Крупнейшее государственное РИА «Новости» ликвидировано. Его заменит МИА «Россия сегодня». Тут-то, согласно официальным комментариям, мы начнем нести нашу миролюбивую политику за рубеж. А возглавит это известный категорической риторикой ведущий телеканала «Россия 1» Дмитрий Киселев. Когда-то в СССР полковники тоже учили меня именно этому. Пришло наше время. Наконец-то.
Так уж вышло, что на восточном факультете ЛГУ имени А. А. Жданова, скандинавское отделение филфака которого закончил и Дмитрий Киселев, меня готовили к воинской специальности спецпропагандист. На всякий военный случай.
Отбирали туда самых надежных, по принципу Владимира Высоцкого – «кроме водки – ничего, проверенный товарищ».
Несмотря на идеологический уклон факультета, нашей группе арабистов прощалось многое. Когда из милиции пришло спецдонесение о том, как в пивном баре «Петрополь» мы, угощая родственника курдских повстанцев в Ираке, устроили дебош, куратор из КГБ только махнул рукой. Тень на облик настоящих спецпропагандистов не легла.
Лучшей же рекомендацией на секретную специальность явилось наше неучастие в чтении антисоветской литературы типа иностранный журнал с воспоминаниями Александра Солженицына.
- Единственные, кто не взял это в руки, были студенты Баконин и Вышенков, - поднимал указательный палец ответственный в деканате за коммунистическую мораль.
И он был прав. Мы воистину были и не в курсе подметных писем. В этот час мы после распития портвейна «777» уже дрались на четвертом этаже общаги на улице Беринга с поляками. А вот заговорщика - индолога Женю Никифорова, пропадающего днями в Библиотеке РАН, - выперли. Да еще помогли устроиться на три года матросом на Северный флот.
Летом 1984 года мы с будущим детективным классиком Константиновым были отконвоированы глубоко под Выборг, где и прошли спецподготовку. Не танки в мороз ремонтировать, конечно, но нахлебались.
Кратко раскрою тонкость наступательной доктрины того времени. Мы – спецпропагандисты – должны были в случае чего убеждать противника звонким словом. Понимая психологические нюансы тех, кто якобы находится в окопах перед тобой, студенты-курсанты тренировались в расшатывании нервной системы агрессора. Вплоть до сдачи его в плен. Ключевые слова в этом механизме - листовка и динамик. С динамиками все было понятно – они были здоровенными и установленными на машинах ЗИЛ. Заходи – дери глотку на чужой мове. С листовками хлопотнее.
Процедура тонкая. Сначала документ надо написать и утвердить в штабе. Потом напечатать на станках, размеры которых в полевых условиях завораживали. Короче, после редактуры - весь как в гуталине. Затем тысячи этих листочков бережно сворачивались в рулончики, закатывались в специальные гильзы, трамбовались. А уже потом – уши затыкаем, рот открываем и «пли!».
Снаряд летит километров так на десять, где высоко в небе и распадается. Макулатура это сыплется на головы обреченного супостата. Примерно так и вышло на учениях под Выборгом. Мы же не знали, что листовки считаются секретными и их придется собирать по всему лесу. Иначе бы не наседали на спецбумагу. Так жахнули, что потом весь день по болотам шлялись.
Однако определенная доверительность в них все же была. Я еще тогда подумал, что если бы их прочитала та целевая аудитория, то определенного беспокойства бы добились. Надо предупреждать, называется.
Так как мы были арабистами, то, несмотря на то что задание было деморализовать личный состав дивизии США, расквартированной в Норвегии, листовки мы ваяли на арабском. Такие подвыверты армию никогда не смущали.
И в отличие от своего друга, который постоянно зубоскалил над главным спецпропагандистом военной кафедры ЛГУ полковником Ансимовым, я понимал, чем тронуть сердце бывалого солдата. Обратив внимание на то, что полковник Ансимов любит постоянно употреблять название города Лос-Анджелес в своей особой транскрипции – Лос-АнгелОс, я поймал нужную волну. Задел нежные струны ветерана.
«Брат американец! Когда при первой же нашей атаке холодные воды Атлантического океана сомкнутся над твоей каской, твоя красивая жена будет сидеть в дорогом ресторане Нью-Йорка и хохотать в объятиях миллиардера» (сначала я написал - миллионера, но потом усилил солдатскую ненависть к господствующему у них капиталистическому строю).
По-арабски это звучало еще поэтичнее. А в конце, как и положено, я добавил «Аллах акбар».
У остальных в спецэскизах был тухляк. Это я понял, когда полковник, читая мой текст, добродушно, по-отечески заулыбался. Несколько дней после этого он звал меня по имени. Гогот однополчан я презирал. Славе всегда сопутствует зависть.
Кстати, с нами от филологического факультета тогда краткосрочно отбывал повинность будущий петербургский рок-н-ролльщик и основатель группы «Телевизор» Миша Борзыкин. Так вот он оценил.
- Женя, это настоящий буги-вуги в стиле соцреализма, - поздравил он меня.
Я это к тому, что пропаганда штука тонкая. Надо уметь говорить на одном языке с оппонентом. Знать диалекты, сотни нюансов. Либо набирать таких мастаков, как я. Способных с лета внезапно ошарашить ударом коромысла. Тут эстетика вредна.
Враг, не переводя, понимает свое бессилие. Деморализован, хальт, гитлер капут.
Судя по риторике ведущих главного телекалибра, они учились со мной в одной спецакадемии. Если говорят о майдане, то как о хунте. Если о сочувствующих ему, то как о геях.
Это и есть пропаганда. Но в стиле шершавого языка плаката.
Спокойно. У наших все должно получиться.
Пропагандисты, зовет Отчизна нас!
P. S.
Не могу умолчать и о главном. Нас, натасканных спецпропагандистов, в армии называют обидным прозвищем "спецпропагандоны".
Евгений Вышенков, замдиректора АЖУРа
