Предвыборная стратегия на снижение явки эффективна при условии массового соучастия избирателей. И эффективна вдвойне, если часть избирателей добровольно призывает сограждан «не играть в лохотрон». На выборах в Госдуму 2016 года произошло именно так: власть удачно сыграла на понижение, и главными пропагандистами этой игры оказались отнюдь не ольгинские тролли.
Тот, кто следит за российскими выборами, еще с начала 90-х может заметить любопытную особенность. Едва ли не с первых избирательных кампаний граждан звали голосовать. И с плакатов, и с телеэкранов, и со страниц газет. Когда весной 1990 года проходили довыборы в Ленсовет – баллотировался Анатолий Собчак, к вечеру возникла опасность, что явки не хватит для признания выборов состоявшимися. Группа поддержки Анатолия Александровича пошла в студенческие общаги, оторвала молодежь от вечерних развлечений и убедила прогуляться на ближайший участок. Если же голосовала вся Россия и во вторую половину воскресного дня к урнам приходила лишь треть граждан, популярные артисты просили зрителей в прямом эфире временно оторваться от ящика и вернуться к нему после избирательного участка.
Двадцать лет назад единоборство Ельцина с Зюгановым шло под лозунгом «голосуй, а то проиграешь». Не уточнялось, за кого – чем больше народу придет на участок, тем больше шансов, что выберут сердцем.
С годами политический энтузиазм 90-х ушел. То ли благодаря консультантам из стран, где выборы не только право, но и профессия, то ли опыту отечественных технологов, стало ясно: высокая явка хороша не всегда. Появился шутливый лозунг «спрячь бабушкин паспорт – спаси Украину (Россию)».
Кремль с середины нулевых сообразил, что поднимать явку не нужно, отменил процентный барьер и отказался от мобилизационных кампаний. Впрочем, совсем уж подмораживать и усушать явку власть не стала. Официальные уведомления в почтовых ящиках по-прежнему звали на избирательные участки, а «Молодая гвардия» в регионах, правда, по собственной инициативе, убеждала земляков, что «идиотом» в Древней Греции называли человека, который не ходит на выборы.
В нынешнем сентябре низкая явка была априори в пользу «Единой России». Во-первых, белый медведь имел надежный ядерный электорат в каждом регионе – административных работников, немалую часть бюджетников и тех пенсионеров, что всегда за власть. Во-вторых, регионы, где по традиции явка высока, а результат упомянутой партии предсказуем без экзитполов. К тому же низкая явка повышает действенность административных приемов и прямого жульничества, от курсантских голосований до карусели.
В этих условиях увеличение явки, особенно в крупных городах, пошло бы на пользу партиям либерально-оппозиционным. Значит, и их сторонники также были заинтересованы, чтобы привести на участки как можно больше знакомых и родных. Однако еще с июля в Интернете, в первую очередь на Фейсбуке, началась кампания под неофициальным девизом «в лохотроне не участвую».
Любая ошибка имеет своё объяснение. Были памятны протестные надежды декабря 2011 года и разочарование последующих месяцев. Оппозиция тоже приложила немало усилий, чтобы потерять старых и отпугнуть новых сторонников. В одной партии запомнился персонаж, который либералы звали «фашистом», а националисты – «Гапоном» и «провокатором из органов». Другая партия настойчиво твердила «Крымненаш», что диссонировало с задачей понравиться если не большинству избирателей, то хотя бы значительной части меньшинства.
Оппозиция ошиблась. Но по итогам выборов была наказана не только она, а вся российская политика. Например, Дмитрию Гудкову не хватило пяти процентов голосов для победы над Геннадием Онищенко.
Была бы польза от того, что Гудков прошел бы в Госдуму или «Яблоко» смогло создать самую скромную фракцию? Активисты партии диванного протеста заявляют, что участие в нынешней Думе – участие в клоунаде. Но Шлосберг или тот же Гудков в клоунадах участвовать бы не стали. Когда в лагерь активистов, протестующих против вырубки парка, приезжает депутат Федерального собрания, это все же не член местного самоуправления, у него мандат иного веса. Да и в самой Думе образовался бы островок интеллектуальной альтернативы. Такие островки, в случае крутых поворотов истории, могут превратиться в континент. Теперь же в Думе нет даже «яблочного» семечка.
Есть люди, безусловно, либеральных взглядов, которым такая картина нравится. Они утверждают, что такое «неголосование» – более надежный кукиш в кармане Кремлю, чем «голосование». Приводят явку по Москве и Питеру, явку по Чечне и утверждают, что «Кремль с размаху садится в лужу, когда происходят такие вот «упсы».
Такого рода упс напоминает идею моей бабушки, дореволюционной гимназистки, предложившей в 1992 году протест против освобожденных цен. «А давайте пойдем в магазин, посмотрим на цены, ничего не купим и дружно рассмеемся». План подкупал интеллигентностью. Но надежда, что дирекция магазина устыдится этого смеха и вернет цены хотя бы к горбачёвским временам, была наивной.
Точно так же и вера в то, что Кремль сравнит явку в Питере с явкой в Грозном, почувствует себя севшим в лужу и ужаснется, полна пенсионерской наивности. Про кукиш в кармане знает только его автор, иногда его ближний круг. Кремль, если узнает, то переживет. И лишний раз убедится в своей правоте. Циники от власти, в отличие от циников оппозиционных, на выборы пойдут. Точнее, обеспечат явку необходимого им минимума. И будут искренне рады, если оппоненты в Москве и Питере подарят им массу неиспользованных бюллетеней. Некоторые из них можно заполнить и опустить, для корректировки итогового протокола.
Летом этого года было двадцатилетие кампании, у которой кроме лозунга «голосуй, а то проиграешь», был и другой: «выбирай сердцем». Сентябрь 2016 года имеет право войти в политическую историю России как год, когда немалая часть избирателей предпочла проголосовать «пятой точкой». Если кто-то и хотел спрятать бабушкин паспорт, то в этот день случайно спрятал свой собственный.
