Агентство журналистских расследований нашло неизвестную переписку Льва Троцкого.Во вторник, 17 апреля в 15.00 она будет передана Музею политической истории России.Письма Льва Троцкого и его сына Льва Седова передаст руководству Музея директор Агентства журналистских расследований Андрей Константинов.
Во вторник, 17 апреля в 15.00 Музею политической истории России будет передана неизвестная переписка Льва Троцкого, которая недавно была обнаружена сотрудниками Агентства журналистских расследований.
Письма Льва Троцкого и его сына Льва Седова передаст руководству Музея директор Агентства журналистских расследований Андрей Константинов.
Мероприятие состоится 17 апреля в 15.00 в филиале Музея политической истории по адресу: Адмиралтейский проспект, 6.
Телефон для справок: 110-46-23.
Письма Троцкого продолжают приходить
Агентство журналистских расследований нашло неизвестную переписку Льва Троцкого
Неизвестные письма Льва Троцкого на днях будут переданы Агентством журналистских расследований Музею политической истории России. История появления этих писем загадочна и интересна.
Недавно сотрудник Агентства журналистских расследований по служебным делам оказался в одной из петербургских коммуналок. Там - совершенно случайно - он познакомился с очень немолодым человеком, представившимся Василием Михайловичем. Комната Василия Михайловича изобиловала вещами, свидетельствующими о бывшей принадлежности их владельца к органам правопорядка или спецслужбам. Впрочем, Василий Михайлович и не скрывал, что воевал, был ранен, служил в войсках НКВД, затем работал в КГБ. Но все попытки разговорить бывшего сотрудника спецслужб встречали сопротивление - ничего, мол, интересного рассказать не могу. В очередную встречу Василий Михайлович сказал, что у него есть кое-что, могущее заинтересовать агентство, и передал нашему сотруднику пакет со штампом «Центральный Исполнительный Комитет Союза С.С.Р.». В пакете находились письма Льва Троцкого и его сына Льва Седова. К пакету прилагалась записка с грифом «Совершенно секретно. Лично»:
«Тов. Ягоде Г. Г.
При разборе личного архива б. секретаря ЦИК СССР ЕНУКИДЗЕ А.С. - зав. секретной частью Секретариата Президиума ЦИК Союза CСP т. Обуховым был обнаружен пакет, запечатанный личной печатью Енукидзе с надписью личного секретаря Минервиной: "Авель Сафронович просил хранить в запечатанном виде в секретной части" от 8.V-ЗЗ г. и второй: "Материал прислан из Швеции от Бекзадьяна для сведения А.С.».
Пакет вскрыт 26.VI-35 г. Секретарем ЦИК Союза ССР тов. Акуловым и обнаружен материал, который по сопроводительному письму за подписью Бекзадьяна касается связей некоего, находившегося 3-4 года на лечении в туберкулезном санатории в Норвегии Куроедова П.С. б. шифровальщика Полпредства в Осло, впоследствии умершего, с Троцким и его сыном Седовым.
По распоряжению Секретаря ЦИК Союза ССР эта переписка в количестве 75 письменных, частью отпечатанных на машинке, листов направляется на ваше распоряжение.
Копия акта направлена в ЦК ВКП(б) тов. Ежову Н.И.
Зав. Секретариатом Президиума ЦИК Cоюза СССР Н.Козлов 26 июня 1935 г.»
* * *
Первый вопрос, который интересовал сотрудников АЖУР, не являются ли полученные от Василия Михайловича документы фальшивкой. Однако специалисты, к которым мы обратились для экспертизы писем, подтвердили их подлинность. Второй вопрос: каким образом письма Троцкого, датированные началом 1930-х годов, оказались в петербургской коммуналке? Василий Михайлович, к которому мы обратились за разъяснениями, скупо сообщил, что в конце пятидесятых - во время массовой реабилитации осужденных по политическим статьям - ему поступило указание уничтожить ряд секретных документов. Указание это Василий Михайлович исполнил лишь частично - письма Троцкого он решил сохранить для истории.
