Очередная история русской мамы в Финляндии – Анастасии Завгородней, у которой отобрали четырёх детей, – снова обострила разногласия России с северным соседом в вопросе пресловутой ювенальной юстиции. В Европе Финляндия известна как страна с трепетным отношением к детям. У нас её называют "концлагерем для детей". О том, как решают недетскую проблему в Суоми, "Фонтанке.fi" рассказал старший эксперт Центрального союза защиты детей Финляндии Мартти Кемппайнен (Martti Kemppainen).
Поделиться– В России распространено мнение о том, что финские социальные службы забирают ребёнка из семьи из-за одного шлепка. Всё-таки какие и от кого должны поступить жалобы, чтобы ребёнка с родителями разлучили?
– На основе жалоб таких решений никто не принимает. И из-за одного шлепка, конечно, никто ребёнка из семьи не забирает. Сигналы могут поступить с разных сторон. В этом смысле у нас – как и в России. Скажем, поступают сигналы из школы, из детского сада, ребёнок сам обращается, или полицейские, или даже родители. Органы опеки обязаны проверить обоснованность сигнала с разных сторон. Социальный работник обязан незамедлительно оценить, требуется ли ребёнку неотложная защита. И только в чрезвычайной ситуации, когда ребёнку грозит опасность, его могут сразу забрать из семьи. Когда, скажем, в семье – серьёзное насилие.
– Сколько времени ваши социальные службы должны изучать семью?
– Если непосредственной опасности нет, то социальные работники в течение недели оценивают, нужна ли ребёнку защита. Если они решают, что защита требуется, то изучают ситуацию в течение трех месяцев и только потом делают выводы о возможных мерах. Приоритетными являются так называемые амбулаторные меры – помощь семье дома, по месту проживания. Может быть, в итоге социальные работники убедятся, что никаких мер принимать уже не надо, потому что, например, за это время родители ребёнка сами поняли, что необходимо что-то менять. И только если ситуация действительно серьёзная, тогда ребёнка могут действительно забрать из семьи. Но ни в коем случае – из-за одного шлепка. Я вижу, что об этом много говорят в России, но это – чистая ерунда.
– Если всё-таки социальные работники приняли решении забрать ребёнка, то как это происходит по финским законам?
– Если родители согласны с выводами, то социальные службы сами принимают решение. Если ребёнку больше 12 лет, то необходимо и его согласие. Если родители или ребенок возражают, то решение принимает административный суд.
– У родителей есть возможность оспорить это?
– Да, конечно, это решение можно обжаловать в высшей инстанции – в Верховном административном суде.
– Из каких семей в Финляндии чаще приходится забирать детей – из финских или из семей иммигрантов, в частности – русских?
– Конечно, из финских. Большинство детей, оказавшихся под так называемой замещающей опекой, финны. Хотя точной статистики у меня нет, потому что никто не подходит к этой проблеме по национальному признаку. От национальности это не зависит: у нас один закон для всех, он ко всем применяется одинаково.
– Но в России считается, что в Финляндии к семьям выходцев из нашей страны относятся предвзято, более жёстко.
– Если бы существовали доказательства, что это действительно так, на это бы активно реагировали общественные организации. Но таких доказательств нет. Это только слова недовольных родителей или их так называемых представителей.
– Как раз представители утверждают, что у них и доказательства есть.
– Возможно, российский чиновник, находящийся в Москве, лучше знает, что происходит в Финляндии. Меня это немножко удивляет.
– Последний конфликт, о котором много говорят в России, разгорелся вокруг Анастасии Завгородней: у неё финские органы опеки забрали четырёх детей, включая грудного младенца. Что там на самом деле произошло, кто избил ребёнка?
– Это знают только те органы, которые изучают ситуацию. Лично я знаю только то, что пишет об этом пресса. Но даже если бы я знал, то всё равно не мог бы вам всего рассказать. Потому что конфиденциальность – это один из основных принципов системы социальной защиты и профессиональной этики. Люди и так не всегда доверяют социальным службам, тем более – если бы они знали, что об их семье расскажут публично что-то негативное, то кто же обратится к такой службе? Поэтому об этом индивидуальном случае у меня есть только односторонняя информация, в основном – из российских СМИ, которые сообщают то, что рассказал им кто-то из семьи.
– По вашим наблюдениям, чем различаются способы воспитания детей в традиционных финских семьях и в семьях иммигрантов из России?
