ПоделитьсяПредседатель Законодательного собрания Вячеслав Макаров рассказал «Фонтанке», что бы он еще предпринял против коронавируса, почему обитателям Мариинского дворца запрещено встречаться с коммерсантами без свидетелей и о готовности выполнить приказ.
Председатель петербургского парламента Вячеслав Макаров не планирует в 2021 году избираться в Госдуму — только в ЗакС. Политик набросал идеи для борьбы с коронавирусом, раскритиковал демократический подход к решению о школьной «удаленке» и ушел от вопроса, кого бы он назначил главой Горизбиркома, если бы это место не было для Натальи Чечиной.
— Насколько, по вашему мнению, своевременные, грамотные и достаточные меры для борьбы с COVID-19 были приняты законодательной и исполнительной властью города?
— Давайте к фактам. Какие задачи перед нами стояли? Оперативно мобилизовать медицину, чтобы всех заболевших обеспечить своевременной и эффективной помощью, не допустить взрывного распространения инфекции и минимизировать последствия для экономики города. Как это сделать, весной никто толком не знал не только в нашем городе, но и вообще во всем мире. Не было четко отработанной схемы. Последняя пандемия такого колоссального масштаба произошла сто лет назад. Поэтому все приходилось делать буквально в ручном режиме.
Мы стремились оперативно реагировать на все изменения этой очень серьезной и крайне нестабильной ситуации. Мгновенно была введена в действие «противовирусная законодательная терапия» — выделены дополнительные средства на здравоохранение и помощь гражданам, разработаны поэтапные меры поддержки бизнеса. Необходимо было вносить изменения в закон о бюджете — мы моментально это сделали. Надо было решать вопрос с социальной защитой, особенно старшего поколения, — мы это решили.
В эту пандемию народ боится двух вещей. Самого коронавируса — как сохранить жизнь и здоровье, свое и своих близких людей, особенно старшего поколения. И неопределенности в экономике — не было еще такого на нашей памяти, чтобы целые отрасли ставили на паузу.
Что касается здравоохранения — все, что необходимо поликлиникам, больницам, врачам, я считаю, нами было сделано. В экономике были приняты беспрецедентные меры поддержки малого и среднего бизнеса.
— Не все предприниматели с этим согласятся.
— Никогда в своей истории город так щедро не делился с предпринимателями. Нашей главной задачей было максимально сохранить рабочие места, не дать городу опрокинуться в хаос безработицы. Налоговые льготы для промышленной отрасли, льготы, налоговые и арендные каникулы для видов предпринимательской деятельности, наиболее пострадавших от карантина. Понятно, что хотелось бы больше… Но принятие бюджета — это равномерное распределение разочарований. В такой ситуации расставлять приоритеты пришлось особенно жестко.
Насколько эффективными были все эти меры, показала осенняя корректировка бюджета 2020 года. Вторая за год. Город смог не только сократить дефицит бюджета, но и выделить дополнительные средства на медицину, социальную поддержку граждан и строительство объектов социальной инфраструктуры. Это значит, что наша экономика не просто устояла, но и показала результат выше того, что был спрогнозирован весной. В тяжелейших условиях мы не дали петербургскому здравоохранению захлебнуться, развернули дополнительные мощности.
Главный вывод — надо советоваться с профессионалами, которые великолепно разбираются в этих процессах: с врачами, эпидемиологами, вирусологами. Вырабатывать единую методику и принимать упреждающие меры. Надо находить такие решения, которые, может быть, кому-то покажутся не совсем удобными, но дадут результат. Лекарство не должно быть сладким или приятным — оно должно быть эффективным. Нравится, не нравится, надо жестко проводить линию, которая позволит сохранить жизнь, сберечь людей. А главное — импульсы управления должны быть четкими и простыми.
— Мы разговаривали с бизнесменами про очередную инициативу Дениса Четырбока насчет продления продажи алкоголя до 23 часов. Бизнес — за.
