанки» есть кадры, на которых специалист экологической службы проверяет содержание паров ртути в воздухе (иначе ПДК — предельно допустимая концентрация). Для производств, при условии рабочей вентиляции, допустимый максимум 10 000 нанограммов на кубический метр воздуха. Прибор показал значения, превышающие ПДК в 4–5 раз.

В конце коридора, за заколоченной дверью, сияет светодиодами пространство лофта. Ближайший арендатор — керамическая мастерская. Там прибор показывает около 7 тысяч нанограммов. В противоположном конце коридора, примерно метрах в 80 от лаборатории, ртутное наполнение почти 6 тысяч нг/м³. По СанПин к жилым зданиям и помещениям ПДК составляет 300 нанограммов. Жилыми эти помещения, конечно, не назовёшь, но и на производство уже не тянет.

Величина концентраций паров ртути, способных привести к тяжёлым хроническим заболеваниям, колеблется от 1000 до 500 нг/м³. Острое отравление может возникнуть при 130 000–800 000 нг/м³. Интоксикация со смертельным исходом развивается при вдыхании 2,5 г паров ртути (данные башкирского НИИ безопасности жизнедеятельности).

Главный токсиколог Петербурга Алексей Лодягин успокаивает — отравление ртутью, в том числе хроническое, лечится. Из неприятного: нет специфических симптомов, стоит обратить внимание на перманентную усталость, дрожание кончиков пальцев. В конце концов, с течением времени ртуть и сама выводится из организма, главное — избавиться от источника отравления. Специалист в разговоре с «Фонтанкой» уточнил, что отравлять воздух ртуть может достаточно долго, однако точные сроки не назвал — всё зависит от количества шариков, температуры помещения, площади, вентиляции и так далее. Очистить помещение можно, но простой уборки недостаточно, нужно вызывать специальные службы, которые обезвредят ртуть и обработают пространство с использованием определённых веществ.

В пресс-службе BS Art Development Group «Фонтанке» сообщили, что вся деятельность ГОИ и кластера разделена, не пересекается и не совмещена с деятельностью «Вавилов лофта». Судя по всему, соседи ртутной комнаты не в курсе её существования.

Надежда Мазакина, «Фонтанка.ру»