Поделиться«Это мой новогодний подарок людям, измученным оливье». С такими словами писатель и журналист Андрей Константинов передал «Фонтанке» рукопись первых четырех серий своего нового оригинального киносценария «Живая вода». Полнотекстовая публикация будет выложена на новогодние каникулы, а пока мы поговорили с Андреем Дмитриевичем о его новой литературной работе. А также о сказках, легендах, необъяснимом и о… горе-продюсерах.
— Признаюсь, у меня легкое ощущение дежавю. Ровно три года назад, в этих же стенах, мы с вами беседовали в преддверии новогодней выкладки на «Фонтанке» вашего киносценария «Фронтовая любовь». Помните?
— Конечно.
— Ту свою киноисторию вы назвали сказкой, она же — притча для взрослых. И вот новый сценарий. И снова притча. Потому как название «Живая вода» отнюдь не метафорическое.
— Это действительно та самая вода из наших легенд и сказок. Которая, как известно, бывает и живой, и мертвой. И главного героя у меня неслучайно зовут Иван. Здесь отсыл не то чтобы к Ивану-дураку, но опять-таки к русским сказкам. У кого-то в большей, у кого-то в меньшей степени, но они — часть нас самих.
— Ну да и в Иване-дураке ничего зазорного нет. Напротив, очень интересный сказочно-фольклорный персонаж. Вопреки устоявшейся практике, Иван всегда принимает собственные, зачастую противоречащие здравому смыслу решения, но в конечном итоге как раз они-то и приносят успех.
— Согласен. Иван-дурак не так прост, как кажется.
— За без малого тридцать лет литературного творчества вы получили известность, прежде всего, как жизнеописатель, перефразируя Короленко, истории нашего современника. За все эти годы к теме Великой Отечественной войны вы, если не ошибаюсь, обращались лишь дважды — в романах «Второе восстание Спартака» и «Юность Барона». И вот снова история в декорациях той войны. Что сподвигло на сей раз?
— В моей семье Великая Отечественная война и ленинградская блокада значат очень много. У меня оба деда воевали, и воевали круто: начав лейтенантами, а закончив подполковниками. За их плечами и Сталинград, и Курская битва. Причем тот дед, который артиллерист, участвовал и в прорыве блокады, не зная при этом доподлинно, что там, в Ленинграде, с семьей. А семью эвакуировали на Алтай. Моя мама и мой дядя Сережа чудом остались живы — их вывозили по Дороге жизни, и в машину, которая шла перед ними, попала бомба. У меня близких родственников в блокаду погибло семнадцать человек. Из восьми прадедушек и прабабушек в блокаду умерли шестеро. Так что для меня война… Не хочется пафосных слов произносить. Скажем так, очень важная тема. Опять же, как историка-любителя меня всегда интересовал этот исторический период. А касаемо жанра притчи… Та война уже настолько далеко ушла от нас, что, как мне кажется, теперь уже позволительно работать с ней в жанре легенды, с некими элементами сказочности, фольклорности. Почему нет? Главное не сфальшивить.
— Действие разворачивается в Белоруссии. Хотя, казалось бы, Ленобласть — она вам и более знакомая, и более родная. И партизанское движение здесь тоже было достаточно мощное.
— В наших краях партизаны были. И еще какие! Но в этой истории очень важна география места. Именно на территории оккупированной Белоруссии люди в черных мундирах искали живую воду. Чем при этом руководствовались — не знаю. Но вообще Полесье — это такое странное место, где миф о живой воде очень густо всплывает. Да, это как бы общемировой сюжет, но есть в мире такие места, где концентрация упоминаний живой воды зашкаливает. Как говорит один из моих героев: «Это уже не просто статистика. Это математика, наука точная. Такому количеству письменно зафиксированных легенд и преданий должно быть рациональное объяснение». А еще тибетские монахи утверждают, что на земле есть всего семь уникальных источников. И один из них якобы находится как раз на территории Белоруссии. Но знает о нем лишь небольшая группа людей, которые, собственно, и решают, кого допускать в заветное место.
