Аборт: преступление без показания?

В день, когда две женщины, Клара Цеткин и Роза Люксембург, в 1917 году вели текстильщиц на забастовку за равные с мужчинами права, – а именно 23 февраля, «мужской день» новейшей истории, – вступит в силу новое постановление правительства, подписанное мужчиной – Владимиром Путиным. Оно ограничит все социальные показания для прерывания беременности на позднем сроке до одного-единственного – изнасилование.

Показания к применению

Представьте себе ситуацию, что двое захотели ребенка, но во время беременности умирает отец ребенка, и женщина не видит больше возможности содержать и растить его одна. Но теперь она не сможет сделать аборт, если срок ее беременности больше 12 недель, без медицинских показаний, то есть по своему желанию. Потому что с 1 января вступил в силу федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», в котором сказано, что социальные показания для искусственного прерывания беременности определяет правительство. И вот оно определило. За всех женщин.

В том же законе, в статье 56, закреплено, что «каждая женщина самостоятельно решает вопрос о материнстве. Искусственное прерывание беременности проводится по желанию женщины при наличии информированного добровольного согласия». Но дальше следует, что «искусственное прерывание беременности по желанию женщины проводится при сроке беременности до двенадцати недель». Если еще проще – правительство полностью доверяет вопрос о материнстве женщине. Но только до 12 недель беременности. Сделать аборт с 12-й по 22-ю неделю женщина может только по социальным показаниям. И с 23 февраля, то есть с завтрашнего праздничного дня, единственным таким показанием станет изнасилование. А с 22-й недели беременности аборт можно сделать только по медицинским показаниям.

Владимир Серов, президент Российского общества акушеров-гинекологов, академик РАМН, доктор медицинских наук, заслуженный деятель науки РФ, еще в 2003 году так прокомментировал сокращение социальных показаний «Российской газете»: «Социальных показаний на аборты нет ни в одной стране мира. Есть или разрешение на проведение абортов, или запрет на эту операцию. Иного не дано. И 12 недель, которыми мы ограничиваем сроки проведения абортов, – не что иное, как запрет на них. А если считать, что они у нас разрешены, то не надо ограничивать их этими злополучными 12 неделями».

Нынешнее постановление отменило действие закона 9-летней давности, в котором список этих показаний состоял из 4 пунктов (лишение или ограничение родительских прав, изнасилование, тюремное заключение женщины, инвалидность I - II группы или смерть мужа во время беременности). Еще раньше (с 1996-го по 2003 год) социальных показаний было аж 13: смерть или инвалидность I - II степени мужа, безработица и тюремное заключение мужа или жены, лишение родительских прав, незамужество женщины, развод во время беременности, изнасилование, отсутствие жилья, проживание в общежитии и на частной квартире, статус беженки, наличие более 3 детей в семье или воспитание уже одного ребенка-инвалида, доход в семье ниже прожиточного минимума. Казалось бы, все эти причины оправдывали любое возможное сомнение женщины по продолжению беременности и в целом не сильно-то и ограничивали ее право на аборт. Скорее так, были формальностью. Теперь - или успевай до 12 недель, или рожай.

За нас решили

А все, похоже, потому, что во все времена вопрос деторождения решали у нас мужчины-правители в угоду демографической политике. В оригинале клятвы Гиппократа содержится призыв не давать женщине «абортивного пессария», хотя в более раннее время принято говорить о повсеместной практике абортов: Платону и Аристотелю приписывают слова, призывающие родителей как можно скорее прервать беременность, если она не запланирована. С появлением христианства позиция церкви стала однозначной. И долгое время аборты приравнивались к человекоубийству и наказывались смертной казнью. Но понятно, что с запретом на аборты количество нежелательных беременностей не сокращалось. Женщины во все времена обращались за этой услугой к «бабкам», «кровавым повитухам». После такой операции женщины могли умереть от начавшегося кровотечения, от инфекции и других осложнений. И лишь в начале XX века аборты были легализованы, что снизило женскую смертность от подпольных абортов.

