Без вести в плену. Петербурженка добивается, чтобы ее мужа внесли в списки военнопленных

«Благодари Бога, что он никого не убил, поэтому он жив». Такое сообщение с украинского номера получила петербурженка Ксения Даулова. По телефону горячей линии Минобороны ей продолжали говорить, что ее муж пропал без вести.

Связь с Максимом Дауловым его семья потеряла 26 марта. Военнослужащий по контракту Максим регулярно ездил на учения, в том числе в декабре прошлого года — в Курскую область. А в феврале 2022-го, через пару дней после признания Россией независимости ДНР и ЛНР, сообщил жене, что, возможно, ему предстоит более дальняя командировка.

На территорию Украины Максим Даулов и его сослуживцы зашли 3 марта из Белгородской области в составе колонны. Спустя месяц, 2 апреля, его жене Ксении позвонили с украинского номера.

«Это я, — сказал Максим. — Передай всем, что у меня все хорошо».

А потом с этого же номера пришло текстовое сообщение. Ксении писал незнакомец.

«Это был кто-то из украинских военных, — говорит Ксения Даулова. — Смысл был такой: благодари Бога, что он никого не убил, поэтому он жив».

На следующий день Ксении снова пришло сообщение с вопросом, будет ли она «балакать» с мужем. Неизвестный отметил, что делать это надо «без слез, паники и лишних вопросов». На этот раз Максим сообщил, что находится в плену уже около недели, и попросил сообщить об этом его командованию. В качестве аргумента в мессенджер Ксении прислали видеоролик с ее мужем.

«Я передала эту информацию в его воинскую часть, командиру по политической работе. В части меня предупредили, что украинцы могут запросить выкуп, но никаких требований денежных не было, — говорит женщина. — На третий день, 4 апреля, меня снова спросили, буду ли я разговаривать с Максимом. Он опять позвонил, мы пару минуток поговорили. После разговора мне написали, что с ним все хорошо, ему повезло, что попал именно к этим военным, его никто не бьет, он ест вместе с ними и спит в тепле. И после этого — полная тишина до 19 апреля. Потом мне позвонили из Красного Креста, сказали, что общались с моим мужем, и передали на словах сообщение от него. Я поняла, что это именно он, потому что в сообщении упоминалось ласковое прозвище, которым мы дома зовем нашего сына».

По словам Ксении, в части ей посоветовали ждать и ничего не предпринимать. Поначалу о случившемся Ксения рассказала только своим родителям и сестре Максима. Свекрови решили пока ничего не говорить, так как у нее проблемы с сердцем.

11 мая Ксении опять позвонили. Звонивший сказал, что он — украинский журналист, и спросил, согласна ли Ксения на запись и последующую публикацию разговора с мужем. Потом начал задавать женщине напористые вопросы о ее отношении к событиям на Украине, но Ксения ответила, что собеседник пытается отвечать за нее. Максим просил добиться, чтобы его внесли в список пленных. Длинное, продолжительностью почти 50 минут, видеоинтервью с Максимом Дауловым появилось в Интернете спустя двое суток. Так выяснилось, что журналистом представился тот самый Владимир Золкин.

12 мая Ксения Даулова дозвонилась на горячую линию Минобороны. «И там сказали, что мой муж числится как без вести пропавший, — говорит она. — И что в списках пленных на обмен его не было и нет».

После публикации видео в «ВК» на Максима Даулова и его близких посыпались сообщения с проклятиями и угрозами от незнакомцев, Ксения сумела войти в аккаунт мужа и закрыть его от посторонних. Но ссылку на видео с Максимом Дауловым в плену неизвестные начали отправлять знакомым и друзьям. Матери Максима пришлось вызывать скорую, а его тетя слегла с инфарктом.

У Ксении так и не появилось никаких официальных подтверждений, что Максим числится среди пленных. На свое письменное обращение в воинскую часть, где служил муж, Ксения ответа так и не получила. Зарплата на карточку Максима продолжала поступать. Но в марте пришли и оклад, и «боевые», а с апреля — уже только оклад. (Фактически это означает, что как минимум бухгалтерия Минобороны в курсе, что Даулов не принимает участия в боевых действиях. Схожая история была у попавшего в плен Дмитрия Парамошкина.)

«В мае, после публикации видео, мы с сестрой Максима звонили на горячую линию Минобороны, и каждый раз нам сообщали разные сведения, — говорит Ксения. — Сначала говорили, что он пропал без вести. Спустя несколько дней я позвонила снова, и оператор сказала мне: «Ваш муж на службе, исполняет свой воинский долг». Я только рассмеялась нервным смехом. В начале июня сказали наконец, что он в списках военнослужащих, попавших в плен. Но потом выяснилось, что в тот же самый день на горячую линию независимо от меня позвонила сестра Максима. И ей сказали, что в списках его нет. В его воинской части утверждают, что передали всю информацию в министерство, в министерстве кивают на воинскую часть. Кому верить, непонятно, и есть ли Максим в списках на обмен — тоже неясно».

Читайте также:

«Нас не готовили к этому». Чему научил рядового Парамошкина украинский плен

Состояние неопределенности стало для близких Максима Даулова невыносимым. Тяжелее всего пришлось его пожилой матери, которая не могла даже разговаривать — начинала плакать. Ксения тоже непрерывно рыдала, но ей пришлось пересилить себя и собраться, так как вместе с ней рыдал и ее маленький сын. Ребенку не стали говорить, где сейчас его папа, но, наблюдая за взрослыми, малыш догадывается, что папа в беде.

В отчаянии Ксения написала обращения к петербургским депутатам от «Яблока» Александру Шишлову и Борису Вишневскому. Вишневский направил официальный запрос главному военному прокурору Валерию Петрову. В обращении говорится, что как минимум со 2 апреля по 12 мая Максим Даулов числился пропавшим без вести, хотя его жена сразу же передала информацию о том, что он попал в плен, в его воинскую часть. Депутат просит главного военного прокурора оказать содействие, чтобы прапорщик Даулов все-таки был внесен в списки военнопленных, а виновные в волоките, из-за которой он все это время считался пропавшим без вести, были наказаны.

«Последний раз я говорила с мужем 11 мая, когда украинцы снимали интервью с ним, — говорит Ксения Даулова. — В этом видео он выглядит сильно похудевшим, но в целом, кажется, что он более-менее в порядке. Насколько можно быть в порядке в такой ситуации. Но он умеет контролировать свои эмоции. Моя главная задача сейчас — чтобы он вернулся домой. Но меня убивает безразличие и бездействие тех, кто должен заниматься его возвращением. Примерно неделю назад, после того как мы начали писать депутатам, мне позвонил юрисконсульт из части, где служит Максим. Спрашивал, нужна ли мне какая-то помощь, обещал, что командование во всем разберется».

А пока о Максиме Даулове известно только, что первые 15 суток плена он провел в «харьковском СИЗО». Об этом он успел обмолвиться во время «интервью», после чего ему запретили говорить о том, где он находится.

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»