«Какой закон? [СВО]* идет!» Как система объяснила Елене, почему не ждать мобилизованного мужа в отпуск

Супруга то ли добровольца, то ли мобилизованного петербуржца Дмитрия ищет способы добиться законного отпуска для своего мужа. Елена не одинока, вместе с ней в приемные государственных деятелей весь март 2023 года стучатся жены других мобилизованных. От прокуроров, депутатов, военкомов они требуют ответа, каким законом можно вернуть мужей с «красной линии». Если не насовсем, то хотя бы в отпуск. Самый честный ответ Елена получила от сотрудницы военкомата. Корреспондент «Фонтанки» Венера Галеева стала свидетелем этого вербального документа эпохи.

Петербуржец Дмитрий получил повестку 10 октября прошлого года. Приглашение явиться в военкомат для уточнения данных пришло на «Госуслуги». Явился. И там военком лично в руки и под подпись вручил ему уже другую повестку, о мобилизации. Дмитрий по профессии повар, но последний год работал курьером на популярном маркетплейсе. 14 октября он уехал в учебку в звании сержанта и попал в мотострелковый полк. Тот самый, в котором служил 47-летний мобилизованный петербуржец Александр Мальцев, посмертно представленный к званию Героя Российской Федерации. Мальцев в одиночку захватил опорный пункт противника 10 марта, а 13-го погиб в бою.

«Насколько я знаю, мобилизовать моего мужа вообще не должны были, — рассказала «Фонтанке» жена Дмитрия Елена. — Ему на тот момент уже было 46 лет, а рядовых мобилизуют, кажется, только до 45 (на госпортале «Объясняем.рф» по этому поводу размещены следующие сведения: «В приоритетном порядке призываются: рядовые и сержанты — до 35 лет; младшие офицеры — до 50 лет; старшие офицеры — до 55 лет. Предельный возраст призыва: для рядового и сержантского состава — до 50 лет; младшие офицеры — до 60 лет; старшие офицеры — до 65 лет». При этом предельный возраст призыва в рамках частичной мобилизации рядовых и сержантов составляет 50 лет. — Прим. ред.). Недели через две меня срочно вызвали в военкомат, там я подписала какую-то бумагу».

Что именно Елена подписала, она не помнила. После этого Дмитрий стал считаться добровольцем. «Может быть, если бы мы сообразили, мы бы смогли его вернуть, — говорит Елена. — Но там уже пошли учения. Очень быстро, буквально в течение двух дней, ему провели единовременную губернаторскую выплату для добровольцев — 300 тысяч рублей. Начали начислять зарплату — 195 тысяч. Сейчас из документов у меня на руках есть только справка из воинской части, что он призван 16 октября».

По словам Елены, изначально ее мужа направляли в тероборону, речи о том, что его могут направить на передовую, «красную линию», не было. Но именно туда Дмитрий и попал в январе. Семья узнала об этом только 5 марта.

«Против них идут вооруженные до зубов наемники, — говорит Елена. — Муж мне давно не звонил. Он и его сослуживцы измождены, они уже два месяца там. Их не меняют, хотя должна, наверное, быть какая-то ротация. Им должны же давать отдых».

Заключал ли Дмитрий контракт, Елена не знала. По ее словам, в учебке муж никаких документов не подписывал.

Елена написала обращение в военную прокуратуру, 7 марта отнесла его на Шпалерную. Она хотела выяснить, в каком статусе и на каких юридических основаниях муж находится на передовой так долго, а еще добиться, чтобы ему дали отпуск. А в идеале — перевели на вторую или третью линию, туда, где поставленные перед ним задачи будут соответствовать уровню его подготовки.

«Я готова бороться за него через суд, — говорит Елена. — Но у меня на руках нет никаких документов, ни контракта, ничего. Только повестка и справка о мобилизации».

Не дождавшись ответа от военной прокуратуры, Елена отправилась в военкомат Адмиралтейского и Кировского района на Рижском проспекте, чтобы выяснить, есть ли в его личном деле копия контракта и что за бумагу она подписывала.

За четверть часа до начала рабочего дня у дверей уже выстроилась очередь. Кто-то пришел с повесткой об уточнении данных, кто-то — на ВВК или получение военного билета. В конец очереди пристроился парень с черным пластиковым мечом. «Тренировочный», — пояснил он полицейскому, передавая снаряд для осмотра.

«Он не подписывал никакой контракт, — категорично сообщила Елене сотрудница военкомата с брошкой-котиком на широкой груди. — Если только в части он сам не заключил контракт, но это — в части. Может, вы доверенность подписывали, которую вам муж в части оформил. У нас документы не остаются. Паспорт и военный билет — у человека. Нет никаких мобилизационных личных дел, только у офицерского состава личные дела. У нас вот папок два ряда, это — мобилизованные. Что у нас может остаться?»