После голода 1933 года понадобились меры для остановки убыли населения. Так появилось постановление 1936 года, которое фактически запретило аборты без медицинских показаний – то есть по желанию женщины. Конечно, в своем роде это была действенная мера, потому что число абортов сократилось в 3 раза. Лишь в 1955 году Хрущевым (опять же мужчиной) был отменен этот запрет и право распоряжаться своим телом было полностью отдано женщине. С тех пор СССР стал занимать одно из первых мест по числу совершенных абортов на число рожденных детей, поэтому стали вводиться ограничения: социальные и медицинские.

Но не исключено, что при невозможности сделать аборт по одним показаниям женщины будут (если не будут искать, не дай бог, способ нелегального прерывания беременности) искать вариант сделать его по другим.

Вода дырочку найдет

«Женщина после грубого и массового изнасилования может вообще долгое время не обращаться никуда. Была у нас девушка, которая перенесла групповое изнасилование, ее потом запугивали, и обратилась она к нам, только когда в 30 недель мама заметила живот. Сам по себе факт доказательства изнасилования – сложный и долгий процесс, экспертиза и все такое... Бывают пациенты, которые обращаются только через 2 - 3 года к психотерапевту, а до этого не говорили никому. К тому же медики спокойно могут поставить женщине после изнасилования психиатрический диагноз и по медпоказаниям прервать беременность даже на большем сроке. Изнасилование – это ведь психологическая травма тяжелейшая, – комментирует Павел Наумович Кротин, главврач центра «Ювента. – Но в то же время, когда в 2003 году урезали эти социальные причины, мы тоже подумали, что увеличатся случаи нелегальных абортов, криминальных родов… На периферии было значительное увеличение криминальных абортов и отказов, подкидывали детей в мусорные баки и так далее. В Петербурге, во-первых, при наличии большого арсенала платной медицины всегда найдется вариант, как это сделать. Во-вторых, культуры больше, ответственнее подходят женщины к этому вопросу. По нашей статистике, у юных 40 процентов абортов делается медикаментозно, без хирургического вмешательства – то есть это аборт на сроке до 6 недель».

Марина – одна из участниц общественной группы за легализацию аборта - смотрит на это с другой позиции: «Начнем с того, что ни одно средство контрацепции не дает 100 процентов гарантии ненаступления беременности, значит, у женщин и мужчин априори должно оставаться право на прерывание беременности. Не будем вдаваться в подробности, эмбрион – это человек или нет, суть даже не в этом. Почему государство пытается решить за женщин и мужчин (ну, за них в меньшей степени, конечно), как быть? Если это мое право закреплено в Конституции, то, какими бы благими намерениями ни прикрывались, это нарушение моих прав. Бывает и такое, что в 12 недель женщина не подозревает о беременности. И что, если это время пропустила, то только роды остаются как вариант? Это же очевидно, что женщина в очень стесненных условиях вряд ли захочет оставить ребенка даже после 9 месяцев беременности и родов. Мы плодим отказников этим, женщин толкаем либо на бедность, либо на преступления…»

Однако Павел Кротин утешает, что ни одна поправка по абортам, предложенная в Думе, которая могла быть пагубной для ситуации, не прошла. «Хотели ввести платность аборта, согласие мужа на операцию, поднять возраст принятия самостоятельного решения, вообще запрет абортов – не прошло, а что прошло – ерунда, – продолжает врач. – Ну, много ли беременных женщин в тюрьме, которые хотели бы прервать беременность? Да они сохраняют ребенка, с удовольствием рожают. А то, что было раньше – смерть супруга, - так женщине просто психиатры также могут поставить реактивное состояние, попытку суицида, вот и будут уже медицинские показания. Да и за 40 лет практики ни разу не было у меня случая, когда бы женщина хотела избавиться от ребенка в случае смерти мужа. Наоборот, стараются сохранить наследника, все родственники поддерживают. Но вот что стоит сказать: такие меры никоим образом не ведут к уменьшению числа абортов, к этому ведет только повышение культуры и внедрение контрацептивов как нормы жизни».

И тогда для чего весь этот сыр-бор? Для чего всех нервировать и создавать ощущение очередного ущемления прав? А ощущение есть...

Оксана Елисеева