Виктор Коренцвит: Подделка – это волейбольные площадки в Летнем саду

Реставрация Летнего сада в Петербурге вызывает бурные споры. Горожане опасаются, что останутся без любимого всеми поколениями места отдыха. Чтобы прояснить ситуацию, «Фонтанка» решила обратиться к первоисточнику. На наши вопросы отвечает археолог Виктор Коренцвит, которого принято называть «идеологом проекта реставрации Летнего сада».

- Виктор Абрамович, в чем заключается идея реставрации Летнего сада?

- Концепция реставрации определена еще в довоенное время. Она исходит из признания очевидного факта: Летний сад и дворец Петра I составляет единый историко-художественный ансамбль. И цель реставрации - выявить авторский замысел, но при этом сохранить последующие наслоения, имеющие историческую и художественную ценность.

- Летний сад — практически ровесник нашего города, один из его самых ярких символов. Как получилось, что его до сих пор ни разу не реставрировали, не приводили в порядок?

- Это совсем не так. Летний сад не один раз подвергался реставрации. После катастрофических наводнений 1777 и 1824 годов всякий раз восстанавливали шпалеры. Реставрационные работы велись и после наводнения 1924 года, и после войны. Другое дело, что они не во всем отвечают современным требованиям научной реставрации. Деревья сажались бессистемно и не всегда тех пород, какие были раньше. Но уже тогда были сделаны попытки восстановить поразительно богатый ассортимент петровских растений — в саду появились каштаны, лиственницы, яблони.

Еще в 1946 году Татьяна Борисовна Дубяго разработала проект его воссоздания, который был реализован лишь частично. Комплексная реставрация, намеченная на 70-е годы, не продвинулась дальше составленного Александром Гессеном и Тумановой эскизного проекта. Но тогда же, во время раскопок, предпринятых по инициативе Гессена в 1974 году, на Главной аллее обнаружили остатки фонтанов. И это была сенсация. Стало ясно, что перед составлением рабочего проекта необходимо провести археологические исследования. По инициативе начальника Госинспекции по охране памятников Ивана Саутова при СНПО «Реставратор» был создан сектор археологических изысканий, куда я, как археолог по специальности, и пришел. И проработал 18 лет. Нам известно, где находились Дубовая, Липовая и Еловая рощи, яблоневый и грушевый сады. А вот где были Кленовая и Березовая рощи, заросли орешника, предстоит еще определить. Ждем результатов палеоботанического анализа почв.

Между прочим, именно с планомерных раскопок Летнего сада и началась археология Петербурга. Параллельно мы вели изыскания во всех пригородных дворцово-парковых ансамблях и в самом Ленинграде. Сейчас в саду продолжаются охранные раскопки — хоть он и хорошо изучен археологами, в нем еще остались «белые пятна».

- Например?

- Это те объекты, что представляют чисто научный интерес: здание Людских покоев, Летние дворцы Екатерины I и Анны Иоанновны, Комедийный дом, галереи, фонтаны, хозяйственные постройки и еще многое другое.

Очень много загадок таит Летний дворец. Всегда считалось, что это здание построено по проекту Трезини. Но мною установлено, что проект разработал лично Петр — его чертеж дошел до нас в копии XIX века. Проект во многом несовершенный, и он был переработан по совету опытного архитектора, быть может, того же Трезини. А научный сотрудник Русского музея Андрей Ухналев считает, что здание было заложено по упомянутому проекту Петра, и лишь в ходе строительства произошла корректировка проекта - это очень интересная версия, с которой предстоит детально разобраться. Еще одна загадка дворца - сводчатый кирпичный коллектор в подполье палат. Он связан отводами с «нужными чуланцами». Александр Гессен считал, что у Петра во дворце была устроена «проточно-промывная канализация», но раскопки гаванца не подтвердили, что она была «проточной». Так что с этим коллектором еще очень много неясного.

Есть еще некоторые неясности с гаванцем - небольшой бухточкой у южного фасада Летнего дворца. Это — самое старое сооружение дворца, и об его искусственном происхождении свидетельствует попавшее мне на глаза в архивном документе название «копань». Он появился, когда на месте Летнего дворца, сменяя друг друга, выстраивались первые царские хоромы. Представьте: ялик стремительно (течение быстрое) влетает из Невы в Фонтанку, гребцы табанят, и ,плавно войдя в небольшую бухточку, причаливают прямо ко дворцу, Петр из судна перешагивает на каменную лестницу, что при входе во дворец. Ступени ее восточного марша уходят прямо в воду. А Екатерина, чертыхаясь про себя, подбирает юбки и, поддерживаемая гребцами, спешит за царем, ее маленьких дочерей матросы бережно передают с рук на руки. Опасное предприятие подняться и спуститься в качающуюся на воде шлюпку. Царю же все нипочем!