Правда, рассказ бывшего сотрудника НКВД не объяснял, почему письма Троцкого оказались у секретаря ЦИК Енукидзе, зачем он хранил их в запечатанном конверте, и как затем этот конверт оказался в Ленинграде...
* * *
Господин Pierre Koroedoff умер в норвежском госпитале Rikshospitalet в Осло. Когда он скончался, советское полпредство потребовало переслать оставшиеся после смерти советского гражданина бумаги и вещи. Часть найденных бумаг была отправлена в Москву, и секретарь ЦИК Авель Енукидзе приказал своему личному секретарю хранить их в запечатанном виде в «секретной части». Так секретарь Минервина и поступила. Однако весной 1935-го Авель Софронович лишился своих должностей, и в июне заведующий секретариатом президиума ЦИК Николай Козлов отправил Генриху Ягоде сообщение о том, что в архиве Енукидзе найден запечатанный пакет. 75 листов, содержащихся в данном пакете, позволяли установить, что некий Петр Сергеевич Куроедов, бывший шифровальщик советского посольства в Осло, состоял в связи с Львом Троцким и его старшим сыном Львом Седовым.
Енукидзе получил документы от А. Бекзадьяна из Швеции. Скорее всего, Бекзадьян не был сотрудником ГПУ, так как, во-первых, в противном случае переслал бы документы «по инстанции», а во-вторых, характер его сопроводительной записки демонстрирует не самую лучшую осведомленность Бекзадьяна в вопросах, касающихся сталинского политического сыска. Скорее всего, он - сотрудник советского представительства в Швеции и личный знакомый Енукидзе, так как в противном случае непонятно, как могли столь важные документы оказаться у Авеля Софроновича Енукидзе. Впрочем, возможно, Енукидзе получил эти документы как председатель партийной контрольной комиссии.
Сведения, сообщаемые Бекзадьяном о Куроедове, крайне скудны: бывший шифровальщик, из СССР последний раз выехал в 1928-29 годах, последние 3-4 года находился в санатории для больных туберкулезом. Большая часть сопроводительной записки - анализ обнаруженных писем.
Позволим себе проигнорировать данную часть записки Бекзадьяна, тем более что корреспондент Енукидзе, явно встревоженный обнаружившимся «предательством», склонен преуменьшать полезность связи с Куроедовым для Троцкого. Насколько можно судить из имеющихся в нашем распоряжении документов, переписка Троцкого и Седова с Куроедовым продолжалась с 20 апреля 1929 года (первое письмо Куроедова, судя по тексту ответа Седова) до 10 мая 1932 года (последнее письмо Троцкого, которое, скорее всего, либо не застало адресата в живых, либо дошло до него в момент агонии). Куроедов не оставлял черновиков своих писем, поэтому об их содержании можно догадываться только по ответам Троцкого и Седова. От внимания Бекзадьяна ускользнул тот факт, что покойный шифровальщик переписывался не только с русскими вождями левой оппозиции. В том же архиве находится письмо Куроедову от Альфреда Росмера - бывшего анархо-синдикалиста, одного из основателей ФКП, затем - лидера французской левой оппозиции. Росмер пишет Куроедову об издававшейся им газете французских троцкистов «Verite» и о перспективах связи с Норвегией. Трудно судить, вступил ли Куроедов в переписку с Росмером самостоятельно или под влиянием Троцкого и Седова. Не исключено, что сам Куроедов Росмеру не писал, а письмо Росмера - результат просьбы Седова. Важно, что Росмер на конверте указывает фамилию Куроедова, в то время как Троцкий и Седов до начала 1930 года, вероятно, не знали, с кем конкретно имеют дело («по письму никак не могу догадаться о вас» - первое письмо Троцкого от 30 апреля 1929 года).
