Бумага с подвохом

Ведущий юрист консалтинговой группы «ФУКАУ» Владимир Растегаев рассказывает, как с помощью простого векселя банк может в два раза увеличить сумму своего требования к должнику в процедуре банкротства.

Мы тут много говорим о субординации требований и прочих модных трендах процедуры банкротства, а между тем, в мае 2020 года Верховным судом был создан весьма интересный прецедент, касающийся включения в реестр кредиторов вексельного долга, причем по векселю, предоставленному банку в обеспечение выданного кредита.

Создалась следующая ситуация. Был должник, был банк «Открытие», замененный затем на банк «Траст» в порядке правопреемства. И было еще некое третье лицо, которое предоставило должнику в качестве займа денежные средства — порядка 800 миллионов рублей.

В определенный момент все эти займы были конвертированы в вексельные обязательства: должник выпустил векселя на эту сумму и передал их зарубежной компании. А та в свою очередь передала их в залог банку — в обеспечение исполнения обязательств должником по банковскому кредиту.

В дальнейшем должник обанкротился, открылся реестр требований кредиторов… в который банк сначала заявил свое требование по кредиту, а потом и требование, вытекающее из этих векселей. Иностранная компания одновременно обратилась в реестр с требованием о включении ее долга, потому что фактически собственником векселей была она, а банку они были даны только в обеспечение. Возникла конкуренция требований, спор прошел три инстанции, и Верховный суд принял следующее решение.

Банк был включен в реестр и на сумму кредита, и на сумму вексельного долга. Но компании во включении отказано не было. Как отметил ВС, данное соглашение залога векселей является не залогом в классическом понимании, а неким соглашением о субординации: то есть, фактически компания, которая заключала договор залога с банком, должна субординироваться своим требованием с банком, но не должна это делать с другими кредиторами.

Механизм такой. Банк включается в реестр по обоим требованиям и получает деньги и по кредиту, и по векселю. А в тот момент, когда совокупный размер этих денег перекрывает сумму кредитного требования банка, банк уступает свое место в реестре компании-векселедержателю. И тот после этого может получать деньги, голосовать на собраниях кредиторов и так далее.

Хочу отметить, что до этого судебного акта такие попытки включить в реестр требование, основанное на обеспечительных векселях, заканчивались по-разному. На Урале некоторое время назад такие требования отклонялись всегда: дескать, банк не может включиться в реестр на сумму, большую, чем требование по кредиту. Соответственно, он голосует за управляющего и осуществляет прочие свои права кредитора, только исходя из своих собственных требований.

Между тем, теперь такие вексельные обязательства могут включаться банком как свои, и он может благодаря им даже получить контроль над собранием кредиторов. Верховный суд этому аспекту не уделяет внимания в своем акте, но, поскольку он упомянул, что это не классическое залоговое обеспечение, а вид субординации, то выходит, что банк голосует двумя этими требованиями, как незалоговый кредитор.

В связи с такой конструкцией возникает ряд вопросов. Первый заключается в том, что банк, который располагает залогом этих вексельных требований, может не предъявить их ко включению в реестр. Были случаи, когда векселедержатели обращались в суд со своими вексельными требованиями, мотивируя это тем, что банк не подал их сам в течение двухмесячного срока подачи. И он сказал суду: если вы меня сейчас не включите в реестр, то эти долги в принципе уйдут, и банк как залогодержатель этих векселей, действует недобросовестно. Таким залогодателям во включении отказывают.

С точки зрения теории права и законодательства это логично. Потому что положение о простом переводном векселе прямо предусматривает, что, если векселя переданы в залог, то распоряжаться им имеет право именно залоговый кредитор. Но в данном случае очевидно, что, если банк эти требования не подаст, и суд их в реестр не включит, то они просто пропадут.

Таким образом, в принципе если банк такие требования в реестр не подает, потенциально можно в адрес банка подать иск об убытках: раз кредитная организация своим волеизъявлением лишила кредитора возможности включиться в реестр даже после того как будет погашено ее требование, она должна нести ответственность за такое решение. Однако доказывание по такому иску будет осложнено, потому что нужно будет доказать размер этих убытков.

Второй вопрос касается того, что любая ситуация, в которой фигурируют векселя, может быть очень токсичной в принципе. При рассмотрении требований в процедурах банкротства абстрактность векселя очень сильно в последнее время подорвана. Фактически в большинстве случаев суды смотрят на вексель не просто как на некую бумагу, а смотрят на те отношения, которые лежат внутри векселя — несмотря на то, что ГК РФ и сама теория права говорит, что вексельное обязательство абстрактно и не зависит от предыдущих отношений. То есть на данный момент в банкротстве это практически не действует.

Доказательство тому — судебный акт по делу о банкротстве общества «Грама» от 16 июля 2020 года. Там кредитор предъявил в реестр долг по векселям, дело дошло до Верховного суда, который отказал во включении в реестр данной задолженности. ВС усомнился в самой истории появления этих векселей, потому что сама вексельная сделка была заключена в форме договора купли-продажи этих бумаг, хотя суд пришел к выводу, что это сделка по выдаче векселя, просто необычно оформленная. И суд счел эту сделку токсичной, потому что там сначала были совершены несколько десятков платежей, а затем по ним была произведена замена назначения «в связи с ошибкой» — и эти платежи были зачтены как предоставление денежных средств под выдачу этого векселя. И ВС пишет дословно следующее: «Семь разных юридических лиц не могли в один и тот же период времени совершить 66 раз одну и ту же ошибку при изготовлении платежных поручений на общую сумму свыше 800 миллионов рублей, что в свою очередь не позволяет принять эти платежные поручения в качестве свидетельств реальности сделки».

В качестве вишенки на тортике предъявитель векселей предъявил индоссаменты их на себя, подписанные директорами этих семи разных юридических лиц — на момент подписания уже ликвидированных. Таким образом, мы видим, что суд все чаще смотрит внутрь векселя, в те отношения, которые его породили. И в связи с этим возникает интересный вопрос: вексельное требование, которое передано в залог, подлежит ли субординации при предъявлении его банком? Потому что, если бы его предъявил сам векселедатель, оно бы было субординировано как заем на развитие бизнеса или предоставленный акционером для преодоления имущественного кризиса компании. На мой взгляд, ответ на этот вопрос должен быть положительным. Потому что уже на уровне ВС существует позиция, что в принципе не должно быть способов повышения очередности требований, которые подлежат субординации. И хотя эта позиция, выраженная в форме обзора, касалась уступки права токсичного требования, в данном случае она тоже может быть применена.

Все правовые дискуссии и анонсы будущих событий — здесь.