ПоделитьсяВ первых числах декабря в столице Дании - Копенгагене - прошла юбилейная, десятая, сессия Балтийского форума развития – самой престижной региональной встречи политической и деловой элиты. Одной из важнейших тем форума стала дискуссия о взаимодействии Запада и Востока, а проще говоря – о том, как жить с Россией.
Форум был открыт в Копенгагенском университете. К слову сказать, когда датский король Христиан Первый в 1479 году подписал указ о его создании, проблем с восточной торговлей не возникало, мало того, именно Дания и лидировала в экономических связях с Великим Новгородом.
В то далекое время главной перевалочной базой был Таллин (на эстонском «Датский город»). Нынешний Таллин, похоже, гордится, что может жить без восточного соседа – и уже сократил зависимость от поставок российского газа до 12%. Шведские же «зеленые» приветствуют данный процесс и даже называют газ, поставляемый из России – «грязной энергией». Однако было бы слишком просто обвинять элиту балтийской экономики и политики в банальном русофобстве – на концерты русских исполнителей они ходят с удовольствием, и гордятся знанием русской классики. Вопрос, скорее, в социальном подходе к перспективам региона.
Этот западный социализм
Для жителей бывшего СССР и стран Восточной Европы слово «социализм» соотносится с убогостью и вечным дефицитом, при наличии довлеющей и далеко не самой умной идеологической машины. Для шведов, финнов, датчан, норвежцев и немцев – это как раз изобилие для самых широких масс, при плюралистичности мнений и всеобщем либерализме.
В России коммунисты если напрямую не поддерживают, то, по крайней мере, нейтрально относятся к акциям скинхедов против представителей сексуальных меньшинств – для скандинавских социалистов и коммунистов это никак невозможно: скинхеды — это прямые политические противники. То же происходит и в Польше – там тоже левые выступают с лозунгами, которые буквально за рекой Одер, в Германии, считались бы ультраправыми.
Не удивительно, что со скандинавских позиций (считая и Финляндию) экономическая модель в Восточной Европе, склонная к «дикому капитализму», вызывает опасения. Поэтому старая Европа стремится развивать два процесса – проводить интеграцию стран Балтии и Польши, вписывая их в скандинавские структуры, чтобы потихоньку изменить подходы к жизни и бизнесу и одновременно создать своего рода фильтр на восточном направлении, чтобы снизить потенциал российского влияния – которое рассматривается как «грубо капиталистическое».
Одна из форм поведения бизнеса, которую скандинавы пытаются привить – это «корпоративная социальная ответственность» (corporate social responsibility — csr).
Идея, возникшая три десятилетия назад, успешно развивается - сегодня примерно треть крупных компаний мира ведут активную социальную политику. Конечно, кризис портит радужные перспективы, но никто от идеи социального воспитания бизнеса отказываться не собирается.
Можно высказать предположение, что будь российский бизнес более «социален» и отношение к кооперации с ним было бы совсем другое. А пока скандинавские СМИ будут публиковать статьи, демонстрирующие, как роскошно живут российские бизнесмены на фоне бедности своих рабочих, – ожидать радикальной смены отношений не приходится.
Однако и «забыть про Россию» не получается. Хотя бы потому, что нужны и ее ресурсы, и ее территория – в самом прямом смысле.
Проблемы роста
Идея замкнуть все энергетические и транспортные потоки внутри балтийской части Евросоюза не нова. И датский премьер Анас Фо Расмусен говорил об этих проектах – это железнодорожная линия Rail Baltica, с европейской шириной колеи, идущая из Берлина через Варшаву и Ригу в Таллин, также автомагистрали от российской границы в Нарве до границы с Германией и энергетические кабели, которые должны привязать Балтию к Центральной и Северной Европе.
Однако проблем, как говорится, «выше крыши». Например, в Восточной и Северной Европе работают три энергосистемы: - Nordel, охватывающая Финляндию со Скандинавией, центральноевропейская UCTE и объединенная сеть стран Балтии и России IPS/UPS. У каждой сети свои стандарты, и пока дело ограничилось экспериментами Эстонии со Швецией и Литвы с Польшей. Но говорить о «Балтийском энергетическом кольце» совершенно преждевременно.
Те же проблемы и с железнодорожным сообщением. Пока совершенно не ясно, кто готов выделить средства на строительство новых веток. При этом становится заметна разница интересов – если Литва, Польша были бы заинтересованы в развитии таких сетей, то Финляндия – категорически нет.
Сейчас из-за размеров колеи финские порты фактически являются продолжением российского Транссиба. В Финляндии десятки тысяч человек живут на обслуживании этого международного транзита. Все железнодорожные проекты, сопрягающие российскую колею и европейскую, финнам объективно не выгодны. Помешать они не могут, но вполне могут не поддерживать. И тут открываются перспективы для местного, регионального сотрудничества, потому что Северо-Западный регион России имеет множество общих экономических интересов с финскими соседями в этой области - перед лицом «южной транспортной угрозы».
Российский шанс
Балтийское экономическое кольцо, с точки зрения североевропейских экономических элит, было бы исключительно удачной идеей, которая бы позволила не только решить вопросы внутреннего развития, но и отношений с соседями – в первую очередь Россией и Белоруссией. Литва, кстати, выступает ходатаем белорусов в ЕС, считая, что ослабление ограничений для этой страны будет способствовать ее постепенному дрейфу в сторону Европы. Россия бы в таком случае осталась с малюсеньким выходом к Балтийскому морю, и можно было бы вести переговоры, уже не боясь российского газового диктата.
Эта проблема – взаимное недоверие и склонность к жестким заявлениям - по-прежнему отравляет российско-европейские взаимоотношения. Европейцам кажется, что Россия стоит на позициях классического капиталистического продавца, этакого «Акулы Додсона» из знаменитого рассказа О.Генри, который требует от делового партнера заплатить по разорительной для последнего цене... «...пусть платит один восемьдесят пять! Боливару не снести двоих...».
Северная Европа считает торговлю природными ресурсами формой бизнеса, имеющего особое социальное значение, к которому простые рыночные механизмы не приемлемы. Именно поэтому ЕС хотел бы получить гарантии предсказуемого и надежного импорта энергоресурсов из России, а представитель российской делегации на форуме Игорь Юргенс возражал, требуя решения о стабильных покупках ресурсов без каких-либо политических и иных условий.
Нетрудно почувствовать, что даже экономические взаимоотношения между Россией и остальными странами Балтийского региона носят зачастую какой-то дерганый характер. Стоит вспомнить недавнее публичное заявление российского премьера Владимира Путина о замораживании пошлин на экспорт круглого леса на год. В Финляндии эта новость вызвала полнейшее недоумение – ну и что? Год – это много для спекулянта лесом, но для производителя бумаги – это мизерный срок.
Финские предприятия строят планы, оперируя десятилетиями. Именно поэтому финские заводы на российской границе закрываются и переносятся на берег моря, где будут работать на дешевой и высококачественной импортной целлюлозе из Южной Африки и Латинской Америки. Год отсрочки ничего в этих планах не меняет. Мало того, это удар по финским торговцам деловой древесиной, ибо введение пошлин Россией сделало бы выгодным продажу пиломатериалов из Финляндии в тот же Китай.
Именно поэтому в Копенгагене говорили о том, как понять российские действия, как наладить взаимодействие и, в конце концов, замкнуть балтийское экономическое кольцо. Следующий саммит пройдет в Стокгольме, через год.
Константин Ранкс
Хельсинки