* * *
Троцкий с начала марта 1929-го обосновался в Турции - в Принкипо, на Принцевых островах. Семья Троцкого (он сам, его жена Наталья и старший сын Лев) была выслана по распоряжению Сталина в Турцию из Алма-Аты, где Троцкий около года находился в ссылке. Вождь левой оппозиции тщетно настаивал на любой другой стране, опасаясь, что Сталин вступил в сговор с турецким диктатором Кемалем и тот либо сгноит его в тюрьме, либо отдаст на расправу белым эмигрантам в Константинополе. Однако Кемаль оказался верным законам гостеприимства: Троцкий получил гарантии безопасности и смог поселиться в заброшенной вилле в Бийюк Ада на Принцевых островах. Пытаясь получить визы в различные европейские страны (итогом этих попыток станет статья «Демократический урок, которого я не получил», отправленная Куроедову и в переработанном виде вошедшая в автобиографию «Моя жизнь»), Троцкий лихорадочно занялся издательской деятельностью и сплочением сторонников. В числе первых к нему на остров приехала супружеская пара Молинье. Раймон, преуспевающий предприниматель, человек с бешеной энергией и грандиозными планами, затем стал одним из лидеров французского троцкизма. Жанна Молинье, на чье имя Троцкий и Седов в первых письмах просят Куроедова пересылать корреспонденцию в Принкипо, через два года ушла от мужа к Льву Седову и уехала с ним в Берлин. Троцкий был категорически против этого брака, не желая по личным причинам ссориться с Молинье.
Судя по всему, первоначально Куроедов обратился к Троцкому через главу оппозиционной немецкой коммунистической группы «Ленинбунд» Гуго Урбанса и старую итальянскую коммунистку, хорошо знавшую и Ленина, и Троцкого по дореволюционной эмиграции, Анжелику Балабанову.
Сам Куроедов, судя по конвертам, в начале переписки по конспиративным соображениям предпочитал получать корреспонденцию через редакцию официальной газеты норвежских социал-демократов. Через несколько месяцев, вероятно, удостоверившись, что слежка за ним отсутствует, Петр Сергеевич открыл адресатам свое настоящее имя.
Всего в оказавшемся в распоряжении нашего агентства архиве содержится тринадцать писем Льва Седова и девять - Троцкого, не считая сопроводительных записок к различным статьям Льва Давидовича. Письма Троцкого - машинописные, часто представляют собой копии, но на каждом - его собственноручные автографы. Письма Седова, за редким исключением, написаны от руки. Машинописные тексты Седова относятся к периоду его постоянного пребывания на Принкипо и, скорее всего, отпечатаны на той же машинке, что и письма отца. Документы напечатаны на папиросной бумаге - из соображений конспирации при перевозке в СССР.
В первых письмах Троцкого и Седова Куроедову - набор вопросов: может ли Куроедов помочь связями с Россией, материалами по истории революции (архив Троцкого остался в Алма-Ате) и т.д. Куроедов помог чем смог: в следующих письмах Троцкий благодарит его за неизвестное ему письмо Ленина, перевод парламентских дебатов о выдаче ему визы в Норвегию. Далее выражается надежда на получение визы в Данию (Англия уже отказала). Осенью 1929 года Куроедов пробует разместить выдержки из книги Троцкого «Моя жизнь» в «рождественском журнале» в Осло. В начале 1930-го Седов обсуждает с Куроедовым возможность поездки Троцкого в Норвегию с лекциями. Характерно, что уже тогда крайне болезненными оказываются вопросы материального плана: Лев-младший спрашивает, нельзя ли будет провести в Скандинавии платные лекции, чтобы оплатить поездку с Троцким хотя бы двоих охранников. В течение года постоянно поднимается тема возможного приезда Куроедова в Турцию. В июне Седов просит использовать связи Куроедова для информации о проходившем в Москве «съезде» - имеется в виду XVI съезд партии, на котором были добиты «правые».
Весной 1931 года переписку берет в свои руки Троцкий: Седов с Жанной Молинье перебирается в Берлин. У Льва Давидовича много новостей - в основном, печальных. На вилле случился пожар - предположительно, поджог. Архив уцелел, но библиотека сгорела. Троцкий дает новый адрес - в Кадикее. Тогда же он возвращается к вопросу о статусе самого Куроедова.
Еще в своем втором письме Троцкий пишет: «Хорошо, если б вам удалось продержаться...» Вероятно, речь идет не столько о работе Куроедова за границей (Троцкому уже известно, что его адресат болен), а о его возможности поддерживать прежний круг общения, не вызывая подозрений у ГПУ.