- Ну, а при Анне Иоанновне уже появилась набережная, все стало иначе. Но до этого времени дворец со стороны как Фонтанки, так и гаванца омывался водой.

- Обнаружил каменные стенки гаванца и кирпичную мостовую вокруг него в 1962 году Александр Гессен, и с тех пор он «заболел» идеей восстановить уникальное сооружение. В их совместном с Тумановой проекте реставрации сада предусматривалось полное раскрытие гаванца с разборкой части набережной Фонтанки и заполнением ковша водой. Авторы считали, что есть надежные методы уберечь здание от сырости, но современные реставраторы на такой смелый эксперимент не решились. Гаванец будет показан в сухом виде. Этот вариант приемлем, хотя, мне кажется, Гессен был прав, и было бы замечательно показать гаванец таким, как был.

- Гаванец — это то, что часто принято называть «ямой». Но разве не опасно, что он выкопан так близко от стен дворца? Не зря ведь вполне уважаемые наши эксперты — Михаил Мильчик и Александр Марголис написали министру культуры про необходимость укрепления фундаментов здания...

- Но мы же не беспокоимся из-за того, что дворец слишком близко стоит от Фонтанки! А что до письма, то в нем предлагается «в качестве первоочередных мер срочно провести работы по укреплению фундамента Летнего дворца и отказаться от воссоздания шпалер вдоль аллей». С какой, просите, стати? Недоразумение с якобы обнаженным фундаментом Летнего дворца уже многократно опровергнуто. Открыт цоколь, который до засыпки гаванца в 1780-х годах находился над землей. На нем даже видны следы окрашенной желтой охрой штукатурки — он был оштукатурен и окрашен на две трети своей высоты, очевидно, для того, чтобы зрительно увеличить высоту первого этажа и всего здания. С чем я полностью согласен, так это с тем, что дворец нуждается в тщательном изучении и, хотя бы частичной, повторной реставрации. Прежде всего, надо зрительно убрать каменный фальшивый цоколь, который был сделан в начале ХХ века, и который Гессен с согласия Инспекции по охране памятников, заштукатурив, окрасил в цвет стены, чтобы замаскировать. Удивительно, но без всякого обоснования фальшивый цоколь в 2002 году раскрыли заново, да еще воспроизвели русты на его поверхности, что совершенно безграмотно в архитектурном отношении.

- А про требование убрать шпалеры что Вы можете сказать?

- Можно подумать, что противники реставрации преследуют цель изгнать из Летнего сада всякое напоминание о регулярном стиле. Шпалеры — это важнейший атрибут регулярного сада, и, самое интересное, что противники реставрации это признают. Но оказывается, шпалеры уничтожают прозрачность сада и не дают возможность увидеть скульптуру «в неожиданных ракурсах из-за зелени в его панорамах» - это цитата из статьи Сергея Горбатенко, приложенной к «Открытому письму» на имя министра культуры. Но и деревья закрывают вид на скульптуру, что из того? Почему регулярный сад должен быть прозрачным, а не «закрытым», никто не объясняет. Просто так кому-то больше нравится. А как известно, существует два мнения: мое и неправильное.

Как правило, противники реставрации ссылаются на то, что нет точных данных об утраченных объектах. Но в случае со шпалерами этот прием не проходит, искусство их создания не забыто. Кроме того, существует чертеж 1820 года решетки для шпалер Летнего сада, подписанный архитектором Писцовым, именно по нему и сделаны современные деревянные решетки. Есть у критиков еще один аргумент: шпалеры в Летнем саду исчезли уже давно. Но при этом никто точно не знает, когда из Летнего сада убрали шпалеры: на картинах пушкинского времени они запечатлены, в газете «Северная пчела» за 1843 год опубликовано распоряжение по полиции оберегать в нем «деревья, кусты и шпалерники» - понятно, что в тот же год они исчезнуть не могли. Шпалеры показаны на картине Боголюбова «Летний сад со стороны Лебяжьей канавки», которая висит в зале Русского музея. Зеленые кулисы по сторонам аллей существовали в саду не менее 150 лет из 214 лет, отпущенных историей императорской России. Более того, шпалеры в саду существуют уже последние 60 лет - их восстановили на многих аллеях еще по проекту Татьяны Дубяго. До сих пор они никому не мешали. Но теперь дело пошло на принцип: не хотим регулярный сад и потому требуем убрать шпалеры!