— Еще бы! Сегодня предприниматели считают каждую копейку, а тут только налогов, по предварительным прогнозам, они заплатят на миллиард с лишним рублей. Полагаю, что эту инициативу надо принимать. Но аккуратно. Поначалу — в экспериментальном режиме. Сила и мудрость власти заключаются в том, чтобы в какие-то рубежные моменты повернуть ситуацию на 180 градусов, когда ты видишь, что это приведет к правильному решению.
В любом деле важно определить приоритеты, иначе второстепенное, хотя и нужное, отнимет все силы и не даст дойти до главного! Вот что было с законом о «наливайках»? Когда уже на этапе реализации закона мы услышали сомнения и жалобы предпринимательского сообщества, то собрали всех, детально обсудили каждый пункт и оперативно внесли изменения. На самом деле было очень сложно найти компромисс между интересами цивилизованного, подчеркиваю — законопослушного, бизнеса и правом на спокойную жизнь для людей, которых категорически не устраивает соседство с сомнительными рюмочными. «Наливайки» просто убили доверие граждан к этому виду предпринимательства.
— Бюджет приняли: ну вот по медицине добавили 8 миллиардов. Но 8 миллиардов это на лекарства. А не хватает, помимо лекарств, врачей. Мы постоянно получаем такие сообщения от читателей. Понятно, что нагрузка у врачей сейчас колоссально выросла, но их реально не хватает.
— Когда у нас выступал с отчетом вице-губернатор Олег Николаевич Эргашев, то один из вопросов был как раз на эту тему. Я думаю, что сейчас организаторы медицины должны точно и оперативно принять необходимые меры.
В то же время я хочу подчеркнуть, врачи — это герои нашего времени. И конечно, мы все должны им помогать — исполнительная и законодательная власть, все общество. Именно для этого в 2020 году мы увеличили Резервный фонд в 32 раза — до 32 миллиардов рублей. Дали полный финансовый карт-бланш на расходы для борьбы с пандемией. Не должно быть такого, чтобы кому-то не хватило лекарств, оборудования и средств защиты.
Сейчас здравоохранение в России, в Санкт-Петербурге проходит проверку на прочность. Миллионы глаз следят — все ли мы правильно сделали, правильно ли выстроили систему? И мы видим, что она выдерживает это испытание.
— Власть — это очень общее понятие. У вас видение есть. Как вы считаете, у власти в целом есть видение, что происходит и что будет дальше? У меня впечатление, честно скажу, — как-то не до конца.
— Устойчивость власти определяется двумя основными компонентами — доверием и ответственностью. Когда простой народ видит, что власть принимает решения, которые становятся эффективными, и готова нести за каждый свой шаг стопроцентную ответственность, тогда и возникает чувство доверия. Это цементирует общество, позволяет решить любые задачи.
Сегодня мы видим: никто не ушел, не сбежал, заявление об уходе не бросил. Все включились в работу — круглосуточную, без выходных и праздников. Я имею в виду, прежде всего, врачей, медсестер, водителей скорой помощи. По итогам этих очень тяжелых десяти месяцев можно с уверенностью сказать, что ситуация под контролем — есть и видение, и, что самое важное, предвидение. А это ведь очень сложно, находясь на пике турбулентности планировать на будущее.
Скажу откровенно: я горжусь своими коллегами — депутатами. Депутаты все это время вместе со своими избирателями — работают на своих территориях, возглавляют волонтерские центры, помогают нуждающимся. Никто не ушел в изоляцию, не бросил общаться с людьми, не бросил свой округ.
Парламент ведет активную законодательную работу. И в рамках нашей «противовирусной законодательной терапии» в дело пошел уже третий пакет мер поддержки экономики. И за её пределами. Некоторые нас периодически критикуют: дескать, не тем занимаетесь, у нас тут вирус, а вы «наливайки» с кальянными, балконы и уплотнительную застройку обсуждаете. Обсуждаем и будем обсуждать! Вирус уйдет, а город останется. И жить в нем люди должны по-человечески — по закону, по-божески.
Я знаю, что надо делать и со стратегической, и с тактической точки зрения. А там, где есть стратегия, есть её внятное волевое, жесткое предъявление обществу и людям, там всегда будет результат.