Тут необходимо добавить одну примечательную особенность: шифровальщики советских посольств имели дело с секретной документацией и поэтому чаще всего сами являлись сотрудниками «органов». Среди советских разведчиков конца 1920-х и даже 1930-х годов было немало людей, симпатизировавших троцкизму и лично Троцкому - это было связано как с их общим высоким интеллектуальным уровнем и осведомленностью об истинном положении дел, так и с революционным стажем. Некоторые из них открыто перешли на сторону левой оппозиции и погибли от рук агентов ГПУ - Игнатий Райсс, Вальтер Кривицкий. Нужно ли исключать, что Куроедов также был в какой-то степени причастен к разведке? Нет. Возможно, этим объясняется его первоначальная неуязвимость. Но уже в апреле 1931 года Троцкий пишет о «недоразумении некоего лица с некоей инстанцией». Не придется ли лицу превратиться в невозвращенца? - спрашивает Троцкий. Подобные вопросы задаются на протяжении всей весны, но к лету, вероятно, ситуация исправляется. Куроедову, возможно, удалось усыпить бдительность бывших сослуживцев.
Седов настойчиво предлагает Куроедову перебраться в Берлин и помогать ему в издании «Бюллетеня оппозиции». Одновременно в который раз обсуждается возможный тур Троцкого по Швеции и Дании. 10 мая 1932 года Троцкий обращается к Куроедову с встревоженным письмом: он узнал, что тот заболел воспалением легких. Обсуждает сообщенные Куроедовым новости о норвежских левых, оптимистично говорит, что международная левая оппозиция все-таки прокладывает себе дорогу... На этом - все. Дальше - только удивление Бекзадьяна, обнаружившего переписку в вещах покойного.
* * *
Разумеется, нельзя исключать, что Куроедов выполнял задание ГПУ. Да может, и не умирал он вовсе? Или не было его вовсе, и Куроедов - просто псевдоним?
Хотя на все эти вопросы еще нет ответов, нам кажется, что Петр Сергеевич Куроедов все же существовал на самом деле. Если это так, то, скорее всего, Куроедов в 1920-х принадлежал к левой оппозиции. И прикованный к больничной койке, Куроедов пытался помочь изгнанному из СССР Троцкому всеми силами... В 1930 году в СССР был расстрелян Яков Блюмкин - за одну-единственную встречу с Троцким и за принятие от него письма в Союз. Но Куроедова это известие не остановило.
* * *
Судьба большинства людей, фамилии которых упоминаются в рассматриваемых документах, была трагична. Страшный конец Троцкого хорошо известен: в 1935 году Троцкий все-таки приехал в Норвегию, а в 1936-м отправился в свое последнее путешествие - в Мексику.
Лев Седов в конце 1930-х погиб в Париже при неясных обстоятельствах, но, вероятно, не без участия ГПУ. Дочь Троцкого покончила с собой в январе 1933-го в Берлине. Енукидзе и Ягоду расстреляли. Ягоду - чуть раньше. Енукидзе, неизвестно зачем хранившего переписку Куроедова, - позже.
Ян ТРАВИНСКИЙ
Людмила Михайлова, директор Музея политической истории России:
- Музей политической истории России, филиалом которого является наш музей, был создан в 1919 году как Музей Октябрьской революции, и среди тех, кто создавал его, был Лев Троцкий. В музее были его документы, автографы. Но в 30-е годы многие вещи пропали: что-то отобрали в архивы, что-то сожгли. Поэтому те документы, которые нашли журналисты и теперь передают музею - бесценный дар. В фондах музея впервые появляется рукопись Льва Седова. Такие документы для нас весьма дороги. Троцкий сегодня - очень популярная фигура, многие посетители задают вопросы о нем, и то, что у нас появляется хотя бы машинописный текст, но с автографом Троцкого, бесспорно, просто великий дар для нашего музея. Но с этими документами надо еще много работать - изучить их архивную историю, выяснить, как они попали в наш город. Они были у Енукидзе, у Ягоды... Как они оказались в Ленинграде-Петербурге?