– Очень сложно ответить на такой вопрос, я не знаю, есть ли исследования на эту тему. Я только могу сказать, что различия могут объясняться, в частности, разницей в законодательстве Финляндии и России. Хотя Семейный кодекс Российской Федерации запрещает жестокое отношение с ребёнком, но там нет ни одного слова о том, что телесные наказания в семье запрещены. У нас об этом чётко сказано.
– Мне приходилось читать рекомендации семейных психологов о том, что иногда ребёнка можно в воспитательных целях шлёпнуть. Не побить, а именно отшлёпать.
– Нет, у нас таких рекомендаций нет. По закону в семьях должна быть полная нетерпимость в отношении телесных наказаний. Но мы знаем, что это – теория, это то, к чему мы стремимся. Практика показывает, что этот путь требует долгого времени. Потому что есть традиции воспитания в Финляндии – как и в России. Может быть, по причине воспитания, общей культуры, телесные наказания в некоторых семьях все ещё применяются. Но у нас идёт постоянная работа, чтобы люди не думали, что это допустимо. И постоянно сокращается доля людей, которые положительно относятся к телесным наказаниям в семье.
– В России лишение родительских прав часто воспринимается как наказание. Но передача в детдом калечит жизнь не столько родителям, сколько ребёнку. Как эту проблему решают в Финляндии?
– Наше законодательство не знает такой практики, как лишение родительских прав. Изъятие ребёнка из семьи – это не наказание, а мера для его защиты. И в детское учреждение он не попадает на всю жизнь. Срок пребывания в учреждении – 2-3 года в среднем. И закон обязывает поддерживать связь между ребёнком и родителями. Закон требует, чтобы социальные службы работали с родителями для создания контакта между ними и ребёнком. И, кстати, у нас есть социальные учреждения, куда ребёнок может быть направлен стационарно вместе с родителями.
– Надо ли это понимать так, что финские социальные службы работают над тем, чтобы со временем ребёнок вернулся в свою семью?
– Да, это их обязанность. Конечно, это не идеально работает – из-за нехватки сотрудников социальных служб. Но в любом случае, нет такого, что учреждение или приёмная семья – это для ребёнка на всю жизнь.
– Вы хотите сказать, что даже из приёмной семьи ребёнок может вернуться в родную?
– Да-да.
– Но ведь это сильный удар и для приёмных родителей, и для ребёнка: за год или два они привыкнут друг к другу, а потом их вдруг разлучат. Не лучше ли в качестве меры временной использовать всё-таки приют?
– Конечно, это может быть большой стресс. Мы это понимаем. Поэтому с самого начала оцениваются перспективы работы с ребёнком, с его семьёй, и если есть какая-то уверенность, что он окажется в новой семье надолго, только тогда его могут передать приёмным родителям. Социальные службы изучают ситуацию, прежде чем принять решение, и оценивают перспективы возвращения ребёнка в родную семью.
– Что представляют собой финские учреждения для детей, какие там условия?
– У нас нет таких больших детских приютов, как в России. У нас они маленькие, максимум – это 24 места в одном здании. В группе может быть не более 7 детей. И столько же там должно быть воспитателей. Это даёт возможность каждому ребёнку получить индивидуальное внимание.
– То есть на каждого ребёнка постоянно приходится по одному взрослому?
– Не совсем так, они же не круглосуточно работают. Просто у каждого ребёнка есть свой воспитатель, который за ним закреплён. Но у каждого воспитателя есть несколько детей. Мы считаем, что сотрудников в детских учреждениях недостаточно, их могло бы быть и больше.
– Иными словами, вы бы предпочли, чтобы даже на время ребёнок попадал не в приют, а в приёмную семью?
– Как правило, да, но не всегда. Есть случаи, когда ребёнку лучше попасть под стационарную опеку. У нас долгое время не было чётких приоритетов в законе. Но оказалось, что для развития семейных форм попечения это необходимо. И год или два назад, точно не помню, это было описано в законе: в первую очередь, ребёнок должен быть определён в семью. И только если такой возможности нет, я имею в виду – такой, чтобы это соответствовало интересам ребёнка, тогда – в учреждение. Но, опять-таки, это требование на практике пока не всегда исполняется. Потому что чёткое требование появилось только недавно, и только недавно началась систематическая работа над развитием семейных форм попечения. Раньше мы верили, что они будут развиваться автоматически, но так не получается. И недавно у нас в стране увеличили вознаграждение приёмным родителям. Закон требует большей поддержки для этих семей, чем была раньше.
Дополнительно:
Центральный союз защиты детей в Финляндии (финский, английский языки)
Русскоязычные страницы о работе социальных служб по защите детей в Финляндии
