Сейчас Наталья возглавляет кризисный центр. Через него проходят в год до 500 женщин 60 различных национальностей. Поделиться своей бедой — шаг, последствия которого женщине, ведущей замкнутый образ жизни, бывает трудно себе представить. Как женщины находят ”Монику”?
— Чаще всего источником информации становится ”сарафанное радио”. Примерно половина наших клиенток получают рекомендацию от знакомых, — рассказывает Наталья, подтверждая тем самым, что ”своим” доверяют до сих пор. — Другие узнают о нас, например, от преподавателя курсов финского языка, от социального работника, на приеме у которого была выявлена проблема насилия. Некоторым про нас рассказывает полицейский, которого вызвала либо сама женщина, либо соседи.
Русскоязычных клиенток, по словам Натальи, достаточно, но они предпочитают пользоваться услугами кризисного центра, там их до 40% от всех обратившихся. В приюте — значительно меньше, всего 10-20%. Значит ли это, что русскоязычные женщины менее решительны и не спешат покинуть дом в критической ситуации?
— Многие боятся потерять вид на жительство. Другой страх связан с тем, как у нас женщин и девочек воспитывают. Для русскоязычных женщин очень типично обвинять в сложившейся ситуации себя. И совсем необязательно, что жертва получает поддержку близких. Я сталкивалась с ситуацией, когда молодая женщина переехала к мужу в Финляндию, и в какой-то момент сказала матери, что муж ее бьет и она хочет вернуться. Но мама категорически отказалась ее принять, заявила нечто вроде ”бьет — значит любит”.
Из женщин, которые обращаются за помощью, примерно половина состоит в браке либо с русскоязычными, либо с представителями других культур. В таких семьях конфликт и проявления насилия имеют свою специфику — возникают претензии, связанные с внешним видом или вероисповеданием, честью семьи. Но вопрос насилия в семье — это, по словам Натальи, всегда вопрос власти. Если один из супругов считает, что у него больше прав на власть, он ”программирует” себя на то, чтобы применять насилие.
Любой психолог объяснит жертве, что она не должна ощущать вины. Виноват всегда только тот, кто бьет, все разговоры о ”провоцировании” семейного насилия жертвой являются манипуляцией.
—Тема насилия в семье довольно долго была в Финляндии табу, — рассуждает Наталья, — Сейчас, если мы говорим о насилии, направленном на женщину, в Финляндии гораздо проще говорить о ”насилии в семье”, а не о положении женщины в целом. Однако насилие в семье — результат общего отношения к женщине. В этом отношении в Финляндии есть четкие параллели с Россией и странами бывшего СССР. Да, существует представление о полном равноправии женщин в Финляндии. Но, если углубиться, например, в историю советского равноправия, то вспоминаются женщины в оранжевых жилетах, которые строят дорогу. Равноправие было формализовано. А если рассмотреть процессы революционных лет, когда женщина получила право на аборт, на развод, и ее выход на работу считался освобождением от кабалы домашнего рабства, то выявится, что за ними остались и все обязанности по уходу за домом, за ребенком и за семьей, включая престарелых родителей.
Женщины обращаются за помощью в самых разных ситуациях и на разных этапах. Был случай, когда жена терпела сорок лет. Терпение лопнуло, когда супруг побил и выгнал из дома ее взрослого сына. Но всегда ключевую роль играет поддержка извне, то есть мнение мамы, подруги, да хоть преподавателя на курсах! - о том, что сложившаяся дома ситуация ненормальна и требует решения.
Бывает, что за помощью обращаются женщины, которые собственно физическому насилию не подвергаются — или считают, что не подвергаются. Наталья может услышать, что ”да нет, не бьет, ну, иногда в стенку кидает”. Бывает, что и в стенку не кидает, а, например, месяц не разговаривает, или, наоборот, оскорбляет подозрениями в измене. Даже накрашенные перед выходом в магазин губы могут стать поводом для скандала: ”Для кого ты накрасила губы?” — спрашивает супруг. Женщина начинает мучительно анализировать: ”Может быть, в самом деле надо было идти в магазин без помады? Может быть, я в самом деле какая-то не такая? Может быть, на самом деле я его не понимаю? Может быть, на самом деле мне надо изменить свое поведение?”. Эти размышления порождают чувство вины, ”съедают” уверенность в себе и убивают радость жизни.
От насилия нельзя уйти, громко хлопнув дверью, и забыть его за один день.
— Чем раньше человек обращается за помощью, тем быстрее он восстанавливается. Если, скажем, кризисная ситуация дома продолжалась год, то после обращения женщины восстановление происходит в течение нескольких месяцев, много — года. Если ситуация запущена, речь идет о глубокой психологической травме, изменении представлений о себе, подрыве психического здоровья, то склеивание себя по кусочкам занимает годы, даже если происходит развод. Иногда окончательное восстановление вообще невозможно.