- Но ведь возражения касаются не только шпалер, но и многих других вещей... Указывают, например, на то, что у Летнего сада был далеко не один автор, и облик этого памятника формировался на всем протяжении его существования...

- Это одно из распространенных заблуждений. Сад был заложен в 1703 году, и в создании резиденции участвовало около 20 архитекторов и садовых мастеров. Но автор у него один - догадываетесь, кто? У меня опубликованы статьи, в которых приведены доказательства, что план сада, судя по тому, сколько в нем допущено отступлений от правил, несомненно, создан не профессионалом, а лично владельцем усадьбы, самим царем. Петру принадлежат и проекты каменных зданий: Летнего дворца, Людских покоев на берегу Фонтанки и дворца Екатерины Алексеевны у истока Лебяжьего канала. Петр лично размерил Менажерийный пруд. Это - сравнительно новые факты, но давно известны распоряжения и советы Петра по постройке деревянных хором, предшествующих дворцу, устройству гаванца, набережной Невы, первых фонтанов, водовзводного колеса, посадкам цветов и деревьев. Ансамбль был полностью завершен к середине 1730-х годов, когда по проектам Растрелли на берегу Невы возвели деревянный дворец Анны Иоанновны и каменный каскад «Амфитеатр» в конце Большого партера. По счастью, заложенный Петром сад впоследствии не был ни переделан, ни застроен. Он лишь был сокращен в размерах в 1760-х годах из-за организации проезда по набережной Невы, а в 1820-х - проезда по набережной Мойки.

- Но тем не менее, говорят и о том, что Летний сад изменился настолько, что его уже нельзя считать регулярным, и сегодняшний парк — далеко не тот, каким он был.

- По поводу Летнего сада существует множество заблуждений. Я даже опубликовал статью «Обычные ошибки в рассказах о Летнем саде», где указано более 20 ошибок, кочующих из одного издания в другое. Но я никогда не подозревал, что существует мнение, будто Летний сад - не запущенный регулярный, а пейзажный! Оказывается, регулярный сад сам собой со временем превращается в пейзажный. Так и пишет Золотоносов (речь идет о публикации Михаила Золотоносова в журнале «Город 812» - прим.ред.): реставраторы де «возвращают сад далеко назад в 1740 год посредством уничтожения разросшегося сада, ставшего пейзажным»! Реставрация Летнего сада потому и возможна, что сохранилась его регулярная планировка. Деревья - дело наживное. Вот если бы на месте геометрической сетки аллей появились извилистые дорожки, Карпиев пруд получил пейзажные очертания, а Большой партер превратился бы в поляну, тогда, боюсь, реставрация петровского сада была бы невозможна. Хотя в Европе такие примеры известны — например, в Нидерландах созданные в 1680-х годах в королевской резиденции Хет Лоо регулярные сады, вскоре были заменены пейзажными. Почти три столетия сады Хет Лоо оставались пейзажными, пока в конце 1970-х годах не было принято решение восстановить их в первозданном виде. В 1984 году возрожденные сады приняли первых посетителей.

- Но говорят, что «мы утратим огромный исторический пласт XIX-XX столетий, который живет в памяти наших современников» - я цитирую одну из публикаций против реставрации.

- А Вы не заметили, что никто не говорит, что же конкретно утрачено. Никаких фактов. Я уж не говорю о том, что решительно все, что дошло до нас от XIX и XVIII столетий, сохранено и реставрируется: Невская ограда, ограда Шарлеманя, Чайный и Кофейный домики, гранитная ваза. Лечатся не только старые деревья; сохранен и весь массив деревьев, посаженных в советское время. Охраняется даже фундамент снесенной в 1930 году часовни, что стояла на месте центральных ворот Невской ограды. Более того, в том «единственном саду» был единственный туалет, стоявший на месте фонтана «Фаворитка» (аналогичный фонтан сохранился в Петергофе) - когда, наконец, туалет снесли, мы получили возможность «Фаворитку» раскопать. Так вот, хотя художественной ценности дощатый сортир явно не имел, но как-никак и он помнил «сотни тысяч шагов». Так вот археологи не только тщательно расчистили, обмерили и сфотографировали строение, но и предлагают музеефицировать его фундамент вместе с фонтаном. Для экскурсоводов такое решение - находка. Я предлагаю подумать и о том, что следует музеефицировать один из многочисленных окопов в саду в память военных лет.

- Если Вы так неожиданно вспомнили знаменитые строфы Ахматовой, то Вам не жаль «того единственного сада», к которому мы все привыкли?

