Нынешняя неделя даже не удивила, а поразила как составом участников, так и весьма далеким от «петербургских канонов» стилем созданных ими интерьеров. Некие параллели, впрочем, прослеживаются.
Спальня и кухня: гений места диктует правила
Нынешняя неделя даже не удивила, а поразила как составом ну очень не похожих участников, так и весьма далеким от «петербургских канонов» стилем созданных ими интерьеров. Некие параллели, впрочем, прослеживаются. Прошлогодний хит – «женский взгляд» на спальню Татьяны Парфеновой – в этом году получил достойное продолжение в «кобальтовом» спальном интерьере Маши Гончаровой. Тот же, по-питерски непростой и сдержанно-чувственный подбор деталей, где интерьер – лишь декорация для будущего ночного действа. Спальня чем-то напоминает наряд американской невесты, на которой обязательно должно быть что-нибудь старое, что-нибудь новое и что-нибудь синее.
Место прошлогодней столовой Андрея Дмитриева заняла кухня-столовая «в стиле «прованс» Миши Орлова, собранная, как и дмитриевское творение, «с бору по сосенке». Но сажали этот сосновый молодняк явно профессиональные руки, поскольку, несмотря на эклектичность в выборе предметов и аксессуаров (здесь и французская мебель, и английская плита, и масса неопознанных ласкающих глаз предметов), интерьер оставляет ощущение цельности и уюта. Он напоминает не столько петербургскую квартиру, сколько пригородную дачу с деталями из жизни прежних и нынешних хозяев: «вязаный крючком» абажур мог бы висеть как на юге Франции, так и в Лисьем Носу, не говоря уже о чугунной английской плите «на все времена» AGA, давно забывшей свое британское подданство. Кухня-столовая неуловимо напоминает орловские ресторанные интерьеры (не в «БарАнке» ли стоял клетчатый диванчик?) – но лишь потому, что та же «БарАнка» куда больше похожа на жилое пространство, чем на ресторан.
Мужская спальня, детская и кабинет: традиции в обмен на функциональность
Совершенно обескуражила мужская спальня Андрея Шмонькина, в которой явно нет места женщине – даже на одну ночь. Да и другому мужчине там тоже не рады. Заявленные в презентации проекта «самодостаточная пустота пространства» и утверждение, что «истинный комфорт – не столько удобство, сколько гармония» - как минимум спорны, хотя и перекликаются с известной идеей Гаэтано Пеше о том, что дизайн имеет мало общего с комфортом, а если они совпадают – это почти чудо. Впрочем, одно, чисто петербургское требование архитектора – вид из окон – смягчает аскетизм проекта. Если представить за спинкой кровати Невы державное течение, то отсутствие «декорирования уголков» окажется не только оправданным, но и необходимым.
Настоящий успех нынешнего года – детская Андрея Юдина и Константина Новикова. Это полная противоположность прошлогодней ретро-детской, больше напоминавшей спальню ностальгирующего по детству взрослого. Нынешняя детская – с лужайкой, рисунками и записками, выполненными на стоящем здесь же удобном столике, домиком из картона, который дети в состоянии построить сами – сделанная в лучших традициях последней миланской «экологичной» выставки современная детская-трансформер, где все направлено на развитие ребенка. Правильность интерьера подтвердили постоянно ползающие и бегающие по экспонату представители целевой аудитории, сильно мешающие работе фотографов.
Белое на белом – стильный и супер-современный кабинет Алексея Хааса и Ольги Родионовой. Пустой рабочий стол удобной полукруглой формы (не надо тянуться за предметами, лежащими с краю), не менее удобное белое рабочее кресло, минимум деталей – все подчинено идее сделать работу максимально комфортной и творческой. Пространство белое, но того живого белого цвета, который не кажется мертвым – как ироничная настенная лампа в форме головы лося, дающая тоже белый, но с живыми оттенками свет. И даже если добавить в уме цветной творческий беспорядок на столе, дизайн не пострадает.
Гостиная и ванная: дальше, выше, просторнее
В самом начале экспозиции – известный по многочисленным публикациям роскошный «петербургский» камин от одноименной компании, которая не побоялась – в ущерб пресловутой «респектабельности» - оформить его не мелкой каминной скульптурой, а уютными плюшевыми игрушками. Но имперский размер камина выдвигает и по-имперски петербургское требование к пространству, и таких пространств, помимо «каминной», на выставке два. Гостиная Алексея Левчука – новорожденное пространство, на полпути от коммуналки к будущему дизайнерскому полигону. Еще живы следы старых стен, еще не вставлены сиденья в остовы старых кресел, еще стоят там и сям предметы старины, готовясь к экзамену на профпригодность, после которого – либо в новый интерьер, либо на помойку. А вдоль стен уже намекают на будущее эскизы на планшетах и «выклейки» обоев, и все это под полупрозрачным изображением лепнины утраченного плафона.
Огромная, в двух смежных помещениях, ванная и туалет – там же, где и в прошлом году. Множество непростых зеркал, сочетание гламура и хайтека создают, по мнению автора проекта ванной комнаты Ларисы Довлетбаевой, интерьер «для молодой питерской женщины из богемной среды, влюбленной в молодого французского художника». Впрочем, художнику не обязательно быть молодым – и не обязательно художником – этот просторный, роскошный и одновременно очень современный интерьер понравится человеку любого возраста – и пола.
В «предисловии к ванной» говорится, что она перенесена в петербургское здание из французского загородного дома – и, пожалуй, так можно было бы сказать о любом из представленных в этом году интерьеров. Они не выглядели бы чужеродными ни в Париже, ни в Нью-Йорке, ни в Лондоне. Поэтому весьма симптоматична забавная ошибка авторов еще одной экспозиции на другом этаже, где представлены «петербургские» интерьеры от различных мебельных салонов. Среди них – кабинет Фандорина, которого авторы записали в петербуржцы, хотя любой настоящий «эрастоман» знает, что Фандорин был москвичом. Но не все ли равно, где он родился и жил, если основные его черты – блестящую эрудицию, элегантность и внешнюю холодность, за которой кипят страсти – издавна принято считать истинно петербургскими?
Тамара Иванова-Исаева