— Что логично. Иначе обязательно изгадят или, наживы ради, вычерпают до дна.
— Между прочим, всем известный питерский писатель-сатирик Семен Альтов неоднократно заявлял, что сталкивался с живой водой. Это, конечно, не означает, что он наследник нибелунгов, но тем не менее.
ТВ-война и немцы
— В последнее время у нас каждый год выходит по десятку военных сериалов.
— И в основном это что-то ужасное. Какие-то снайперши бегают в коротких юбках и в туго натянутых чулках. Отмороженные на голову разведчицы, сексапильные летчицы. Уже дошли до того, что по сюжету русская снайперша влюбляется в немецкого снайпера. В сериалах на тему Великой Отечественной у нас теперь либо вампука, где актрисы задницами трясут и на сеновале кому-то отдаются под советские марши, либо скукотища запредельная, либо обязательно осуждаем Сталина и его кровавый режим.
— Тем не менее тема, что называется, духоскрепная.
— Ради бога. Но почему нельзя сделать так, чтоб одновременно и патриотично, и интересно, и честно, и не попсово? Меня подобные вещи страшно задевают. Одно из последних потрясений… Знаете, какой один из моих самых любимых фильмов о войне?
— «Батальоны просят огня»?
— Этот, безусловно, тоже. А еще «Обратной дороги нет» (1970). С Олялиным, с Галиной Польских, с Игорем Ясуловичем. Так вот, у него, оказывается, есть современный ремейк. Называется «Исчезнувшие». Я тут недавно его целиком посмотрел и буквально впал в полуобморочное состояние. Подумал: как так можно взять и надругаться над тем, что было так здорово когда-то сделано? Поинтересовался, кто сценарист. Оказалось, Виктор Смирнов, автор сценария моей любимой «Обратной дороги нет». Человек 1933 года рождения. Безусловно, желаю ему здоровья, но лично для меня отныне он — автор абсолютного кошмара. Художник, переписавший… Да что там, кастрировавший свою же картину.
— Художники часто делают копии со своих удачных работ. Мой знакомый живописец, былой идеолог митьков Владимир Николаевич Шинкарев, рассказывал, что на их выставках было чуть ли не нормой, когда на стене висят оригинал и несколько повторов. По его словам, заказчик часто хочет конкретную картину. Причем не вариаций, а ту самую картину. Значит, хочет копию.
— «Исчезнувшие» — это не копия, здесь другое. Грубо говоря, вот была картина Васнецова «Богатыри». А теперь вам предлагают вроде бы тот же сюжет. На холсте та же троица, только Илья Муромец и Алеша Попович слезли с коней и пытаются стащить на землю Добрыню Никитича, чтобы на пару его поиметь. Это, согласитесь, все-таки нечто иное, мягко говоря, нездоровое. Это уже что-то не то Васнецов нюхнул.
От 18+ до 80+
— Как давно у вас возник замысел «Живой воды»?
— Что-то такое на эту тему мне начало грезиться, придумываться несколько лет назад. Но я довольно долго лелеял в себе это зернышко, не спеша начать непосредственно работу. В том числе потому, что нельзя делать одновременно два таких проекта, как «Фронтовая любовь» и «Живая вода». Слишком много сил они оба отнимали, слишком много энергетики в них требовалось вложить. А еще поначалу я, пожалуй, впервые столкнулся с такой странной реакцией, когда хорошо знакомые, близкие мне люди не очень понимали мой пересказ на уровне замысла. Как-то быстренько начинали скучнеть, смотреть с такой миной, дескать, всё, приплыли, старый дурак докатился до сказок, видать, Шахерезады ему не хватает. Меня это немало удивляло, и, когда со временем стало посвободнее, я начал потихонечку прописывать текст.
— Чтобы нагляднее объяснить, о чем, собственно, будет сказка?