При этом помощь, даже интенсивная, со стороны сотрудников кризисного центра ”Моники” неэффективна, если у женщины нет поддержки в ближнем круге. Бывает так, что ближайшая подруга ”успокаивает” жертву: ”Да посмотри, твой не пьет и на работу ходит, чего тебе еще надо? Мой и пьяница, и безработный, и бьет”. Это ”утешение” парализует остатки воли женщины, которая и без того бывает не в состоянии принимать решения, потому что психологическая травма влияет, в том числе и на когнитивные и интеллектуальные способности.
У ”Моники” есть приют, где можно находиться в первое время после ухода из дома. За год через него проходят 70-80 женщин, и столько же детей. Есть кризисный центр.
— В нашем кризисном центре работает круглосуточный телефон доверия, на него можно звонить из любого региона Финляндии. В кризисном центре работает 2 психотерапевта, оказывается индивидуальная поддержка, а еще мы содержим 19 квартир, куда женщины чаще всего переходят жить после проживания в приюте, и живут по полтора-два года. Все это время к ним прикреплен сотрудник, который оказывает поддержку, как психологическую, так и иную, например, организует юридические консультации и помогает в решении бытовых вопросов. Все услуги для клиентов бесплатны, а аренда квартир покрывается либо за счет пособия, либо, если женщина работает, она оплачивает квартиру самостоятельно. Большинство услуг может оказываться анонимно, то есть женщине не надо сообщать свои личные данные и социальный номер.
По словам Натальи, потребность в услугах ”Моники” велика, но ее точная оценка в государственных или региональных масштабах не производилась, хотя работу организации за 17 лет оценили и признали: в самом начале заявки на финансирование отклонялись, поскольку считалось, что проблемы семейного насилия в отношении женщин-иммигранток не существует, или она незначительна. Появилось внимание грантодателей.
Организация работает в муниципалитетах Хельсинки и Вантаа, в остальной части Финляндии поддержка и помощь могут осуществляться только дистанционно. Интересно, что женщины-иммигрантки получают больший спектр услуг, чем финки, но нужно учитывать и то, что положение иммигрантки обычно сложнее: она может не знать языка, не иметь образования, вести по настоянию супруга замкнутый образ жизни и не ориентироваться в финском обществе.
Вовремя оказанная помощь может творить практически чудеса. По словам Натальи, ”хэппи-эндов” случается много:
— Одна женщина, которая обратилась за помощью, практически не знала финского языка. Она полностью зависела от супруга, и экономически, и с точки зрения вида на жительство. Ситуация выглядела безвыходной. Но после психологической поддержки и ухода в приют она получила квартиру, переехала, поступила учиться, начала учить финский язык… И через два года у нее был свой косметический кабинет. Избавившись от насилия, он высвободила массу энергии, которую направила на себя.
В отношениях, где присутствует насилие, вся энергия уходит на то, чтобы защитить себя, и приготовиться к насилию. Нередко женщины предчувствуют побои уже по тому, как муж открывает дверь. Как он заходит. По жестам. Одна из жертв говорила, что за годы она научилась так хорошо опознавать эти моменты, что, кода муж заходил определенным образом в квартиру, она ложилась на пол, закрывала голову руками и… избегала побоев. Вся энергия уходит на то, чтобы выжить. Поэтому я всегда подчеркиваю, насколько важна помощь со стороны. Своих сил может просто не быть.
Что делать, если ситуация дома некомфортна, вызывает напряжение, присутствует постоянное ожидание скандала, даже если физическое насилие не проявляется?
- Попробовать начать разговор с супругом. Если супруг отказывается говорить, или начинает обвинять женщину — ситуация требует обращения за помощью.
- Если женщина не хочет обращаться в стороннюю организацию, или даже использовать анонимный телефон доверия, можно попробовать просто поговорить с тем, кому доверяешь, например, с подругой, но ситуацию надо вынести вовне.
- Очень часто женщины готовы терпеть из-за детей, чтобы не стать матерью-одиночкой, а у детей был отец. На самом деле, в ряде ситуаций развод — куда большее благо для детей, чем сохранение ”семьи”, потому что иначе ребенок будет вынужден долгие годы быть свидетелем морального и физического насилия.
- При физическом насилии надо звонить в полицию. Можно договориться с подругой о кодовом смс-сообщении невинного содержания, получив которое, та должна вызвать полицию.
- Если побои начались, нельзя прятаться в туалете, ванной, кухне, запирающейся комнате, как ошибочно поступают очень многие. Выбить дверь обычной квартиры довольно легко. Лучше пробираться к входной двери, по возможности защищая голову и область живота.
- На всякий случай лучше держать в укромном месте сумку с документами, запасом одежды и денег на случай бегства из квартиры.
- Самозащиту никто не отменял, но мужчина обычно бывает физически сильнее, кроме того, активное сопротивление может провоцировать его на большую агрессию, поэтому цель жертвы — как можно быстрее выйти из ситуации, а не ”дать сдачи”.
