От мента

Депутаты ЗакСа пытаются принять закон о борьбе с коррупцией. Общий смысл: давайте проверять законы на взяткоемкость и взяткоемкие не принимать. Надо заметить, с этим злом уже лет 15 пытаются бороться все телеперсонажи – и громогласные политики, и ответственные чиновники, и герои сериалов про доблестных и неподкупных ментов–прокуроров–судей.

Но по итогам получается так же, как при борьбе с «зеленым змием», в которой всегда побеждает «зеленый змий». Единственное лекарство – поэтапно отлучить от этой борьбы действующих правоохранителей, при которых коррупция стала нормой жизни, а откаты – движущей силой экономики.

Есть один известный случай, который мог бы спустя некоторое время стать вопросом для передачи «Что? Где? Когда?»: «Уважаемые знатоки, почему Михаил Ходорковский был арестован в Новосибирске? Ведь при аресте в Москве его не пришлось бы этапировать». Вариант ответа знатоков:
– Из-за разницы часовых поясов.
– Уточните ответ, – просит ведущий.
Когда Ходорковского задержали, в Москве было только 5 часов утра, и коррумпированные им правоохранительные чины не смогли саботировать команду на арест олигарха, поступившую из самых верхних эшелонов власти. Именно учитывая вероятность такого саботажа, арест и производился в регионе с разницей в часовых поясах.

Приплыли.

Это просто яркая иллюстрация. В январе 2008-го деловые газеты оценивают объем откатов в Петербурге и стране – это больше 320 миллиардов долларов. Без истерик, без возмущений, просто констатируют факт. Деловые люди читают и комментируют: да, это так, только вот объем примерно вдвое занижен. Откаты и взятки – это норма.

Простите, а почему это стало нормой? Может быть, в 1990-х или 2000-х была отменена статья УК об уголовной ответственности за получение или дачу взятки? Нет, ответственность была предусмотрена всегда. Не поверите, даже и теперь она из УК не исключена, несмотря на повсеместность откатов и взяток.

Просто в какой-то момент общество пришло к выводу, что наказывать взяточников и коррупционеров некому. Именно некому. Правоохранительные органы, размножившиеся почкованием, сами стали работать за взятки и к тому же переняли от своих советских праматеринских ведомств все худшее – то есть липовую раскрываемость, любовь к фабрикации доказательств и стремление любыми способами не регистрировать сложные для раскрытия преступления.

В итоге люди, столкнувшиеся с милицией хотя бы раз, больше опасаются милиционеров, чем грабителей. Потому что у последних нет цели испортить человеку жизнь, а у первых есть такая возможность, и они пользуются ею регулярно.

Бороться с коррупцией, имея таких правоохранителей, – это все равно, что пытаться протрезветь путем приема двух литров водки в день. И неважно, какие умные или жесткие законы навыдумывают депутаты, следить за их исполнением все равно будут контролеры в погонах, зараженные вирусом коррупции не меньше остальных.

При этом генезис коррупции всех правоохранителей абсолютно понятен. Все 1990-е они справедливо замечали: «Да, мы вынуждены брать взятки, потому что нам платят низкую зарплату, на нее не прожить». Потом зарплату подняли, но все равно недостаточно, а привычка брать взятки осталась. И от этой привычки вылечить их сложнее даже, чем реабилитировать спившегося алкоголика, не трезвевшего уже лет 15. Вернее сказать, их вылечить невозможно. Их нужно увольнять, отлучать от правоохранительной деятельности. То есть совсем.

Не пытаться выявить среди них честных, ну, правильнее – относительно честных. А всех. Понятно, что нельзя сделать это сразу, как в 1992-м сделали Латвия и Эстония. У нас слишком большая страна. Нужно делать это поэтапно. Сначала создать полицию и набрать в нее только людей с высшим образованием, никогда не служивших в правоохранительных органах – это ключевое правило, никакого перетекания кадров из милиции в полицию быть не должно. Оплата их работы должна быть заведомо высокой, существенно выше, чем у милиционеров, на уровне 30 – 40 тысяч рублей в месяц, не считая привлекательного социального пакета. Выписать инструкторов из стран, успешно снизивших коррупцию у себя, обучить и отдать полицейским для начала самую простую и заметную людям функцию – патрулирование улиц и дорог. Забрать эту функцию из МВД. Одновременно придать право регистрации сообщений о правонарушениях, чтобы можно было сравнивать с милицейской статистикой.

На втором этапе создать криминальную полицию, куда также нельзя брать оперативников из действующих правоохранительных ведомств. Этой структуре можно постепенно отдавать дознание и следствие по преступлениям небольшой, а позднее – и средней тяжести. И постепенно, в течение 10 лет, создать совершенно новую правоохранительную структуру, не пораженную вирусом коррупции, численность которой будет в 5 – 10 раз меньше, чем действующей сейчас милиции. И во столько же раз эффективнее.

Почему это возможно, доказывает опыт Финляндии, например. Численность населения и территория этой страны примерно сравнимы с Петербургом и областью. Количество полицейских не превышает 7500 человек – это примерно в 10 раз меньше, чем число сотрудников нашего ГУВД.

Конечно, схожая реформа должна затронуть и другие правоохранительные органы, и следственный комитет, и прокуратуру, и суды.

И только когда произойдет смена правоохранительного скелета общества, нам удастся побороть коррупцию. Потому что наказание за получение взяток и откатов станет очень вероятным, до неотвратимости и дрожи в чиновничьих коленках.

Андрей Смирнов.