— «Живая вода» — это не сказка. Это история с мистическим элементом, и не более того. Но именно этот элемент помогает раскрыться главным героям. Причем как тем, кто верит в живую воду, так и тем, кто не верит в нее абсолютно. Это что-то вроде лакмусовой бумажки. Или мечты. Которая, казалось бы, вот она, рядом, а в руки не дается. Или дается, но совсем не в том объеме, чтобы осчастливить, условно говоря, все человечество… В общем, как это часто бывает, сперва ты долго раскочегариваешь стоящий на пути паровоз, а потом он постепенно чух-чух, чух-чух… Уже после полуготовой первой серии всем стало понятно, о чем эта история. В частности, не будем показывать пальцем, Игорь Шушарин, с которым мы не один проект сделали, изначально был к ней скептически настроен. Но потом наконец сказал: «А! Вот оказывается, что имелось в виду!»
— Но продюсеры, я так понимаю, «А!» не сказали. Раз уж все это дело публикуется в отрытом доступе.
— По состоянию на сегодняшний день — да, «Живая вода» не вызвала бурных восторгов со стороны продюсерского сословия. Хотя два очень известных кинопроизводителя были весьма заинтересованы в этом сценарии, считая, что это очень крутой материал. Но руководство каналов, на которые они работают, мнется-жмется: ну, мы не знаем, мы пока не понимаем… Зато они прекрасно знают и понимают, какое это счастье — новый сериал Тодоровского «Надвое» про двух представителей офисного планктона в исполнении Козловского и Петрова. Видимо, с их точки зрения, именно такого рода истории нам сейчас нужны и важны. Хотя лично я абсолютно убежден, что такая вещь, как «Живая вода», если ее снять даже и с относительно небольшим бюджетом, но строго по сценарию, будет весьма успешна в части рейтингов и прочая. Как говорят в таких случаях, готов биться об заклад.
— Даже так?
— Даже так. И это не самонадеянность, в этом плане я человек достаточно рефлексирующий. Но я провел своего рода соцопрос, давая прочесть готовый материал, вернее, этот кусок сценария, самым разным людям в возрастной категории от 18+ до 80+. Среди них были даже весьма гламурные персонажи с сумками ценой в миллионы.
— И?
— Общая реакция неизменно удивляла и радовала. Сводившись в итоге всегда к одному вопросу: «А что будет дальше?» Значит… Это что-то да значит.
ПоделитьсяСколько длиться диалогу
— Я прочитал весь материал, даже покамест «секретную», 5-ю серию. Мне все очень нравится. Включая, в хорошем смысле слова архаичное, неспешное повествование, без модной ныне клиповой дерготни. Но есть опасение, что людям, плотно подсевшим на интонацию и картинку современных сериалов, покажется, что больших диалогов слишком много, а стрельбы, насилия и боевых эпизодов — слишком мало.
— Спешу успокоить тех, кому это в самом деле важно: в каждой серии есть и стрельба, и насилие, и голая женская если не задница, то грудь. А если серьезно, подмеченные вами длинноты диалогов в «Живой воде», оказывается, удивительно легко принимаются и усваиваются даже молодежью. Опять же: кто завещал, что в таком кино обязательно должны быть погони, насилие и мордобой? В помянутом мною сериале Тодоровского, который сейчас преподносят как чуть ли не главное событие киногода, постоянно говорят-говорят-говорят. И в основном про то, кто кого трахнул и кто с каким контрабасом переспал.
— Просто я знаю, что продюсеры очень не любят, когда диалог в эпизоде длится больше 2–3 минут. Почему-то считается, что дальше зритель заскучает, его внимание начнет рассеиваться. Это только советское телевидение могло себе позволить такую роскошь, как, к примеру, оставить, не сокращая, эпизод, где Штирлиц везет пастора Шлагга на границу. Они там едут в машине 7,40 минуты экранного времени. Причем первые 1,40 минуты молча — на экране только лица и дорога.