— У вас есть идеи, что вы могли бы предложить исполнительной власти в качестве дополнительных мер?
— На ключевые участки этой войны надо ставить лучших в своей сфере специалистов. Я бы, например, предложил собрать совет из ведущих специалистов в области медицины и фармакологии — академиков, профессоров, ученых-вирусологов, у Петербурга для этого есть поистине уникальные возможности, — и внимательно слушал их рекомендации.
Категорически бы запретил продажу антибиотиков без рецепта, по крайне мере на время пандемии. Врачи сейчас стонут — некоторые люди занимаются самолечением, принимают сильнейшие антибиотики, которые им совершенно не подходят и лишь усугубляют течение болезни, а потом попадают в стационар в тяжелейшем состоянии.
Не стал бы ограничивать плановую госпитализацию людей, которые нуждаются в помощи, связанной с кардиохирургией, онкологией, — этого делать нельзя категорически.
И не стал бы проводить голосование, идти детям в школу или не идти. Представьте, приехали на вызов пожарные и устроили плебисцит среди жителей горящего дома — тушить его водой или пеной? Смешно же. Люди выбирают власть именно для того, чтобы она принимала решения. Особенно в экстренных ситуациях. Если отпустили детей на каникулы и они поехали за границу, тогда жестко надо было говорить: кто в классе поедет за границу — в школу не ходит. Две недели карантин надо было выдержать? Надо. Разве можно такие вещи проводить голосованием? Должна быть жесткая позиция. В такой ситуации власть не медный пятак, чтобы всем нравиться. Если я отвечаю за жизнь и здоровье людей, мне начихать, что обо мне подумают. Самое главное, чтобы решение было эффективным. Вот тогда пройдут месяцы и годы, и люди вспомнят об этом добрым словом.
Я бы не стал запрещать для малого и среднего бизнеса многие вещи. Вот, например, что толку закрывать общепит после 23 часов. Вирус и днем не спит. Любой запрет должен быть логичным и обоснованным — тогда и люди скажут: трудно, но мы согласны.
Согласитесь, в сложных, порой драматических ситуациях действовать нужно особенно четко и ответственно. В боевом сражении не ходят вразвалочку. Если хотите, тут даже мурашки должны бегать строем.
— Давайте к бюджету вернемся. Насколько он действительно получился социальным? Три миллиарда, например, — дефицит по фонду капремонта. Это означает повышение взносов примерно на 3 рубля с метра.
— Понятно, что удовлетворить все пожелания в нынешних условиях мы не сможем. Только в ходе «нулевых чтений» запросов на дополнительное финансирование поступило в объеме, превышающем треть бюджета. Однако принципиальные позиции закреплены намертво. Посмотрите — ассигнования на образование, здравоохранение, развитие транспортной системы, социальную поддержку граждан, жилье и ЖКУ, национальные проекты и адресную инвестиционную программу, а это в основном социальные и инфраструктурные объекты, в общей сложности порядка 90% всех расходов.
Сегодня главное — защитить самых незащищенных. По их самочувствию будет определяться сила и жизнеспособность всей государственной системы. Важно, чтобы хватило тем людям, которые нуждаются в помощи и поддержке из бюджета. Их у нас практически 3,5 миллиона человек — 700 тысяч инвалидов, 18 тысяч детей-инвалидов. И что обязательно — чтобы на еду, на лекарства хватало.
Город не отступил от своих социальных обязательств. Все, что гарантировано льготникам нашим Социальным кодексом, все зарплаты бюджетников заложены в бюджет с учетом индексации на уровень инфляции. Кроме того, мы не позволили «лечь» предприятиям города. Надо понимать, что сегодня ты предприятию дал рубль, а пройдет год-два, и оно возвратит тебе 10, 20, 30 рублей. И это тоже вклад в социальное благополучие города.
— На что-то еще бизнес может рассчитывать?
