Через 358 дней после смерти в Бутырском СИЗО 37-летнего юриста Сергея Магнитского, в Санкт-Петербурге прошла премьера спектакля «Час восемнадцать». 8 октября на сцене «Балтийского дома» состоялся суд над теми, кто сделал все от них зависящее, чтобы человек умер в муках. А на обратной стороне планета Земля недавно началась другая процедура воздействия - в виде лишения настоящих антигероев возможности въезда в США.
Документальный спектакль «Час восемнадцать». Хорошо, но для здорового гражданского общества огромной страны маловато. Мощная иннет-поддержка самой трагедии. Отлично, но для больной российской власти недостаточно. 29 сентября 2010 зарубежные коллеги покойного добились того, что в Сенат США был внесен законопроект об ограничении въезда в Америку 60 российским высокопоставленным правоохранителям, причастным (по их субъективному мнению) к гибели Магнитского. Получилось эффектно и ощутимо. Возмутился даже наш МИД.
Вне фокуса общественного внимания оказался лишь факт того, что американец Билл Браудер (кстати, внук главы компартии США и руководитель Магнитского) создал прецедент. Реально опасный для российской чиновничьей вседозволенности. Оказалось, хоть какая-то управа на них есть. Точнее, создана только что. Но made in USA.
Фигуру Браудера обсуждать сейчас, а тем более идеализировать, не хочется. Очевидно, что он не образец идеального бизнесмена. Тем не менее, он сам (вероятно, даже не предполагая того) получил прецедент двойной. И вот почему: он стал первооткрывателем эффективного механизма давления на наших доморощенных коррупционеров. Которые любят коррупционироваться дома, а отдыхать там. Фактически он модернизировал юридическую технологию воздействия на преступников. И бесплатно популяризировал ее. Теперь по его методу могут начать действовать многие. И не только иностранцы. Если бы существовала Нобелевская премия за прорывную технологию в области юриспруденции, Браудер несомненно стал бы ее лауреатом. Во вторых, он добился тайного знания. Теперь любой чиновник должен понимать, что даже если он сам напрямую коррупционером не является, а просто тихо работает в соседнем (от настоящего коррупционера) кабинете и делает вид, что не видит преступника, то сам может пострадать за чужие грехи. Появляется принцип коллективной ответственности. Становится опасно находиться в гнилой системе координат.
Самое неудивительное и печальное, что государство наше с момента начала атаки Браудера (а это почти год уже) не отреагировало по-государственному. По-имперски. Реакция МИДа - предсказуемая и дурацкая. Она не в счет. Скандал мог и не выйти на международный уровень.
Теперь у России два пути. Первый, это пойти путем указанным МИДом и пытаться ущучить подрывника Браудера с его приспешниками и, соответственно, защитить список 60-ти. Путь второй - самой возглавить процесс. Некомфортно, но чем быстрее страна начнет самостоятельно и инициативно процесс очищения правоохранительных структур (причем не требуется ничего выдумывать и высасывать из пальца - коррупционных дел тысячи, надо дать им ход), тем менее вероятность того, что иностранные государства станут принимать унизительные для нас решения, где судьбы наших собственных преступников будут решаться в Сенате США, а не в Российских судах.
Пока же нужный процесс рождается лишь в среде театрального искусства, где образы судей и следователей вынуждены были оправдываться перед зрителем на скромных подмостках «Балтийского дома». И когда я досмотрел спектакль, то понял – его надо (при всех естественных огрехах) показывать по федеральным каналам.
Страшно? Начать с телеканала «Культура». Потом, как принято на Руси – само пойдет. И дойдет до власти, а власть поправит точку зрения МИДа. И мы будем ссылаться на своих браудеров. Достойнее это.
P.S. В течение 2009 года в российских следственных изоляторах умерло более 380 человек. Думается, что не все от старости. А после спектакля, при обсуждении темы зрителями выступила студентка второго курса юридического факультета СПбГУ. Она, как юрист, заверила собравшихся, что с формальной точки зрения никаких нарушений у судьи, следователя и тюремного врача нет. А, значит, они и на сцене неподсудны. Эта милая девушка - знаток права формальный. Кроме буквы закона есть еще и его дух. То есть обыкновенная мораль. Какой нам, образца-2010, недостает.
Константин Добрынин
