Лео Фейгин: Новый джаз на старых ребрах (фото)

В Петербург из Англии приехал Лео Фейгин – под псевдонимом Алексей Леонидов он много лет вел джазовые программы на Би-би-си. 30 лет назад основал фирму LEO RECORDS, выпустившую диски Энтони Брэкстона, оркестра Сан Ра, Эвана Паркера, трио Ганелина и петербуржца Сергея Курехина. И вот, в возрасте 71 года, Лео написал мемуары «All That Jazz», которые опубликовало петербургское издательство. Но с Петербургом Фейгина связывают еще и родовые корни. Корреспондент «Фонтанки» пообщался с легендарным ведущим.

- Лео, с тех пор, как в начале 70-х Вы уехали на Запад, много воды утекло… Вы ведь родились в известной ленинградской семье?

- Мой отец до войны был убежденным коммунистом, отвечал за организацию физкультпарадов на Красной площади, которыми товарищ Клим Ворошилов угождал Сталину. Пошел на фронт добровольцем, был в плену, дважды пытался бежать, был ранен при попытке побега. В итоге невероятных событий оказался в Великобритании, где стал представителем советских военнопленных. Мог остаться, но решил вернуться, прекрасно понимая, что загремит в лагеря. В них провел 12 лет. Вернулся домой только в 1957-м. Рассказывал поразительные истории. Например, в начале войны для поднятия духа воинов, сражавшихся под Ленинградом, на боевые позиции прибыл лично Клим Ворошилов. Взвод отца, где оказался нарком, попал в окружение. Отец с бойцами предприняли дерзкую попытку пробиться, чтобы спасти маршала, которого в буквальном смысле слова пришлось выносить на руках. А уже в 1945 Ворошилов собственноручно подписывал приказы, отправляя отца и вернувшихся военнопленных в лагеря…

Я увидел отца, когда мне исполнилось 19. Он был реабилитирован, восстановлен в партии, но в коммунизм больше не верил. Когда я и мой старший брат Фима эмигрировали, отец сдал партбилет и начал оформлять документы на отъезд, однако умер внезапно, буквально на чемоданах. На похороны отца нас с братом не пустили… Наша мама, похоронив отца, выехала из Советского Союза в 1976 году.

- В Советском Союзе в 50-х Вы начинали с того, что слушали записи на рентгеновских пленках, которые назывались «джаз на ребрах», «джаз на костях»… На Западе же стали главой фирмы грамзаписи!

- Молодым людям эпохи Интернета покажется дикостью, что когда-то нельзя было провезти через советскую таможню музыку – это каралось законом. Чтобы передать записанную ленту на Запад, нужно было отыскивать каких-то смельчаков, западных туристов, которые не побоялись бы провезти записи. У меня есть подруга в Англии, Филисити, которая несколько раз перевозила такой груз. Однажды дает мне вожделенную ленту, а коробка вся в разводах. «Филисити, а почему коробка в таком виде? В разводах каких-то?» - «Так я ее привязывала к спине, чтобы таможенники не нашли, а поверх надевала дубленку, и очень сильно потела!». Мы с приятелями нюхали эту коробку и восклицали: «Филисити!».

Те, кто плохо знает английский, решат, что моя книжка называется «Весь этот джаз», но название к джазу не имеет никакого отношения – эта фраза переводится как «Вся эта суета, кутерьма, тусовка». У книги есть подзаголовок – «автобиография в анекдотах». Я действительно вижу свою жизнь как цепь коротких или длинных анекдотов. И «весь этот джаз» продолжается. Ну, разве не анекдот то, что я своими руками выбросил значительную часть бесценного архива! Тридцать лет назад я не предполагал, что мои друзья станут большими музыкантами, и поэтому дважды, когда мне приходилось переезжать с квартиры на квартиру, в помойную яму летели совершенно ценнейшие материалы и документы, так как просто-напросто их негде было хранить, а место на Западе стоит больших денег. А когда виниловые пластинки, казалось, канули в Лету, уступив дорогу Си-Ди, я выбросил еще и железные матрицы уникальных записей, не подумав, что винил может когда-нибудь вернуться. Но вот он вернулся, а я кусаю локти…

- Как сейчас складываются Ваши отношения с Би-би-си? Общаетесь ли с Севой Новгородцевым, Вашим земляком, коллегой?