— Может. Сейчас идет проработка мер поддержки уже в рамках третьего пакета. Но необходим очень тщательный мониторинг эффективности этих решений. Надо помогать тем предприятиям, которые сохраняют рабочие места и зарплаты своих сотрудников, которые ранее честно приносили деньги в бюджет. Не скрою, я встречался с руководителями предприятий, организаций, объединений и жестко говорил: если кто-то чувствует, что с ним поступают несправедливо, вы можете всегда дать мне знать. Я до 70 эсэмэсок за ночь получаю.
Понятно, что денег городу сейчас очень не хватает. Когда выпадают настолько большие суммы, хочется, чтобы помощь федерального центра была более существенной. Потому что взять больше неоткуда. А решать проблемы надо.
Например, с трубами теплоснабжения. Не дай бог, будет холодная зима, и сотни тысяч людей останутся без тепла. Я про это кричу и говорю постоянно.
— Объясните с обывательской точки зрения, в чем проблема?
— «Газпром» готов вложить деньги — порядка 18 миллиардов рублей. Городу это выгодно. Так и отдайте «Газпрому», это же государственная компания. Отдайте, и пусть они мучаются с этими трубами. Но процесс стоит на месте. Подозреваю, что в Смольном просто не представляют реальной картины. И это недоработка уже муниципальных депутатов. Стучаться надо непрерывно и громко, тогда и дверь откроется.
Когда я был муниципальным депутатом, я каждый день лично обходил территорию. У нас работало 99 дворников, я знал всех по именам. Я лучше, чем любой участковый, знал, где и что происходит. Все подъезды, все чердаки сам посмотрел. Так и до сих пор осталось. Я каждое утро заслушиваю в своем округе, где нет тепла, где плохо убирают. Каждый день начинается с разборки. Замечаю, что со временем стал видеть только плохое. Хорошее видеть некогда. На работу еду с двумя телефонами: то с главой района разговариваем, то председателю комитета звоню, то муниципалам.
— Вы поддерживаете реформу формирования бюджетов муниципалитетов, вокруг которого ломаются сейчас копья?
— Объясню.
Во-первых, до недавних пор основным доходным источником местных бюджетов в Санкт-Петербурге был единый налог на вмененный доход и отчисления от упрощенной системы налогообложения. Однако в результате изменения федерального законодательства, подчеркиваю — федерального, с 2021 года такая форма налогообложения, как ЕНВД, исчезнет из Бюджетного кодекса РФ. То есть муниципалитеты в будущем году должны были остаться без основного источника финансирования.
Во-вторых, для обеспечения устойчивой деятельности муниципальных образований требуется источник, который не просто обеспечивает поступление средств, но и способствует выравниванию бюджетной обеспеченности муниципалитетов. Это старая и больная проблема. Объем поступлений от ЕНВД, как и от УСН, жестко привязан к уровню развития малого бизнеса на той или иной территории. Есть такие предприятия — есть деньги, нет — проблема. Понятно, что в этих условиях центральные районы, где малому бизнесу работать особенно выгодно, чувствовали себя гораздо увереннее периферийных — спальных. Особенно остро это чувствовалось в период санитарных ограничений, введенных в связи с пандемией.
В итоге город решил поделиться с муниципалитетами поступлениями от налога на доход физических лиц, который является одним из бюджетообразующих источников городской казны Санкт-Петербурга. Может быть, это и не самый лучший вариант, но другого выхода пока не найдено.
Те, кто сейчас говорят, что все это сделано для того, чтобы придушить оппозицию и поставить муниципалов в зависимость от городской власти, мягко говоря, лукавят. Ни для кого не секрет, что городу приходилось ежегодно выделять бюджетные средства на выравнивание обеспеченности муниципалитетов. По сути ничего не меняется.
— А сам принцип, что они получают из бюджета, вы не считаете, что это ущемление?
— Главное, чтобы не были ущемлены права тех простых людей, которые живут на территориях муниципальных округов. И в мыслях не было никого подмять — есть федеральное законодательство, и мы обязаны его выполнять.
Поймите, если депутат ответственный, трудолюбивый, порядочный, ему не надо нравиться исполнительной власти. За него люди голосуют, и не по одному разу. Какой смысл его душить, если на следующих выборах он опять победит?