— Продюсер — это такой зверь, который всегда следует шаблонам и любит, чтобы все было гарантированно. А «гарантированно» — это когда серия называется «Кот загрыз бандита». И наплевать, что это кажется кретинизмом, люди схавают. Но вот это уж точно то, в чем мне не хочется принимать участие. Даже когда тебе жрать нечего, надо все-таки как-то продолжать честь соблюдать. И это означает прекратить ныть и продолжать писать. Ручка, бумага и воображение доступны в любой ситуации. А так… Оно понятно, что когда на экране по полю бежит голая женщина, а за ней гонится мужик с граблями, похожий на козла, ужасно интересно: что он с ней сделает, когда догонит? Но не должен же человек все время пребывать в состоянии скота!
А касаемо примера со Штирлицем, у меня есть отчасти схожий собственный опыт в «Бандитском Петербурге». Там, в камере «Крестов», молча сидят Сережа Челищев и Катя Званцева и, изнемогая от любви, смотрят друг на друга вытаращенными глазами, а вертухай снимает их через глазок на камеру. Интереса ради посчитайте хронометраж этой сцены. А потом задайтесь вопросом: почему до сих пор весь женский пол горючими слезами плачет от этой сцены? Поголовно дуры, видимо? Да нет, братцы. Здесь ключевой вопрос — как это сделать.
— То бишь если продюсер скажет: история, в принципе, хорошая, но надо бы экшена добавить, а разговоров, наоборот, поменьше, то...
— Вот пусть тогда он сам себе такой сценарий и напишет. «Живая вода» — история честная. Я ее писал не на заказ, а потому что захотел написать. Это — от души, так же как и «Фронтовая любовь». И даже то, что «Фронтовую любовь» хоть и сняли, но фильм уже два года лежит на канале на полке, меня не остановило. К слову, в «Живой воде» с экшеном все в порядке. Но я добивался того, чтобы это был умный экшен.
— Тогда лишь остается надеяться, что после выкладки сценарного текста на «Фонтанке» продюсеры его внимательно прочтут и одумаются.
— Это вряд ли. Беда в том, что когда у нас кино стало продюсерским, все посчитали сие панацеей. Дескать, мудрый Чубайс наконец-то и сюда приволок волшебную руку рынка. А на самом деле он приволок проказу, чуму и страшный сифилис мозга. Потому что продюсеры не снимают кино, они не творцы и не художники. Продюсеры на кино делают деньги. А деньги проще всего делать на наркотиках, на проституции и на кровавых шоу, где едят христианских младенцев, ибо все это очень хорошо улетает. Продюсеры уверены, что они главные, потому что знают, как из всего этого ужаса вытащить рубль. А вот я считаю, что рубль — не главное в жизни. Чтобы появилось хорошее кино, надо любить не деньги, которые ты с него получишь, а свою родину, своих соотечественников, любить людей. Ремесло у нас такое, «смех и радость мы приносим людям». А если все затевается ради денег, тогда есть другое замечательное ремесло. Ночной разбой называется.
К слову, разбой я помянул сейчас неспроста. Как и в случае с трехгодичной давности «Фронтовой любовью», я решил выложить «Живую воду» на «Фонтанке» еще и с тем, чтобы банально застолбить ее за собой. Увы. В нашем мире все настолько опаскудилось, что люди приноровились воровать. Крадут, не чувствуя ни греха, ни раскаяния. Даже те, кого, казалось бы, неплохо знаешь. Мне за последние два года с такими ситуациями пришлось столкнуться трижды. Крадут, разумеется, не бумажные черновики и компьютерные файлы, а идеи, сюжетные ходы, «ключи» к ним. А через суд такие моменты решать бесполезно.
Не волшебное, а необъяснимое
— Возвращаясь к мистическому элементу «Живой воды». Вы в своей жизни сталкивались с чем-то таким, чему не было логического объяснения?
— Было такое. Причем не единожды. Вообще, что касается волшебных историй из разряда «бывает — не бывает», я бы отослал вас, как ни странно, к летчикам.
— Почему именно к ним?
