Старушку за хлеб толкнули в «Пятерочке», или она сама упала. Главное - засунуть в камеру тех, кто был рядом. Следком свирепствует, нам угождает. А бабуля – вне ненависти. Но не до нее.
Чем проще безобразие, тем сильнее гул зрителей. Как только 19 апреля в магазине «Пятерочка», что в Приморском районе, 89-летняя Нина Ефимовна упала, так все ассоциативные пазлы и сошлись. Разумеется, благодаря журналистам и через их новостные заголовки.
89 лет – ветеран войны. 89 лет – ничтожная пенсия. Охранник ее заподозрил в краже батона – то есть попрекнул куском хлеба блокадницу. Бабулю догнали, толкнули или не толкнули, – она упала, и ее кости не выдержали. Этого достаточно, чтобы, сидя перед телевизором или компьютером, крикнуть: распни! Охи материализуются и толкают власть к низкому старту. Бонусом идет имя охранника – Икромджон из Ташкента. И то, что рядом оказалась замдиректора магазина – читай торговка, что по вечерам сундучит просроченную колбасу себе в холодильник.
При таком пасьянсе недалеко и до остервенения – порвать лошадьми. Но мы не звери, да и лошадей нет.
Между обществом и событием стоит арбитр. Следственный комитет называется. Но так уж вышло, что в комитете работают люди, а их начальники не только человеки, но и внимательные читатели. Это Петербургу – новость, а им – общественный резонанс. Они должны нас утихомирить: прибыть, разобрать, ликвидировать.
Мы должны цыкнуть: мол, «то-то», и переключить экран на сериал.
И уже не важно, по большому счету, как было. Это как если ты стоишь посреди площади, кричишь-доказываешь, а метров за тридцать тебя и не слышно. А там далеко мужики друг друга переспрашивают: «Чего говорит-то? Голову рубить когда будут?» Попробуй выйди и процессуальным языком набери: надо провести проверку, опросить… Ладони разгонят сетевой смог, и до тебя донесется: «Вот сволочь, видно, там и харчуется». Следственному комитету это не надо.
Они чашку кофе выпили, подняли теорию (как надо сумки проверять в магазинах), да возбудили "самоуправство", повлекшее... черт знает что. И, конечно, Икромджона – в камеру. И без сантиментов 27-летнюю девку Машу туда же. Исключительно, кстати, но все же: у нее есть дети?
Еще посмотрим, как поведет себя судья на аресте. Ведь понятно, что мигрант может скрыться, а замдиректора оказывать воздействие на свидетелей.
Судья понимает, что не за что арестовывать. Но и ему это не надо.
Случилось действительно дрянное.
Но мы же не спрашиваем собственников могущественной ретейл-групп Х5, отчего они молчат. Выйди, признай сразу и все, не зависимо от того, как было, деньги в руки – и по врачам. И с переломом шейки бедра (столь противной, когда тебе под 100 лет) как-нибудь уж справились бы. И на лекарства, и на подарки к 9 Мая хватило бы.
И тут не до бабки...
А вот сама Нина Ефимовна – другая. Она журналистам ответила, что не помнит, как ее толкали, и расправы в интервью не требовала. Потому что у рожденной в 1927 году горя было – до краев. А у тех, у кого скулы даром ходят, тоже было. Например, утюг на ногу упал позавчера.
И им становится лучше не от того, как у Нины Ефимовны кости срастаются, а от того, как на других кандалы звенят.
Хотел написать: сталинская история, но она же – библейская.
Евгений Вышенков, "Фонтанка.ру"