«Единую Россию» можно критиковать, но у нас глава если в 7 вечера провинился, оскандалился, то в 8 утра он уже не глава.
— Вы имеете в виду «Введенский»?
— И «Введенский». И в округе «Черная речка». В «Петровском». Там же руководителей мгновенно снесли: и главу местной администрации, и главу муниципального образования. И не за воровство, а за то, что неправильно деньги потратили. Так же и в других районах города, где руководителями были члены партии «Единая Россия». Я их звал и говорил: «Сегодня пятница, а в понедельник ты уже не должен быть на месте главы. Пиши заявление по собственному и уходи». И все, уходил. Потому что там, где есть настоящая партийная дисциплина, настоящая ответственность, кордебалета не будет.
— Ваши оппозиционные коллеги предлагали снять деньги с инвестиционных проектов для реализации социальных программ.
— Это выстрел себе в ногу. Петербург потратил три десятка лет, чтобы доказать инвесторам, что в город можно вкладывать «длинные» деньги, что здесь их никто не обидит. Даже в 90-е, когда совсем тяжело было, город платил по своим обязательствам сполна. А теперь вот взять и все одним ударом разрушить? Доверие очень тяжело заработать, но очень легко потерять. Уйдут инвесторы — не будет серьезных инфраструктурных проектов, не будет нового перспективного производства, не будет новых рабочих мест. Спросите у людей, им это надо?
Представляете, если бы у нас сейчас не было ЗСД? Многие помнят еще те времена, когда приходилось ночевать в аэропорту, потому что на ранние рейсы через город было просто не доехать. Оппозиция кричит: «Я не езжу по ЗСД». А сотни тысяч петербуржцев ездят. На досуге посчитал — получилось, что с появлением ЗСД я суммарно сэкономил несколько дней, которые простоял бы в пробках. Уверен, нам срочно нужен и Восточный скоростной диаметр.
А что было бы, если бы не было кольцевой? Мы же кольцевую рассматривали как стратегический объект. Каждый раз едешь и удивляешься — с другой стороны кольцевой вырос целый город. Очень скоро кольцевой, конечно, не хватит.
Или как отказаться от строительства новой ледовой арены? Это же не наши требования — мы будем проводить чемпионат мира. К тому же все, что будет к нему построено, останется нам и нашим детям. Помните, сколько проблем и критики было, когда строили стадион на Крестовском острове? А сегодня он действительно лучший, и до пандемии десятки тысяч людей на него ходили целыми семьями.
— На сентябрьском заседании, комментируя дело Романа Коваля, вы говорили — все, что происходит в Законодательном собрании, — это ваша зона ответственности. Почему Законодательное собрание до сих пор не изменило механизм принятия «депутатских поправок», которые легли в основу уголовных приговоров двум другим депутатам?
— Потому что частный случай не должен разрушать систему, которая строилась четверть века. Законодательство города о бюджетном процессе шлифовалось депутатами шести созывов Законодательного собрания. В общей сложности — это триста депутатов. Не один, не два — триста человек, избранных народом! Недаром сегодня многие из регионов России рассматривают наш закон как модельный вариант.
Знаете, в свое время знаменитого оружейника Михаила Тимофеевича Калашникова спросили, как ему спится в то время, когда из его автомата убивают тысячи людей? И конструктор ответил, что свой автомат делал не для убийства, а для защиты Родины. «Убивает не автомат, убивает человек», — сказал он.
Ситуация с Романом Ковалем — это зарубка на моем сердце. Всё, что происходит в Законодательном собрании, — моя зона ответственности. Я отвечаю за каждого депутата, независимо от фракции, как и любой командир и командующий, который несет ответственность за роту, за батальон, за полк, за дивизию, за армию.
Я постоянно повторяю депутатам, что недопустимо встречаться с коммерсантами в одиночку. Какие бы вопросы ни обсуждались — нельзя, и все. Скомпрометировать можно любого. Испачкать репутацию легко, отмыть — сложно. Нет такого утюга, чтобы разгладить скомканную репутацию.