- Знаете, слова «Я к розам хочу» сказаны о том самом Большом партере, где только чудом не появились волейбольные площадки. В годы Блокады на месте партера ленинградские школьники разбили огороды и сажали там капусту. И в память об этих детях соседнюю аллею назвали «Школьной». При разработке проекта реставрации Татьяна Дубяго точно определила размеры партера, но немного подправила «неправильное» направление Косой аллеи, самой старой в саду - возможно, она сохранилась еще от шведской усадьбы XVII века. Аллея была проложена на месте дорожки по прежней кромке берега Невы - Петр, чтобы увеличить площадь сада приказал засыпать прибрежную невскую мель, при этом он сохранил старую дорожку, превратив ее в аллею. Его не смутило, что Косая аллея (это ее историческое название) испортила правильную форму прилегающих к ней боскетов и Большого партера. Другая ошибка Дубяго, за которую ее нельзя винить, - произвольный рисунок партера. Татьяна Борисовна не располагала историческими документами и вынуждена была придумать рисунок, опираясь на аналоги. А сейчас наши реставраторы, верные принципу «никаких новоделов», предложили три варианта решения партера: по плану Летнего сада 1740-х годов, обнаруженному в Стокгольме; по плану Сент-Илера, составленному около 1770 года, и третий вариант – голый зеленый газон, как символ того, что они не хотят ничего выдумывать, никакой «отсебятины». Несомненно, более красив самый ранний рисунок, но партер этого времени сложен в изготовлении, за ним требуется серьезный уход. Вероятно, поэтому был утвержден второй вариант.

- Была ли необходимость в такой углубленной реставрации? Ведь невозможно вернуть сад в эпоху Елизаветы.

- А скажите, не странно ли получается: все кругом понимают, что невозможно вернуть сад в эпоху Елизаветы, а одни реставраторы этого не понимают? И нам теперь приходится терпеливо объяснять, что воссоздание отдельных объектов не означает возвращение сада в какой-то определенный исторический период. Строго следуя Венецианской хартии, которая, напомним, не отдает предпочтение ни одному периоду, но требует все их отразить при реставрации, и при этом сохранить все ценное из наслоений разных времен, мы получаем Летний сад, «который никогда не существовал».

Перед нами вот такой парадокс: мы прекрасно знаем, каким был Летний сад во времена Петра I, Елизаветы, Екатерины II - вплоть до 1786 года, когда были разобраны последние фонтаны, снесен Птичий двор, засыпан Менажерийный пруд. Но вот что появилось на их месте, никто не знает. На планах и картах Петербурга XIX века показаны белые пятна или условные изображения деревьев. По счастью, в распоряжении реставраторов есть фрагмент аксонометрического плана Летнего сада, выполненного около 1770 года русскими мастерами под руководством французского инженера Сент-Илера. Аналогичные планы того же Сент-Илера положены в основу проектов реставрации Петергофа и Ораниенбаума. Есть другие уникальные иконографические документы: чертежи, рисунки, наконец, данные письменных источников и материалы археологических раскопок. И достоверно можно воссоздать только ранние варианты сада.

Понимаете, создавать на месте утраченных объектов нечто другое не позволяет Венецианская хартия. Поэтому у реставраторов на выбор только два варианта: музеефицировать, то есть, выставить напоказ выявленные археологические памятники или, предварительно законсервировав подлинные остатки, воссоздать утраченные сооружения, опираясь при этом на документальные исторические источники. Первое - практически невозможно, так как руины не оставишь под открытым небом и не спрячешь под крышу. Предлагается музеефицировать лишь один обнаруженный недалеко от Кофейного домика фонтан «Лакоста».

Я спрашивал своих оппонентов, что, по их мнению, надо делать с Летним садом. И получал ответы: ничего не надо делать, лишь поддерживать сад, осуществляя надлежащий уход. Но ведь реставрация началась! Что должно быть на центральных боскетах, на Большом партере, если не то, что предлагают реставраторы? В ответ все тоже: не надо было начинать. Вот и весь сказ! Предлагают законсервировать Летний сад, хотя это слово вообще не приемлемо к живому организму. Предлагают сохранить его в том виде, в каком он до нас дошел, со всеми искажениями авторского замысла.

- Критики упрекают Вас в том, что проект реставрации был согласован без научной экспертизы и общественного обсуждения.

