«Мы из будущего»: Планка для товарища Бендера (фото, видео)

Представьте, что вам долго обещали подарить, например, банку сгущенки. При этом вы ее не любите, она для вас приторна, вы вообще плохо переносите сладкое. Но вы уже настроились, уже смирились, вы уже в ожидании. И если в назначенный день и час вдруг останетесь без подарка, то с удивлением обнаружите, что, кажется, стосковались по сгущенке.

Так что в рамках объявленного патриотического курса, взятого отечественным кинематографом, фильм «Мы из будущего-2» выполняет очень важную функцию – на грани невозможного. Он заставляет тосковать по патриотическому кино. Ибо им не является.

«Мы из будущего-2» – фильм по-своему фантастический, и речь тут не о жанре. Он основан на простейших, стократ апробированных сюжетных схемах: непримиримые враги оказываются заложниками экстремальных обстоятельств и становятся союзниками. Его пафос внятен, как стихи Агнии Барто, да и сложность драматургических поворотов примерно та же: Таня неминуемо будет плакать, бычок – качаться, а Мишка чудо как хорош даже с оторванной лапой. Ко всему вдобавок это еще и сиквел, а значит, уровень предсказуемости зашкаливает. Двое русских и двое украинцев чудесным образом переносятся в 1944 год, в самое пекло борьбы за освобождение Западной Украины, где помимо Красной армии и фашистского вермахта действуют части СС, набранные из украинских националистов-партизан. По ходу фильма главные герои должны убедиться, что национализм – это плохо, а вот интернационализм – хорошо, позабыть былые распри и раздоры и начать крепить дружбу народов, грудью защищая родную советскую землю от фашистских захватчиков и местного фашиствующего отребья. Но авторы фильма «Мы из будущего-2» совершают невероятное. Их схемы не работают. Не то чтобы сбоят или там ломаются на крутых виражах сюжета – куда там, их даже не пытаются запустить. Лежат себе в витрине под стеклом. На ярлычке сбоку написано: «Должно работать».

С тем же успехом можно попытаться узнать время по часам, разобранным на колесики. Фильм состоит из нескольких сцен, замысел и пафос каждой из которых совершенно внятен – и не имеет никакого отношения к соседней. Вот партизаны-националисты ловят четырех главных героев. Русских скидывают в яму, а их украинским визави (носящим бандеровские рубахи, кстати сказать) дают в руки автоматы: давайте, докажите свою незалежность, то бишь благонадежность. Те робеют, мнутся, в конце концов отказываются – чтобы немедленно очутиться в той же яме; только внезапный налет авиации спасает всех четырех от гибели. Неплохая сцена для финального вывода или даже для перелома сюжета – но, как на грех, в фильме она стоит первой, и морально-воспитательный вывод преподнесен зрителям сразу.

В следующем эпизоде уже русские спасают украинцев от красноармейского расстрела – и это тоже возможно (хотя в патриотических целях эти эпизоды местами бы переставить: иначе выходит, что украинцам свойственно самопожертвование, а русским – только благодарность). Но вот еще эпизод спустя русские парни начинают украинских попрекать: мы, мол, вас от смерти спасли. Нормальный зритель в этот момент должен развернуться и начать свистеть киномеханику-алкашу, перепутавшему части.

Другой пример. Лесным националистам вдохновенно ассистирует некий дед Микола – в частности, именно он придумывает мизансцену расстрела. Ближе к финалу герои фильма обнаруживают этого дедушку вновь – и хватают, и связывают, и тащат, и стерегут. С тем, чтобы немного спустя, когда начнется обстрел, развязать и отпустить восвояси – уже насовсем. Зачем тащили деда Миколу? Зачем стерегли? Не для того ли, чтобы поговорить с ним в час ночного затишья и внезапной откровенности; чтобы выслушать его правду и перекрыть ее своей, высшей? Вполне разумное предположение, – собственно, по законам патриотического жанра – единственно возможное. Проблема лишь в том, что ни с дедом никто не заговорит, ни сам он не проронит ни слова. На сей раз киномеханик уже не перепутал часть – пропустил. Не завезли, должно быть.

И так тут устроено всё. Родовое проклятие пропагандистских фильмов – что в них на все вопросы загодя заготовлены ответы; но в «Мы из будущего-2» и вопросов-то не поставлено. Историческая сложность происходящего не обесценена здесь примитивными пропагандистскими решениями – она вообще не замечена. Никакой рефлексии, пусть даже прямолинейной; ни тени мысли, пусть даже глупой. За одним лишь исключением: в разгар фильма главная героиня рожает в муках, а фашистские войска тем временем захватывают деревню. Смонтировано отменно (монтаж в этом фильме – вообще единственное, что выдерживает профессиональную критику), а перекрестный монтаж по определению, по самому устройству киноязыка, неминуемо влечет за собой концепцию. Но это, воля ваша, какая-то странная концепция. Военное разорение Западной Украины как родовые муки? О, это прекрасный эпизод для фильма о том, как после войны Львовская область стала независимым государством. Только не оставляет ощущение, что авторы имели в виду… ну, не совсем это. Точнее говоря – что они, по своему обыкновению, имели в виду «что-нибудь». Ну, или просто так у них смонтировалось. А что? Энергично получилось. Не переделывать же.

Перечислением курьезов, которыми изобилует фильм «Мы из будущего-2», можно было бы занять многие и многие страницы – собственно, ровно столько, сколько занимает раскадровка фильма. Они здесь разнородны, сочны и все по-своему неотразимы. Однако итоговый урок можно сформулировать коротко и без причуд. Избрав отечественному кино «патриотический курс», Никита Сергеевич Михалков был, в определенном смысле, мудр и чуток: в условиях нынешнего тотального антропологического кризиса патриотическое кино – как одна из простейших, низших его форм, – едва ли не единственное, что еще может оказаться под силу официальным российским кинематографистам.

Проблема лишь в том, что даже здесь требуется хотя бы некоторое, пусть минимальное умение. Соединить эпизоды в правильном порядке. Освоить плакатную эстетику и методы ее воздействия. Завести себе столбик и научиться в него считать. Можно занижать планку, чтобы умеющие прыгать хорошо не оскорбляли своими умениями тех, кто прыгает плохо; но даже для того, чтобы преодолеть планку на уровне щиколоток, надо хотя бы ноги иметь. Пропагандистский плакат – оскорбительная, унизительная в своей примитивности задача, если речь о ван Гоге. Но для Остапа Бендера она непомерно сложна. Вне зависимости от того, насколько вдохновенно Киса машет руками.

Алексей Гусев
«Фонтанка.ру»
Фото и видео: «Централ Партнершип»

О новостях кино и новинках проката читайте в рубрике «Кино»