Что же касается депутата Романа Коваля — прежде чем ставить плюс или минус, давайте дождемся результатов расследования и вердикта суда. Коваль много лет служил в правоохранительных органах, имеет награды, избирался депутатом муниципального совета, работал в Законодательном собрании. Уверен, суд абсолютно объективно разберется в его деятельности и даст соответствующую оценку. Тогда и мы будем давать оценки — партийные, депутатские, законодательные
Самое главное — чтобы эти случаи, такие же, как с депутатом Нотягом, работавшим во фракции «Яблоко», послужили тяжелым предупреждающим уроком для всех.
Должно ли это стать поводом для радикального изменения всего процесса работы над бюджетом города? Не думаю.
Нам что сейчас предлагают? Фактически взять и самоустраниться от бюджетного процесса. Просто руки поднимать. Но мы же несем ответственность перед своими избирателями, перед городом. За время работы над бюджетом нашим депутатам поступает в общей сложности заявок триллионов на пять. Потому что знают — депутат разберется, увидит то, что другие не заметили, поймет то, что другие в общем потоке не поняли. Именно для этого его и выбирали. Поправки депутатов, парламентских фракций и рабочих органов Собрания помогают целенаправленно, адресно решать важнейшие социальные задачи.
Посмотрите, куда пойдет в 2021 году миллиард с лишним рублей, выделенный поправкой «Единой России» из Резервного фонда. Это — медицина, благоустройство, ремонт объектов культурного наследия и школы. Что здесь лишнее?
— А почему не сделать процедуру более прозрачной, чтобы все понимали, как и на что расходуются деньги?
— Бюджет кажется закрытым только для тех, кто туда никогда не заглядывал. Все документы, все решения, все поправки лежат на парламентском сайте в свободном доступе. Депутат же не чемоданами деньги носит. Поступают предложения о дополнительном финансировании. Затем они детально — «под лупой» — рассматриваются в ходе «нулевых» чтений. Что-то вносится уже в исходный вариант бюджета, что-то поступает как поправка ко второму чтению. Если необходимо весомое, коллегиальное решение — формируется комплексная коллективная поправка.
А дальше все по официальной процедуре. Все подряды распределяются через конкурсы. Посмотрите, дополнительные средства на благоустройство в 2021 году получили именно те муниципалитеты, которые обратились в Комитет финансов Санкт-Петербурга, и аргументированно доказали депутатам, что все эти деньги будут эффективно использованы на благо жителей. Нет потайных дорожек, и быть не может.
А вот контрольную функцию парламента обязательно будем усиливать. Если дали деньги — надо следить, как их тратят. Госзаказ — не синекура, а величайшая, громадная ответственность. Если вовремя не ввели в строй школу, детский сад или больницу, не провели ремонт учебной базы, не доделали, не успели — депутат должен «трясти всех как липку», «плющить», не давать сидеть на стуле ровно.
— Орден Почета Виктору Миненко — насколько заслуженная награда?
— Если президент решил его наградить, значит, знал за что. А так про любого можно сказать: что-то мы сомневаемся. Если честно, я тоже не ожидал, что президент наградит меня орденом Александра Невского. Тем более что про меня такое пишут… столько у меня анонимных «друзей» в соцсетях…
— Да, недавно в телеграм-каналах появилась информация об обысках у вашей дочери Анны Селегень. Вы лично опровергли. Как вы думаете, в чьих интересах распространение таких слухов?
— Да, информация-фейк была опровергнута, но сам факт произошедшего… Вот представьте себе картину: идет маленькая девочка в школу, ранец с учебниками и тетрадками больше, чем она сама. А ей говорят: твои папа и мама арестованы, у них идут обыски. Она, рыдая, бежит домой. Двери закрыты, родители и соседи на работе. Она плачет, мечется и бегает вокруг дома.
Вот какое чувство потрясения испытал маленький ребенок? Люди, которые это делают, — это люди с черной душой, с грязными помыслами. Разве это не мерзость?
