Гаврилов в Филармонии – событие для посвященных

Клавирные концерты Баха сыграл в Петербурге выдающийся российский пианист Андрей Гаврилов, романтик и артист высочайшего класса, чьё исполнение никого не оставляет равнодушным. Этот музыкант - из немногих, кого после дебюта в Карнеги-холл в 1985 году «Нью-Йорк Таймс» назвала одним из самых великих артистов мира.

Во времена не столь далёкие словосочетание «Андрей Гаврилов» было неким “sapienti sat” – то есть, достаточно было пронестись слуху, что Гаврилов, последняя подлинная звезда Международного конкурса имени Чайковского (1974 год), будет играть в филармонии – и афиши уже можно было не расклеивать; народ и без того, как говорится, висел бы на люстрах Большого зала Филармонии.

И очень неприятно поразил тот факт, что на организованную днем Филармонией встречу с Гавриловым (заметьте, бесплатную!) пришло от силы 8-10 студентов. Это явный признак того, что наша культура деградировала необычайно глубоко – и новых Рихтеров, Гилельсов, Нейгаузов нам, боюсь, ещё долго не дождаться. Душевная глухота и слепота, отсутствие интереса ко всему, что не касается конкурсных регалий, контрактов и денег – вот что, к сожалению, отличает нынешних молодых музыкантов.

Конечно, читатель может сказать, что это примета нашего времени, и я легко с ним соглашусь. В эпоху тотального и всемогущего пиара, когда пресс-релизы филармонии восхваляют музыкантов, которых, скажем прямо, при Мравинском вряд ли даже на порог БЗФ пустили, произошла какая-то чудовищная метаморфоза: зал был заполнен примерно на три четверти, причём (что продемонстрировали аплодисменты между частями и звонки мобильников во время концерта) в изрядной степени – случайными людьми.

Гораздо хуже, впрочем, что «случайные люди» оказались в тот вечер и на филармонической эстраде. Нет, я не имею в виду Штутгартский камерный оркестр: это вполне профессиональный коллектив. Хотя бросилась в глаза забавная деталь: сплошь и рядом - начинающие солисты в своих биографиях активно упоминают выдающиеся оркестры, с которыми им приходилось выступать. Тут же другая история: в своём пресс-релизе Штутгартский оркестр тщательно перечисляет дирижёров и солистов, с которыми довелось поиграть. Хотя скажи, например: Оркестр Берлинской филармонии, «Лондон симфонии» или Оркестр Санкт-Петербургской филармонии – и что там ещё перечислять-то?

Но Штутгартский камерный оркестр в данном случае оказался чем-то вроде того, что в советские времена давали «в нагрузку»: хочешь билеты в Кировский? – бери ещё два в цирк! Два билета в БДТ? – пожалуйста, но только с тремя билетами в Мюзик-Холл.
А дальше уже пошли приёмы современного шоу-бизнеса, перекочевавшие и в филармоническую практику: фактически, упомянутый выше оркестр с более чем посредственным дирижёром во главе выступил на «разогреве» перед главным событием вечера.

Зевать я начал сразу: для своего появления перед петербургскими меломанами безвестный капельмейстер Кристофер Альтштедт выбрал, наверное, самое неброское сочинение Мендельсона – Симфонию для струнного оркестра №11 «Швейцарскую» (хотя «швейцарского» в этом незрелом сочинении одиннадцатилетнего композитора куда меньше, чем голландского – в голландском сыре производства Урюпинского молокозавода). В этой симфонии юного Мендельсона имеются некоторые особенности: она убаюкивает, и это плюс. Но чтобы как следует выспаться, она коротковата – и это несомненный минус.

Хотя юный диригент из Германии и исполнял симфонию так же тщательно, как размазывает остатки сыра «Виола» по зачерствевшему куску батона бедный студент за день до стипендии, превратив все Scherzo и Allegro в одно заунывное Adagio, окончательно меня усыпить ему всё-таки не удалось. Как только закончилась «меблировочная» музыка Мендельсона, я тут же быстро, не растрачивая себя на аплодисменты, рванул в фойе. Как оказалось, не зря – оркестр ещё нудно что-то бисировал, а я уже пил кофе.

Наконец, началось второе отделение: на сцене появился рояль, к которому вышел Андрей Гаврилов. Выдающееся исполнительское дарование Гаврилова несомненно. И дело не в том, что после триумфального выступления на Международном конкурсе имени Чайковского и явного благоволения к пианисту самого Святослава Рихтера, Гаврилов стал заметной фигурой в медийном пространстве. Некоторые называют его гением, кто-то отмечает трогательно-привлекательную манеру его исполнения, других восхищает некоторая лёгкая его эпатажность в общении с прессой и слушателями. Карьера Андрея Гаврилова была блестящей, но исполнительская деятельность не была гладкой: в силу сильнейшего душевного кризиса он в 1994 году вообще прекратил публичные выступления; после долгих мучительных творческих поисков музыкант возобновил концертную деятельность в 2000 году.

Его исполнение клавирных концертов Баха (ля мажор, фа минор и ре минор) стало таким событием в жизни Филармонии, которые в последние годы, к сожалению, случаются всё реже и реже. Ещё большее сожаление вызвал аккомпанемент вышеупомянутого дирижёра Кристофера Альтштедта, совершенно неспособного ни вступить вместе с солистом, ни проявить хотя бы намёк на ансамблевые свои качества.

Писать о его выступлении мучительно трудно, ибо Андрей Гаврилов не принадлежит к той лауреатской когорте, представители которой, появляясь на сцене с широкой и дружелюбной улыбкой, либо разламывают рояли своими кулаками-молотами, либо трещат мелкими очередями стремительных пассажей. Гаврилов – интерпретатор с большой буквы, а исполнение его удивляет, интригует, завораживает и восхищает. Ноктюрн До-диез минор (один из «бисов» музыканта) – это музыка сфер; это неземные созвучия, парящие где-то высоко над землёй. А финал Восьмой сонаты Прокофьева (ещё один «бис») – это торжество исполнительского духа, для которого собственно фортепианная техника вообще не представляет трудностей.

Удивительно, что подобный концерт, на который во времена не столь далёкие публика бы просто ломилась, не собрал полного зала. Афиш, правда, было не так много – к тому же, наверное, слова о «выдающемся таланте» и «мировой звезде», которые сопровождают ныне буквально каждого музыканта в филармонических пресс-релизах, просто набили оскомину меломанам, и уже не вызывают доверия.

Кирилл Веселаго,
Фонтанка.ру