- Проект четырежды выносился на обсуждение Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Петербурга. После исправления сделанных замечаний последний вариант был утвержден единогласно при одном воздержавшимся. Заметим, ни одного голоса против. В Совет входят крупнейшие специалисты. К сожалению, уже ушли из жизни Иван Саутов (директор ГМЗ «Царское село» - прим.ред.) и Алексей Комич (директор института искусствознания РАН) - они поддержали предложение создать макет будущего сада, который и был выставлен на всеобщее обозрение в Кофейном доме. Но сейчас такая ситуация, когда обсуждать проект уже поздно, а вот о результатах реставрации говорить еще рано, надо дождаться окончания работ. Хотя у меня, например, есть замечания.

- И у Вас тоже есть какие-то замечания?

- При обсуждении эксперты отмечали, что проект выгодно отличается от предшествовавших, тем, что охватывает всю территорию Летнего сада, не только северную, но и южную половину. Поясню, в 1716 году территория резиденции была разделена Поперечным рвом на две части, получившие названия Первый (северный) и Второй (южный) Летние сады. В Первом саду изначальная планировка дошла до нас практически без изменений. Во Втором - на месте первоначальной «этуали», восьмиконечный звезды дорожек, был создан обширный плантаж, так называемый, «лабиринт в Фабульной роще». Татьяна Дубяго установила, что проект лабиринта принадлежит знаменитому французскому архитектору Леблону, который с 1716 до своей смерти в 1719 году работал в Петербурге. В Фабульной роще всевозможные хвойные, лиственные и даже плодовые деревья росли свободно, как в лесу, такова была воля Петра. Были в нем поставлены и 30 небольших фонтанов со свинцовой позолоченной скульптурой на темы басен Эзопа: Петр видел такие фонтаны в лабиринте Версаля и решил повторить их в своей столичной резиденции и в Петергофе. В Летнем саду, по всей вероятности, сохранились в земле остатки всех «фабульных» фонтанов, археологи успели раскопать 11 из них. Этого оказалось достаточно, чтобы уточнить исторические планы с изображением лабиринта. Все были согласны восстановить планировку в этой обширной части сада, а вот относительно восстановления фонтанов мнения разделились. Я считал, что можно воссоздать скульптуру, по крайней мере, 4 фонтанов по сохранившимся рисункам петровского времени и версальским аналогам. В конце концов, решили фонтаны не восстанавливать, но в последний момент вообще отказались от всего - и от лабиринта, и от более ранней «этуали».

- А почему было принято такое решение?

- Не знаю, но полагаю, не без борьбы. Споры были очень бурные, но у меня была надежда, что удастся отстоять и лабиринт. Там нет никаких построек, нет старых деревьев — все они посажены в советское время, большинство - после войны. По проекту предлагалось убрать всего 30 деревьев, и посадить взамен в несколько раз больше. Нелепо думать, что Екатерина II сама себе предписала в эту рощу не заглядывать, а отгородить ее решетками, как сейчас, и гулять только по аллеям. Уверен, лабиринт народ одобрил бы без колебаний. Представляете: вместо обидных запретов «по газонам не ходить» - обширная, доступная людям, роща в Летнем саду! Появилась бы сеть прогулочных дорожек, площадки для детей, которым сейчас нет места, кроме пятачка у памятника Крылову. Сохранились чертежи легких трельяжных беседок и ниш, в которых находились фонтаны и скамьи...

Ведь восстановили в прошлом году подобный лабиринт того же Леблона в Нижнем саду Петергофа. Его историческое название, как удалось установить, «сад Фортуны». Он, кстати сказать, восстановлен по результатам наших археологических исследований. И мне очень жаль, что не будет этого лабиринта.

- Но ведь это был бы «новодел», не подлинное сооружение, фальсификат? Не поэтому ли проект вызывает такую ожесточенную критику?

- Фальсификат мы получаем, когда на месте утраченных памятников всякий делает, что ему придет в голову: клумбы разобьет на месте фонтанов, деревья посадит на месте засыпанного пруда. На Большом партере у Лебяжьей канавки в 1920-х годах предлагалась устроить волейбольные площадки. В Нижнем саду Меншикова в Ораниенбауме появились Летний кинотеатр и футбольное поле, в Михайловском саду - каток. Убрав все эти нелепости, реставраторы на основе данных археологических и архивных исследований, на основе уникальных иконографических документов воссоздали утраченные ландшафты. Теперь — они наша гордость, мы любуемся ими. Но, заметьте, ни одна реставрация парков - в Петергофе, Пушкине, Павловске, Ораниенбауме и Стрельне - не прошла, прямо скажем, без оголтелой критики. Некоторые мои старшие коллеги, болезненно переживая несправедливые упреки, ушли из жизни преждевременно, так и не дождавшись запоздалой восторженной оценки их труда.

Беседовала Кира Обухова, "Фонтанка.ру"