Одно скажу. Времена могут быть разные: легкие и трудные, веселые и грустные, героические и трагические. Но подлых времен не должно быть. Кому это надо — вы со мной повоюйте! Я — воин!
— Если бы была ваша воля предложить председателя, вы кого предложили?
— Я уже не раз говорил, что мы будем работать с любым председателем, которого выберут члены Горизбиркома. Ни петербургский парламент, ни его председатель не вмешиваются в деятельность комиссии. Кстати, это заметила и Элла Александровна Памфилова. Поверьте, у нас своих задач хватает. Поэтому не буду называть никаких фамилий. Если бы не было кандидатуры, я бы предложил — есть в Петербурге много достойных людей.
— Ведется много споров вокруг идеи строительства колокольни Смольного собора. Аргументы «за» и «против» известны. Какого мнения придерживаетесь вы?
— Вы знаете, что у этого проекта есть горячие сторонники и не менее уверенные в своей правоте оппоненты.
Поэтому, прежде чем поставить точку после подписи, необходимо расставить все точки на i. Полагаю, что для этого придется собрать по-настоящему авторитетный научный совет, куда будут приглашены не только российские, но и зарубежные историки и архитекторы. Смольный собор — это бесценное достояние всего человечества. Это дом Божий.
Лично мне эта идея с колокольней симпатична и очень нравится. У каждого храма должен быть свой голос. Недаром в проекте Растрелли колокольня изначально была.
— Вы будете в 2021 году избираться?
— Только в Законодательное собрание Санкт-Петербурга. Потому что чувствую свою ответственность перед людьми, с которыми работаю уже 18 лет, перед моими избирателями с Петроградской стороны. Есть еще очень много незаконченных дел. Завершить их считаю делом чести. Я — офицер и знаю, что значит держать слово.
Может, у отдельных есть мечта вытолкнуть меня из парламента. Никогда этого не будет, не добьются. Решать это должен петербургский избиратель. Соответственно, баллотироваться в Государственную думу я не собираюсь.
Богатство, деньги — это все пепел и прах, это не главное. Главное — сохранить Законодательное собрание как самую прочную точку опоры для простого петербуржца. Звучит высокопарно, но это именно так.
Когда я стою в соборе, храме, мне постоянно пишут записки с просьбами, пожеланиями. Знакомые спрашивают: почему вы их всех принимаете? А как мне их не принимать? Как закрыться от людей? Недаром никто мне не написал просьбу на листочке «Об упокоении», все — на листочках «О здравии».
— А что пишут?
— Разное. Начиная от того, что нет в каком-то доме тепла, и заканчивая тем, что обижает сосед. Я каждый раз ухожу с пачкой этих записок и каждую отрабатываю по полной программе. Потому, что доверие людей обманывать нельзя. Это самое дорогое, что есть в жизни депутата, да и вообще любого человека. Если тебе не доверяют, если ты не готов помочь своему ближнему — то кому ты нужен? Кто о тебе вспомнит потом добрым словом?
— Вы когда появитесь в соцсетях?
— Меня и так там слишком много (улыбается). Каждый год против меня где-то около четырехсот заказных статей и десятка тысяч комментариев. Ну, пусть дальше пишут…
Однозначно. Перетерпим.
Лично я предпочитаю прямое общение — глаза в глаза — и со своими сторонниками, и тем более с оппонентами.
Моей личной странички в соцсетях точно не будет. Я не собираюсь рассказывать, как чихнул, почистил зубы. Не буду размещать фотографии своих детей, внучек, своих родных и близких. Есть вещи сакральные. Им и так несладко приходится.
Читаю ли я о себе всякий бред? Мне не нужно читать негатив о себе — на это и времени нет. У меня, как и у всех у нас, — 24 часа в сутках. И график расписан на каждый день. А вот письма своих избирателей я порой перечитываю несколько раз. Например, если это крик души человека, который тебе верит, который ждет и которому нужна срочная помощь. Вот на это — на помощь людям — не пожалею ни времени, ни сил.
Беседовали Александр Горшков, Ирина Корбат
«Фонтанка.ру»
