«Плутни Скапена» в «Пушкинской школе»: Из жизни отдыхающих

Журналист «Культурной столицы» шел на этот спектакль с формально-ознакомительными целями, вовсе не планируя делиться своими впечатлениями с человечеством. Но впечатления оказались таковы, что промолчать невозможно.

Отталкивало уже название. Из многочисленных пьес Мольера эта по всей Руси великой – самая репертуарная, ибо представляет собой хрестоматийный канон комедии положений. Незамысловатый сюжет про две парочки юных влюбленных, чьему счастью препятствуют деспотичные отцы семейств, а способствует хитроумный слуга Скапен, обсосан многочисленными поточными постановками до косточки. Уж сколько разнообразных Скапенов от Керчи до Вологды кануло в бездну безвестности: молодых и старых, худеньких и толстых, хлопотливых и флегматичных. Шедевров на этой ниве родилось не так много; казалось бы, стоит ли множить? Настораживало и имя постановщика – Андрея Андреева, режиссера немолодого, маститого, с насыщенной и противоречивой биографией. Настороженность, впрочем, родилась не из-за биографии, а как послевкусие от двух предыдущих петербургских спектаклей Андреева: «Тартюфа» в Молодежном театре и «Двойного непостоянства» в «Буффе» – работ, мягко говоря, спорных. Да и в «Пушкинскую школу», студию актеров – учеников Владимира Рецептера, играющую в стенах Дома Кочневой на Фонтанке, ваш покорный слуга давно не захаживал, сохранив о студийцах устаревшее представление как о надежды подающих, но звезд с неба еще не хватающих. Все оказалось неправдой: пьеса заиграла новыми красками, режиссеру Андрееву хочется поклониться в ножки, а артисты «Пушкинской школы» достигли той творческой формы, когда надежды не подают, а оправдывают.

Дистанции между публикой и актерами здесь ровным счетом никакой – все происходит на расстоянии вытянутой руки от импровизированного партера. Стулья для зрителей расставлены вдоль стен гостиной особняка Кочневой, а сама комната обратилась в подобие летней приморской ресторации. Столики, на них бокалы, вокруг суетятся официанты в белоснежной одежде, в уголке уютно пристроился неутомимый пианист (Сергей Патраманский), извлекающий из инструмента знакомые мелодии неаполитанских песен. В воздухе висит ленивая курортная истома. Да и герои спектакля похожи на курортников, слегка обалдевших от моря, вина и солнца. Почтенные отцы семейств Аргант (Григорий Печкысев) и Жеронт (Павел Хазов), пожалуй, никогда не попали бы в такие комические переделки, находись они в своей привычной среде. Но отпуск – дело другое. Суровый насупленный Аргант не расстается с папочкой, что-то все торопится подписать (бизнес – он и в отпуске бизнес) – и если торопится, то надо подписывать: сердить этого Арганта не рекомендуется. Когда в его руках окажется громадный столовый нож, негоциант вдруг просияет лицом и покажет пару-тройку залихватских кунштюков, которые сделали бы честь бандиту с большой дороги. Нагловатый Жеронт своими повадками навязчиво сигнализирует о том же – со мною-де лучше не связываться, себе дороже выйдет, – но он-то на поверку оказывается совершенно безобиден. Хвала артисту Хазову; он чрезвычайно точно играет муки Жеронта, кругом одураченного и даже поколоченного. Друг за другом следуют: изумление – возмущение – потом отупение, но при этом инерционно сохраняется еще привычная важность и чувство собственного достоинства.

Не менее отцов интересны дети. Сын Арганта Октав (Артем Магницкий) – утонченный, слегка жеманный пижон, с большим чувством разглагольствующий и мгновенно ретирующийся, когда требуются не слова, а действия. Сын Жеронта Леандр (Роман Каганович) явно пошел в отца: за нахрапистыми манерами прячется туповатый недотепа. Но пусть вам не покажется, будто «Плутни Скапена» – сатира, клеймящая пороки социальных типов. Нет, тут лишь дружелюбное шаржирование, без желчи и яда, с симпатией к героям и лукавой усмешкой, адресованной зрителю. Кульминации игровая стихия достигает с появлением молодых невест. Гиацинта (Марина Канаева) одета в элегантное черное и пытается изобразить эдакую вамп. Но какая вамп может быть на пляже? Артистке удается высечь максимум комического эффекта из несоответствия героико-драматических претензий своего персонажа обстановке эксцентрической комедии, из контраста меж маской гламурной красавицы и непосредственными реакциями робкой и неопытной девчонки. Особенно уморительной выглядит вынужденная «дружба» Гиацинты со второй невестой – простой, как три копейки, оторвой Зербинеттой (Анна-Магда Обершт), гордо идущей по жизни с открытым декольте. Этой пылающей оптимизмом пышки наша Гиацинта, кажется, просто боится.

Но главный тут, как и подобает, все же Скапен – чрезвычайно удачная актерская работа Дениса Волкова. Он играет выжигу, курортного авантюриста, местного Остапа Бендера, но в ленивой развязности Волкова, в его брутальном шарме удивительным образом соблюдена граница вкуса. Такого хулигана и авантюриста можно беспрепятственно пускать в бомонд, а переквалифицироваться в управдомы он никогда не согласится – уж лучше смерть.

Как всякий хороший спектакль, «Плутни» можно пересказывать бесконечно – и тем самым лишить зрителя радости первооткрывателя. Поэтому умолчим и об очень храбром Сильвестре в исполнении Дениса Французова, и о прилагающемся к действу в качестве дивертисмента концерте «неаполитанской художественной самодеятельности», и о финале. Скажем только, что финал получился грустным, меланхоличным – но так оно в хороших спектаклях бывает часто. Хорошие спектакли нечасты, но судя по «Плутням», у «Пушкинской школы» сегодня достаточно творческих сил для борьбы с дефицитом.

Андрей Пронин,
Фонтанка.ру