— А вы немножко выпейте с ними, разговорите, и они вам такого порасскажут! От встреч с НЛО до самых невероятных случаев в полете. И чего? Будем теперь считать, что все летчики вруны и байкометы? Нет, это не так. Да и когда они станут вам рассказывать что-то подобное, имейте в виду — это только малая часть. У летунов существует поверье: если ты с чем-то необъяснимым в полете столкнулся и счастливым образом из непростой ситуации вышел, значит, в этот момент у тебя на плече ангел-хранитель сидел. Поэтому рассказывать следует осторожно и избирательно. Ангел — он такой, пугливый, улетит и в следующий раз на плечо может и не присесть. Как хотите к этому относитесь, но меня в этом уверяли еще советские военные летчики, а они по тем временам были поголовно партийные. И вот когда коммунисты тебе про ангела-хранителя вещают — это, я вам скажу, производит впечатление.
Точно так же и в войну среди солдат, среди партизан бытовало множество разного волшебного полуфольклора, который банально помогал им выживать. И который густо наслаивался на какие-то дико загадочные вещи, о которых мы сейчас просто не знаем. К моему огромному удивлению, когда я подробнее заинтересовался темой живой воды, оказалось, что ее по-настоящему искали и немцы из таинственной «Аненербе», и наши, из еще более засекреченной конторы. И это были вполне себе серьезные люди. Реально допускавшие, «есть многое в природе, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».
— Что было самым сложным в работе над «Живой водой»? Органично поместить сказочное в обыденное?
— И это тоже. Но самое главное, когда ты пишешь историю, в которой присутствует нечто необъяснимое, нужно быть предельно точным и не облажаться в остальных, сугубо реалистичных, моментах и деталях. Вплоть до оттенков разговоров. Особенно в речи оккупантов. Понятно, что любая художественная история — это уже, по определению, неправда. Тем не менее правдоподобие очень важно.
— О чем-то подобном говорил немецкий режиссер Хельмут Дитль: «Персонажи в фильмах или романах не должны быть реальными, они должны быть правдоподобными».
— Я не знаю, что снял этот режиссер, но сказал он абсолютно верно. И последний момент. Я очень не люблю назидательности и морализаторства в сценариях ли, в романах ли. Меня раздражает, когда выходят деятели с серьезными рожами и начинают рассуждать о литературе, которая обязана чувства добрые лирой пробуждать. Лично я считаю, что одна из главных функций литературы — дарить радость, забвение, успокоение. Да хотя бы просто развлечение. А если у вас на выходе нечто высоколобое, такое, что пока пять страниц прочитаешь — употеешь, это, друзья мои, нехорошо. Если хочешь рассказать историю так, чтобы тебя выслушали и поняли, расскажи ее просто. А образованность свою в другом месте показывай.
— На праздники будут выложены первые четыре серии «Живой воды». А сколько планируется всего?
— Восемь. Вторую половину, бог даст, сдюжим к майским праздникам и опубликуем на День Победы. Если, конечно, до того времени как-то не сладится с киношниками… На самом деле уже готова и, как вы говорите, секретная, 5-я серия. Так что тем, кто будет себя хорошо вести, можем предоставить возможность прочесть ее у нас, в АЖУРе, в темной комнате, под одеялом, предварительно сдав мобильник с фотокамерой… Надеюсь, понятно, что я шучу? В общем: встречайте, читайте, хвалите или, наоборот, ругайтесь. Всем, разумеется, угодить невозможно: одним нравится поп, другим попадья, третьим — поповская дочка…
— Спасибо за новогодний подарок, Андрей Дмитриевич. Хочется верить, что хоть чьи-то пьяные праздничные дни он сделает чуть более осмысленными. Как минимум, людей взрослого поколения, которые еще помнят, что лучший подарок — книга.
— На здоровье. И хотя сказке еще не конец, кто прочтет, тот все равно молодец. С Новым годом, дорогие друзья!
Игорь Шушарин, специально для «Фонтанки.ру»