Бумага, которую Елена подписывала осенью прошлого года, действительно оказалась согласием на перечисление единовременной губернаторской выплаты. Фотографировать ее Елене запретили, потому что это «не документ, а филькина грамота с помарками». Никакого контракта в прозрачном файле с копией паспорта Дмитрия в одной из «мобилизационных» папок не оказалось.

«Деньги вам выплатили — и всё, на этом добровольческая функция его закончена, — пояснила сотрудница. — Всё остальное — как все, на одном уровне. Я могу дать вам только справку о мобилизации».

Настойчивость Елены в попытках отыскать подписанные Дмитрием документы облеченную полномочиями женщину неприятно подивила.

— Вы сами ничего не знаете и ни в чем разбираетесь, — повторяла дама с брошкой, не отказываясь при этом помочь любым доступным ей способом. — Если от вас банк по ипотеке какие-то документы требует, дайте мне телефон сотрудника банка, я позвоню ему и всё объясню. Или мой телефон ему передайте.

— А по правилам когда мобилизованному положен отпуск? — уточнила Елена.

— Через полгода с момента мобилизации он может написать рапорт на отпуск, дальше всё зависит от ситуации, от обстановки, от командира войсковой части. Как на работе — вы пишете заявление, а начальник ваш аргументирует производственной необходимостью, — ответила дама из военкомата.

— А в каком законе это прописано?

— Есть возможность — дают отпуск по очереди. Нет возможности — отпуска не дадут. Какой закон? [СВО] идет!

— А как долго они могут находиться на передовой? — настаивала Елена.

— Вечно. Как в войну 41–45-го находились на передовой, не ели, не спали и всё время воевали, — был ответ.

— Их же должны ротировать?

— Откуда вы знаете? Во-первых, это называется дислокация, а не ротация, — начала сердиться сотрудница. — Вы хотите права качать, чтобы было ему хуже? Вот он написал рапорт и может только спрашивать своего начальника: «А когда я могу уйти?» Я вас понимаю прекрасно. Но он не один там в такой ситуации. Читайте устав военнослужащего. А во время [СВО] всё усугубляется.

— Но это же не [СВО], а СВО?

— Это вы мне говорите? Есть главнокомандующий, вот пишите ему и выясняйте, чем отличается СВО. Там [СВО] идет. Просто она не на всей территории Российской Федерации.

— А вернуть человека оттуда можно?

— Если у него есть хронические заболевания. У него прострел? Варикозное расширение? Значит, его должны отправить в госпиталь... Надо было здесь бодаться, брать больничный. А теперь как с [СВО] вернуть человека? Командиру дана дислокация, у него войсковая часть. Если там постоянно артобстрелы, а отступать он не может, что он должен делать? Жены тоже себя ведут так, как будто в детский сад отвели детей. У всех сердце болит. Но командир должен выполнять распоряжения вышестоящих командиров. Он не может сделать исключение для вашего мужа. Все там в равных условиях, — сказала дама с брошкой-котиком. И добавила: — Да не может он ни на что рассчитывать. Только на Господа. Но не настраивайте так себя, в ожидании смерти. Так нельзя.

Источник в ЗВО подтвердил «Фонтанке», что отпуска военнослужащих полностью зависят от командования на местах. А оно в свою очередь — от имеющегося приказа свыше.

«График предоставления отпусков в конкретном подразделении разрабатывается командиром подразделения с учётом стоящих перед подразделением задач, — пояснил собеседник «Фонтанки». — То есть командир должен учитывать не только интересы военнослужащих в части реализации их права на отдых, но и поддержание боеготовности подразделения. Лишить своих подчинённых отпусков командир, конечно же, не имеет права, но, в зависимости от ситуации, может эти отпуска передвигать во времени. Нахождение на передовой де-юре не влияет на очерёдность предоставления отпусков. Но де-факто те, кого вывели с передовой в тыловые районы, обычно получают отпуска в приоритетном порядке. Сроки вывода бойцов с передовой также зависят от поставленных перед подразделением задач».

Справка:

21 февраля Путин в послании Федеральному собранию заявил, что каждый участник СВО раз в полгода должен иметь возможность уйти в отпуск длительностью не менее 14 дней. Срок исполнения данного поручения — 15 апреля. 1 марта премьер РФ Михаил Мишустин поручил оперативно решить все процедурные вопросы, связанные с предоставлением двухнедельного отпуска.

Что же касается увольнения военнослужащих, участвующих в СВО, то основания для этого прописаны в указе президента РФ от 21.09.2022 № 647 об объявлении частичной мобилизации. Таких причин три: состояние здоровья, достижение предельного возраста пребывания на службе или приговор суда по уголовному преступлению. Истечение срока контракта в числе оснований для возвращения военнослужащего домой не предусмотрено.

*Сотрудница военкомата использует другое слово, но мы не можем написать его по закону

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»