-С Би-би-си у меня просто потрясающие отношения – они мне платят деньги, пенсию. Единственное, о чем жалею, что там подзадержался. Нужно было уйти лет на пять раньше, чтобы поднять как следует «Лео Рекордс». С Севой Новгородцевым мы друзья, одиннадцать лет за одним столом, бок о бок, мы делили офис. Он по-прежнему работает на Би-би-си, причем почасовиком, сознательно не хочет работать в штате. Но Сева пенсию получать от Би-би-си не будет, потому что - почасовик.

- Что сейчас на Би-би-си с джазом?

- Ничего.

- Вот о том и речь... Почему?

- Интернет перелопатил все…

- Неужели в отсутствии джаза на Би-би-си виноват Интернет?

- Не только он. Для любого начальника важны цифры, сколько народу слушает его станцию. С начала 90-х, когда вдруг открылись все двери, народ резко охладел к Би-би-си, потому что доступ к информации стал доступней. Наше начальство схватилось за голову: нужно как-то менять формат. И вот нынче Би-би-си взяло курс на развитие интернет-вещания, рассчитывая таким образом поправить ситуацию. Но мое личное мнение, что это абсурдная позиция. Я уверен, что если бы Би-би-си начало вещать снова на коротких волнах 25 метров – у него была бы гораздо большая аудитория, чем сейчас.

- А что будет дальше с джазом, роком? Они уже не вызывают прежнего общественного резонанса, да и сама эта музыка зашла в тупик…

- Несколько лет назад я провел ночь с Сесилом Тейлором, Эваном Паркером и Барри Гаем (звездами джаза. – Прим. Авт.). У нас была бутылка коньяка, и под утро мы решили, что во всем виноваты Майлз Дэвис, Херби Хэнкок и вся эта компания, что начала играть джаз-рок. Что произошло в музыке? На протяжении истории джаза каждые десять лет возникало что-то принципиально новое. Были когда-то регтайм, свинг, эпоха биг-бендов, 40-е годы, 50-е, 60-е – хардбоб, после этого – джаз-авангард. И вдруг, после 70-х, все остановилось. Какая причина? Кто виноват? Джаз-рок и Майлз Дэвис! Очень интересно, как сам Майлз Дэвис к этому пришел. Случайно. На одной из записей Уэйн Шортер, саксофонист, играет вступление, и Майлзу Дэвису нужно было вступить, а он пропустил момент. Шортер и вся группа играют снова это вступление. Так, в результате курьеза, возникла та самая «петля», которой сейчас пользуются все музыканты. Отсюда все пошло-поехало…

Одними из тех, кто реально могли и должны были стать не только звездами мировой сцены, но и указать всем выход из тупика фри-джаза, являлись столь любимые мной музыканты трио Ганелина. И своей личной трагедией считаю тот факт, что трио Ганелина прекратило существование, находясь в зените творческих сил. Как ни печально, музыканты не смогли преодолеть личные разногласия, простить друг другу мелкие обиды… А как трио они значили намного больше, чем сумма составляющих его частей…

- А если бы не внезапная болезнь Сергея Курехина, как бы развивалось его творчество, его личность? Может быть, он указал бы выход из тупика?

- У Сергея был действительно потрясающий дар, но ни в коем случае не талант пианиста или музыканта в группе. Он был гением концепции. Он был концептуалистом. На одной из его записей с американским гитаристом Генри Кайзером даже есть композиция под названием «Концепция концепции». К каждому выступлению, сольно или с группой, ему нужно было придумать новую концепцию. Это он блестяще делал, и по-другому себя не мыслил. Именно этим объясняется его огромный диапазон как музыканта: был пианистом, потом ему надоело, он стал играть рок в «Аквариуме», затем возникла «Поп-механика», потом Сергей снова вернулся к роялю… Даже к каждому сольному выступлению пытался найти новую концепцию. Помню, в Лондоне всех потрясло его выступление, которое началось с того, что Сергей катал по роялю большой апельсин. Публика онемела…

Масштаб его личности мог уже при жизни катапультировать Курехина в звезду мирового уровня. Помню, я организовал ему встречу с художественным руководителем знаменитого Royal Festival Hall Дэвидом Сефтоном. Тот был в восторге от увиденных им двух концертов «Поп-механики» и попросил Курехина стать творческим куратором амбициозного фестиваля Meltdown в 1995 году. Дэвид обещал предоставить для грядущего концерта «Поп-механики» любых знаменитостей, ни больше ни меньше – Брайана Ино, Роберта Уайятта, Мика Джаггера, Эрика Клэптона. В проект вкладывались гигантские средства… Помню, мы пришли на сцену Royal Festival Hall, прикидывая, как здесь будет летать рояль вместе с Курехиным… Воодушевленный Сефтон грозился «пригнать» на «Поп-механику»… танки, лошадей, коров, свиней в любых количествах. Обговорили дату – 5 ноября. Но, по неизвестным мне причинам, Сергей охладел к этому проекту, чем вызвал недоумение и у меня, и у британского продюсера. Мне говорили, что в новой России он увлекся политикой. То ли это была новая концепция, то ли еще что-то?.. Впрочем, я не верю, что такой человек мог погрузиться в политику всерьез. Вообще, у Курехина была такая черта, что он смеялся надо всем. Для него не было ничего святого… Я иногда думаю, что, может быть, это и есть одна из причин, почему он так рано ушел.

- Но доподлинно известно, что у Сергея была внезапно обнаружена редкая болезнь сердца…

- Да, но когда преступаешь черту, то никогда не знаешь, чем это обернется… Чем старше, тем больше я становлюсь набожным, тем больше начинаю понимать: случайностей не бывает – все взаимосвязано.

Мне посчастливилось выпустить немало альбомов Курехина в 80-90-е годы. А в 2008-м на чердаке дома покойного американского музыканта, художника и радиоведущего Боба Линдгрена вдова обнаружила концертные записи Курехина 1988 года, сделанные на любительском магнитофоне, на маленьких бобинах, ужасного качества, с пробелами. Мы со звукорежиссером Гарри Фулчером проделали огромную работу, исключив дефекты, помехи, пробелы, несостыковки. И записи зазвучали так, будто сделаны сегодня. Вышли семь Си-Ди под названием «Absolutely Great!» Слушая их, понимаешь, какая трагедия постигла всю новую русскую музыку, потерявшую такую личность, как Курехин. Другого такого не будет.

- На сегодняшний день самый популярный джазовый музыкант России - Игорь Бутман. Как Вы относитесь к творчеству Бутмана, и к тому, что в отличие от других джазовых звезд, он не боится участвовать в телевизионных шоу, кататься на коньках, фотографировать свой дом, машину?.. То есть ведет образ жизни, не традиционный для корневого джазмена.

- Игоря Бутмана я, конечно, знаю. Он играл еще в составе трио Курехина на одной из первых пластинок. Замечательный музыкант, талантливый человек – что еще сказать. Ну а насчет гламурного, как у вас говорят, попсового, образа жизни, так это его личное дело. Могу только сказать, что на Западе такое не принято среди джазовых музыкантов. Там музыканты, достигшие чего-то, относятся к себе более серьезно. И вообще, хочу вам признаться: в принципе люди, которые занимаются «новой музыкой», гораздо приятнее, чем музыканты, которые играют мейнстрим, берут большие деньги за концерты, записи… К таким не подступиться. С обычными людьми они разговаривать не будут. Полубоги.

- Лео, за тридцать пять лет Вы в России всего в третий раз… Как вам современная Россия, и будь Вы сейчас молоды, уехали бы отсюда?

- Нынешнюю Россию знаю очень поверхностно. Я вижу замечательный город Санкт-Петербург, где красивые девушки, одетые гораздо лучше, чем англичанки. Знаете, английские девушки – это просто катастрофа. Они обладают потрясающим даром – одеться так, чтобы показать самые неприглядные стороны, все изъяны фигуры… Вообще, там считается, что важно быть интересным человеком, а уж одежда – дело последнее. Поэтому, когда я приезжаю в Россию, просто «сворачиваю шею» (улыбается).

- А музыкальный бизнес здесь можно продвигать?

- Ой, не знаю. Наверное, что-то можно делать. Я был в гостях в салоне Play, и владелец этого магазина Олег Грабко – потрясающий человек, эрудированный, деловой. Но я знаю, с каким трудом все ему дается, какие чудовищные препятствия строит все та же таможня. Россия – единственная страна, куда дико трудно доставить музыкальную продукцию, и все из-за коррупции… Я сам постоянно сталкиваюсь с тем, что доставить груз в Россию можно только «экспрессом», а это самая дорогая служба, которая, наверное, в десять раз дороже, чем обычная, стандартная отправка. Почему это происходит? Все уверены, что и тут коррупция – все делается сознательно, кому-то нужны деньги.

Но внешне все у вас отлично. Рестораны приличные, еда вкусная, метро потрясающее! В Лондоне, знаете, сколько стоит проехать две остановки? 2,5 фунта. Умножьте на 50 – сколько это будет? 125 рублей! Представьте себе, две остановки на метро – 125 рублей.

- Но в Англии и зарплаты какие!

- Да, но за эту западную зарплату нужно действительно работать!

Михаил Садчиков, «Фонтанка. ру»
Фото Михаила Садчикова-младшего